— Вы хотите сказать, что нам всем надо признаться…
— Не признаться, — перебила мисс Трапп. — Это было бы смехотворно.
— Если, конечно, — вступила Лули, — мы не признаемся в массовом убийстве. То есть я хочу сказать не об убийстве массы людей одним, а, наоборот, убийстве одного многими. Вы же помните: у нее на каждого из нас был компромат, и это нас заставило сбиться в банду и… — Она хлопнула ладонями по столу. — Да! В своем блокноте она подготовила все для шантажа каждого из нас!
В этот вечер в мисс Трапп было что-то необыкновенное, ибо все повернулись к ней и внимательно ждали ее реакции на такую мысль.
— Если мы все сознаемся, то нас всех посадят в тюрьму, — сказала мисс Трапп. — И тогда вместо одного человека будут страдать семеро. Мы должны признаться не в своей вине, а обвинить друг друга. Но этот блокнот… — Она замялась, убрала от лица руки, и они снова принялись теребить ручки коричневой сумки. — Нам нужно выстроить обвинения друг против друга. Каждый из нас должен сказать о другом то, что о нем написано в блокноте убитой Ванды Лейн.
Блокнот остался у начальника полиции. Как ни просил его инспектор Кокрилл, тот не пожелал ни на час расстаться со своей находкой. При воспоминании о блокноте в Кокрилле снова вспыхнуло любопытство: какой же престранный этот блокнотик, о каждом из них написаны краткие заметки и внизу каждой страницы — сумма, обведенная жирными чернилами. Кокрилл знал, что было написано о нем самом, на той самой забрызганной хвостатыми каплями крови странице: инспектор полиции, мал ростом, похож на английского деревенского воробышка, каким-то образом выпорхнувшего на ослепительный свет заграницы, еще более смешного из-за старания выглядеть достойно — бедный растрепанный провинциал. И так далее, и так далее. Но ведь в этом абсолютно ничего компрометирующего! — и все же, внизу страницы ярко обведено: 50 фунтов.
— Насчет себя могу лишь предположить, — улыбнулся инспектор, — что мисс Лейн заподозрила, будто я только представляюсь полицейским. Она отметила в блокноте, что я недостаточно высок, ниже требуемого роста. Вообще-то, во мне пять футов и восемь дюймов{24} — это минимум для полицейского, но я ужасно сутулюсь и от этого кажусь намного ниже. — Подумав, он решил добавить, что помимо этого мисс Лейн назвала его растрепанным воробышком и отметила, что у него вставная челюсть и он иногда невнятно говорит. — У них и так есть повод для обвинения меня: блокнот на столе был повернут к убийце и открыт на странице с моим именем. Меня и в тюрьму чуть не посадили, а потом ни разу не сказали, что поверили в мою невиновность.
— И меня можно обвинить, — подхватила Лули. — Мы в любой момент можем наговорить им о том, что я изображала Ванду, могу даже еще раз все это сыграть. А про прыжки в воду говорить не будем.
— Не подходит, — возразил Сесил. — Без прыжков все будет выглядеть чересчур убедительно.
— Ну ладно, скажем о прыжках в последнюю минуту.
— В свете вашего благородства, — сказал Лео, — мне неловко ощущать, что против меня нет обвинения. В блокноте обо мне ничего нет, и у меня всего одна рука, да и та левая. Конечно, всегда можно заново высказать принцеву версию о самоубийстве на почве страстей к такому «закулисному злодею», как я.
— Что до меня, то, увы, подтверждено: незаметно проплыть от плота я не мог. — Крупные руки Фернандо нервно барабанили по краю стола, поблескивая кольцами. — Так что и в том, что написано в блокноте, нет смысла признаваться. Если там вообще что-нибудь есть обо мне, — быстро добавил он и выразительно пожал плечами. — Мне ведь показали не все страницы.
— Ну, кто как, а мы с инспектором кое-что сказать можем, — живо откликнулся Лео. — Против вас, старина, обвинение выискать легко, не беспокойтесь. — Остальным он пояснил: — Нам же, в конце концов, нужны не неопровержимые версии, не настоящие обвинения, а просто масса подозрительных данных, которые запутают дело. Как это, между прочим, было и с обвинением Хелен.
Лео выжидающе посмотрел на Сесила. Перед тем стояла креманка с нетронутой земляникой. Качающиеся фонари отбрасывали тени и отблески света на его бледное лицо.
— Что, моя очередь? Ну, вообще-то, дорогие, я бы всем сердцем хотел, разумеется, присоединиться к вам, но что же мне сказать? То есть, человек просто сидел в своей резиновой лодке-уточке, плавал туда-сюда, почти все время засыпая и зажарившись до обгорания. Но не убивал в гостинице несчастную и безобидную Лейн.
— Безобидную? — недоуменно спросил Кокрилл.
— Ну, для меня — безобидную.
— По блокноту этого не скажешь. Там есть ссылки на какую-то вашу «работу». И сумма, которую мисс Лейн собиралась у вас потребовать, равнялась ста фунтам.
— Она у меня их не требовала, вот все, что я могу сказать.
— Верно, — отозвался Кокрилл. — Вместо этого ее убили.
— Но не я! — взвизгнул Сесил. В тот вечер на нем была рубашка лавандового шелка в тон к фланелевым брюкам и цветной носовой платок, обвязанный вокруг шеи по-ковбойски, с узлом на одну сторону. Смотрелось это очень эффектно. «Если бы узел затянуть чуть дальше назад, — подумал Кокрилл, пристально изучая его бусинками глаз, — он пришелся бы как раз туда, где обычно располагается другой узел: сразу же за ухом, узел петли. Из них всех мир легче всего расстался бы, пожалуй, с этим мистером Сесилом. Лео Родд, Хелен Родд, Лувейн — у них, безусловно, есть свои грехи, но они люди, настоящие живые люди, у них есть сердце и разум, они могут думать и чувствовать. Фернандо, конечно же, жулик, но, как выразился Лео Родд, веселый жулик. А мисс Трапп… Мисс Трапп сегодня светится каким-то торжеством, в ее некрасивых руках теперь не только бремя жизни, но и надежда на никогда не виданное счастье — она все отдала ради того, чтобы обрести друга. И не затем, чтобы просто «потрясти кого-нибудь еще».
— Может, лучше не трогать мистера Сесила, — сказала мисс Трапп с искренним сочувствием, — раз он не хочет внести свою лепту. Ведь это верно: мистер Сесил не мог убить мисс Лейн. Он плавал в резиновой лодочке и был у нас на виду или, по крайней мере, на виду у инспектора, почти все время. Мистер Кокрилл мог выпустить его из поля зрения лишь совсем ненадолго — минут на десять, да, инспектор? Или на двадцать? Но явно же не на час? Вы поправите меня, инспектор, если я ошибаюсь, но мне кажется, что на это… все, что произошло в том номере, потребовалось бы не меньше часа.
Кокрилл, как не раз прежде, снова прокрутил в уме совершение преступления: спор, угрозы, непосредственно убийство, ритуальное оформление кровати с убитой девушкой, отмывание пятен крови по всей комнате, смывание следов в маленькой ванной.
— Если не час, то больше половины, — согласился наконец он. — Скажем, три четверти.
— Вот видите, я просто не мог исчезнуть на такое время, чтобы вы этого не заметили.
— Да, — неохотно признал Кокрилл, — думаю, что не могли.
— Ну вот! — торжествующе улыбнулся Сесил.
— Значит, оставим мистера Сесила вне подозрений, — смело продолжила мисс Трапп. — Каждый из нас может в чем-то обвинить другого. Потом, вероятно, это можно будет оспорить и доказать обратное. Но пока нужны такие обвинения, чтобы снять подозрения против миссис Родд и вынудить их оставить нас на острове, пока все не выяснится. А мистера Сесила оставим вне игры.
— Себя вы, кажется, тоже собираетесь оставить вне игры, — подал голос Сесил. Откинув назад непослушные волосы, он наклонился к ней через стол. Тени фонаря превратили его узкое лицо в бледный клинышек с вывернутыми губами над немного выступавшими передними зубами. «Как он похож на крысу, — подумал Кокрилл, — на крысу, загнанную в угол и рьяно бьющуюся за свою жизнь». — Ведь вас шантажировали, мисс Трапп. Как насчет «начавшегося прилива», а? Что вы на это скажете? А насчет того, что в блокноте? Вот вы, Фернандо, вы-то знаете, что написано о ней в блокноте.
— Да, — ответил Фернандо. — Я знаю, что там написано.
— Пятьдесят фунтов она хотела получить от вас, мисс Трапп, пятьдесят фунтов…
— Сумма довольно скромная, — заметил инспектор Кокрилл, — для такой богатой женщины.
Мисс Трапп хотела заговорить, но Фернандо схватил своей лапищей ее тонкую руку:
— Ничего не говорите!
— Может, эта мисс Лейн шантажировала мисс Трапп насчет чего-то, не заслуживавшего большей суммы.
— Тогда такой шантаж не привел бы к убийству.
— А вдруг мисс Лейн не представляла себе, что значит для мисс Трапп внимание мистера Фернандо?
— Но что бы ни сказала мисс Лейн мистеру Фернандо, это не изменило бы его отношения к мисс Трапп. Он уже знал о том, что считалось секретом.
— Это он теперь знает, — возразил Сесил. — Потому что прочел об этом в блокноте. А до ее смерти не знал. — Крысиная мордочка быстро повернулась к мисс Трапп. — Вы могли подняться в ее номер и убить ее. Вы прятались за своей дурацкой ширмой, а потом могли оттуда выбраться по узенькой тропке, что соединяет скалу с террасами, а потом вверх по лестнице под жасмином до самого отеля. И почему, — возбужденно повысил он голос, — почему мы упустили это из виду, почему не задумались над этим раньше? Она могла это сделать, спокойно могла это сделать. Теперь нужен мотив, и этот мотив есть!
— Скрыть что-то от меня? — спросил Фернандо. — И в этом весь мотив?
— Для мисс Трапп это наверняка был очень важный секрет, — сказал Сесил.
Все замолкли, и это несколько охладило пыл модельера. Бриз легонько качал фонарь, вместе с ним качались тени, и теперь уже лицо Сесила не казалось похожим на крысиную мордочку клинышком; оно было просто довольно трусливым и чуть пристыженным.
— Мы же вроде как должны придумать обвинения друг против друга… Вы сами это предложили, мисс Трапп, — снова заговорил он и деланно визгливо рассмеялся. — Так вот, это моя версия против вас!
— Очень хорошая версия, — сказала мисс Трапп и обвела взглядом сидевших вокруг. Все внимательно смотрели на нее, но их глаза, прежде добрые, благодарные, ободряющие, теперь стали недоверчивыми. — Почти идеальная версия.