— Могла бы быть такой, — вступил Фернандо. — Но я знал ее тайну до убийства. Задолго до того, как появился вообще этот странный блокнот, я уже все знал. Так что версия отпадает.
— Если вы действительно об этом знали, — не сдавался Сесил.
Хелен Родд подалась вперед.
— Мисс Трапп, вы предложили эту игру в обвинения, чтобы спасти меня. Но теперь… не могли бы вы как-нибудь доказать, что мистер Фернандо действительно все знал? Подумайте, попытайтесь и убедите нас в этом. Я верю вам. Но если бы вам удалось убедить и всех остальных…
— Вы правы, — сказал Фернандо. — Мы должны все доказать. — Он резко поднял голову и взглянул на Хелен: — Миссис Родд, вы как раз тот человек, кто может нам в этом помочь. — Он протянул руку и крепко сжал кисть Хелен так, что его перстни вонзились в ее тонкие пальцы. — В Сиене… тем вечером, миссис Родд, в Сиене, постарайтесь припомнить! Вы гуляли возле собора, а мы с мисс Трапп сидели там на парапете и смотрели на старушку кафедру (так мы называем собор), выкинувшую вверх свою полосатую ногу-башню. Вы прошли мимо нас, миссис Родд, сказали «Добрый вечер», и мы ответили «Добрый вечер». Как раз в то время мисс Трапп достала кое-что из своей сумки и передала мне. Письмо. Вы видели то письмо, миссис Родд?
— В Сиене? Возле собора… A-а, да-да, помню, видела вас, — неуверенно заговорила Хелен. — Но вот письмо… — Она замолчала. — Да, теперь вспомнила. Мисс Трапп открыла сумку. Кажется… да, кажется, у нее в руке было что-то белое.
— Конверт? Она подала мне конверт.
— Верно, она подала его вам. Было уже темновато, — пояснила Хелен остальным, внимательно слушавшим этот рассказ, — но вполне возможно, что я видела именно конверт.
— Благодарю вас, сеньора. — Фернандо отпустил руку Хелен, слегка поклонился ей с лучезарной улыбкой, однако карие глаза были полны слез, так легко порой набегавших, но значивших так мало. Но в этот раз они говорили о многом. — Дорогая моя, — очень нежно обратился он к мисс Трапп, — может, ты теперь покажешь этим леди и джентльменам свой конверт?
— Хорошо. — Мисс Трапп вынула из сумки и показала всем конверт из дорогой белой бумаги с резным тиснением на откидном клапане. — Мы с мистером Фернандо говорили о… о дружбе. Я сказала, что трагедия богатых заключается в том, что человек не знает, кто его настоящие друзья. Я сама из-за этого потеряла друга, точнее, нескольких друзей. Пока я говорила, я прижимала к груди свою сумку — это моя привычка, дурная привычка, я понимаю. Он спросил меня, что же такое в моей сумке, если я прижимаю ее к себе так крепко. Я ответила, что там мое самое ценное сокровище. И потом, вспомнив наши прежние беседы, вдруг доверилась ему и решила показать свое сокровище. Это была моя тайна, и вы, благодаря миссис Родд, уже знаете, что для мистера Фернандо она именно тогда перестала быть таковой. Повода для шантажа и убийства в ней не было никакого!
Мисс Трапп достала из конверта белый лист дорогой бумаги, развернула и показала всем несколько строк, которые предварял адрес с указанием Парк-лейн:
Леди Бейл настоящим письмом подтверждает, что в последние семь лет мисс Эдит Трапп была ее помощницей-компаньонкой.
Глава 14
Последний день. Последние часы их последнего дня на острове Сан-Хуан эль Пирата.
На горном шпиле острова дремали на солнцепеке белоснежный дворец в мраморном кружеве и многочисленные патио с фонтанами и цветами, мечтательно стояли кипарисы, темные и томные, над голубыми прудами с плававшими кувшинками. А по благоухающим садам нехотя брели семеро угрюмых людей, понимающих, что время на исходе, они ничего не придумали и совсем скоро будет уже слишком поздно.
Лео Родд шел под руку со своей женой и с тоской думал: «Если бы только мне удалось поговорить с принцем… Почему он не вызывает меня?..» Наконец он сказал:
— Я пойду к кабинету принца и посмотрю, нельзя ли как-нибудь этого Эксальтиду перехватить. Ничегонеделание мне уже поперек горла, — и Лео Родд решительно зашагал по дорожкам меж клумб с пестрыми цветами.
Хелен с тревогой посмотрела ему вслед. Тревожилась ли она за Лео или за себя, Хелен, в мучительных путах печали и страха, и сама понять не могла.
Ее догнала мисс Трапп.
— Дорогая миссис Родд… я снова вторгаюсь в ваше одиночество…
— Ничего-ничего, мисс Трапп, — почти неслышно отозвалась Хелен.
— Я ушла от остальных, чтобы вам кое-что сказать … Просто поблагодарить вас за то… что вы сделали вчера вечером.
— Это меньшее, чем я могла отблагодарить вас за то, что вы меня так отважно защищали, — слабо улыбнулась Хелен.
— Но ведь все правда: мистер Фернандо действительно читал это письмо. Вы этому верите?
— Да, верю, — Хелен снова улыбнулась, теперь уже более тепло. — Даже несмотря на то, что в тот вечер вообще не была у собора!
— Понимаете, я и не подозревала, что меня приняли за богатую даму. Мою одежду, миссис Родд, скорее можно назвать обносками моих любезных нанимательниц. Я этого не стыжусь. Лучше носить хорошие вещи, купленные для других, чем одежду низкого качества — а лишь такую я могу позволить купить себе сама. Но, разумеется, я не распространяюсь об этом среди незнакомых людей и, должна признать, очень смутилась, когда мистер Сесил стал обсуждать мою шляпу. У моей последней нанимательницы было несколько вещей из «Кристоф и Сье». — При воспоминании об этом мисс Трапп печально улыбнулась. — Она была так добра ко мне, просто великодушна. Вот эта самая сумка, миссис Родд, одна из ее сумок, и когда леди Бейл мне ее презентовала, она была еще совершенно новой. А вот ее инициалы — золото, настоящее золотое тиснение. Я хотела убрать монограмму, но она сказала: «Нет, мисс Трапп, на коже останутся вмятины, а монограммы обычно разобрать нелегко, и никто не догадается, что она не ваша». Такая была великодушная, всегда такая внимательная.
— Всегда? — удивилась Хелен.
— Почти до самого конца. Как я уже говорила, миссис Родд, всему виной то, что богатым людям нелегко понять, кто им настоящий друг. Поверьте, у леди Бейл не было более преданного и верного друга — или слуги, если вам так больше нравится, — чем я. Почти семь лет. Но, может, кто-то что-то сказал или кто-то другой ее обманул, и она стала подозревать всех, кто ее окружал. Она стала… спрашивать меня… на что я рассчитываю, миссис Родд. Ей стало казаться, что верна я только потому, что надеюсь на часть ее наследства… «Вы можете прямо сказать мне, мисс Трапп, — спросила она, — что такая мысль никогда не приходила вам в голову?» Миссис Родд, ну как я могла не признаться, что иногда думала: у нее столько всего и некому это оставить, так, может, она хотя бы немного облегчит мою одинокую старость? Видит Бог, я не рассчитывала на что-то значительное и даже не особенно надеялась; просто иногда, когда бывало грустно и тяжело, я развлекала себя этой маленькой надеждой. На ее вопрос я не могла ответить «нет!»… В общем, в конце концов она решила обзавестись новой прислугой. Но мне дала замечательные рекомендации, и я должна быть ей за это благодарна: раньше я таких не получала.
— Так, значит, с вами поступали несправедливо и раньше, милая мисс Трапп?
— Я работала гувернанткой и компаньонкой целых тридцать лет, — просто ответила мисс Трапп.
— И поэтому вы решили немного разориться и отдохнуть, прежде чем снова приняться за работу?
— Это леди Бейл предложила мне, — с чувством ответила мисс Трапп. — Видите, миссис Родд, как она была по-настоящему добра! Она подарила мне чек, чек на очень крупную сумму, и сказала, что мне стоит ненадолго поехать отдохнуть за границу, а вещи я могу оставить у нее, на Парк-лейн, пока не подыщу себе новое место. И предложила мне взять свою сумку из крокодиловой кожи — у меня ведь вещей очень немного. Теперь сумка ей не нужна, она для леди Бейл стала слишком тяжелой. Так что, видите, она до конца была очень добра и внимательна. Просто слишком богата, чтобы разобраться, кому можно доверять.
Сердце этой светлости, подумала Хелен, несомненно дрогнуло, когда настала минута прощания с таким открытым, терпеливым и откровенным существом. Безусловно, если мисс Трапп могла терпеть все странности характера этой леди, то она превосходная прислуга. Хелен припомнила, как мисс Трапп автоматически вошла в роль сиделки, когда Ванда Лейн почувствовала недомогание после второго прыжка: бесстрастно, но твердо настаивала на том, чтобы та легла и отдохнула, выпила аспирина или бренди, и все прочее — настоящая компаньонка богатой старой женщины, к тому же очень возможно, ипохондрически занудной. Хелен осторожно спросила:
— Мисс Трапп, а материальная помощь мистеру Фернандо…
— Ему нужна была некоторая финансовая поддержка. Я ведь вам говорила, что отдала ему… все, что у меня есть. А вы просто не поняли, что это совсем не так много. — Мисс Трапп мягко улыбнулась и доверчиво добавила, что этого как раз оказалось достаточно.
Остальные пятеро «экскурсантов поневоле» уныло брели по тропинкам, уложенным плиткой, и мозаичным лестницам к высокой башне.
Идея мисс Трапп насчет того, чтобы запутать полицейских обвинениями друг против друга, с треском провалилась. Когда Кокрилл, Лео, Лувейн и Фернандо — незадолго до экскурсии во дворец — высказали эту идею в полиции, начальник полиции просто заявил, что получил указания от принца довести дело миссис Родд до логического конца. Ни о ком больше он слышать не желал, и нестыковки в версиях его не интересовали.
Напрасно Кокрилл и Лео молотили в отчаянии кулаками, так что стаканы с гостеприимно разлитой «агуардьенте» запрыгали на его огромном грязном письменном столе; напрасно спорили, убеждали, угрожали, умоляли. Сеньора Родд убила сеньориту Лейн, повторил начальник полиции, развел руками и приподнял плечи до самого края шляпы, выражая все свое сочувствие и сожаление, — увы, ему даны указания забрать сеньору в тюрьму, как только дело будет закрыто. Оно будет закончено на закате этого дня, ибо так распорядился принц. К закату подоспеют свидетели, своими глазами видевшие, как сеньора прокралась на балкон, а потом обратно — с окровавленным ножом… Нет-нет, не с ножом, а просто с пятнами крови на платье. Ну, хорошо, значит, на купальнике, — он учтет, что сеньора была не в платье, а в купальнике. Начальник полиции со всей искренностью поблагодарил их за то, что они обратили его внимание на эту деталь, и сделал оч