— Вы не придали этой статье значения?
— Ну что вы! Я просто плакала… — Она отвернулась и закусила губу, пробормотав, что и сейчас готова заплакать и весь вечер проплакала бы, если бы не боялась, что потечет яичный белок.
— Яичный белок?
— Для ресниц, — объяснила Лули и повернула лицо в профиль к лунному свету, чтобы ему было лучше видно.
Вид ресниц был ужасен: они напоминали изогнутые заколки для волос. Но в голубых глазах действительно качались слезы. Многие женщины плакали по нему, многие говорили трогательные слова сострадания, но сейчас этих слов милостиво не говорили, сейчас слезы пытались не проливать. Те, что были пролиты над заголовком и страшной фотографией, были пролиты по незнакомому человеку, не напоказ…
— Вы плакали? Из-за меня?
— Ну, не рыдала, конечно, — призналась она снова со странной откровенностью, которая вопреки всему была привлекательной. — Просто слезу пустила. Ведь это было так ужасно для вас — вы больше никогда не сможете играть.
— Понятно. — Он отвернулся и снова долго всматривался в черноту и молчание залива под яркой луной. — Вы увидели меня на фотографии, такого страшного, и заплакали из-за того, что какой-то человек не сможет больше играть на пианино. — Он задумался. — Вы так любите музыку?
— Музыку? — улыбнулась Лули. — О нет. Она меня утомляет.
Лео расхохотался, потом неожиданно протянул к ней руку, привлек к себе, слегка поцеловал в накрашенные губы и отпустил.
— Ну что ж, — сказал он, — теперь вам придется чуть-чуть послушать.
В углу балкона стояло пианино. Два вечера в неделю, когда бывали танцы, на нем играла полная генуэзская музыкантша. Родд подошел к инструменту, сел на стульчик, повращался на нем, подгоняя под свой рост, и — сперва одним пальцем, потом двумя, а потом и всеми остальными пальцами — стал наигрывать мелодию.
Инспектор Кокрилл в полосатой пижаме, стоя на балконе этажом выше, поглядел вниз, прислушался и узнал мелодию. «Так-так, — подумал он. — Вот что значит путешествие! Они даром времени не теряют».
Разумеется, не он один в ту ночь услышал этот веселый бойкий мотивчик и стал строить всякие догадки.
На следующее утро состоялось купание в легендарном мутном Средиземном море, обогащенном сточными водами Рапалло.
Лули Баркер прыгнула в воду и взвизгнула, мистер Сесил тоже прыгнул и взвизгнул, мисс Трапп в трикотажном купальном костюме до колена поболтала пальчиками ног в воде и пронзительно вскрикнула. Фернандо покачивался на волнах, как дельфин, сверкая загорелым мускулистым телом, чета Роддов, держась бок о бок, отплыла от остальных немного дальше: Хелен двигалась, как всегда, спокойно и изящно, Лео — мощными гребками с выносом руки, которые он изобрел для себя после операции. А Ванда Лейн… Ванда Лейн внезапно показала себя во всей красе: переливаясь черно-синим, как ласточка, в плотно облегающем сатиновом купальнике и в шапочке, она спокойно поднялась на трамплин и прыгнула — быстро, грациозно и необыкновенно красиво, как сама ласточка в полете, поплавала немного, — а потом так же спокойно вернулась на берег.
Затем путешествующие в очередной раз забрались в автобус и направились в Сиену. Мисс Трапп, слегка смущенная вчерашними ухаживаниями этого весьма грубоватого Фернандо, сидела на своем почетном месте прямо за ним. Лео Родд с женой время от времени дремали; Лео, как всегда, был всем недоволен, а Хелен по-обычному элегантна и спокойна; изредка она безразлично поглядывала на дорогу сквозь такие же большие и круглые очки с желтыми стеклами, как у Фернандо. За ними Ванда Лейн размечталась о грядущем счастье: Лео Родд похвалил ее за великолепное мастерство и попросил помочь ему придумать какой-нибудь способ ныряния, подходящий для однорукого. В конце автобуса сидел погруженный в мрачные мысли инспектор Кокрилл, а Сесил и Лули хихикали над путаницей слов в путеводителе: он был назван «Европа, описанная туристами, и как делать это с удовольствием».
Сидевший рядом с водителем Фернандо достал свой микрофон и заговорил:
— Дамы и господа, сейчас ненадолго останавливаемся в Пизе, мигом выходим посмотреть на «Падающую башню», а потом едем в чудесную Сиену! Три дня, дамы и господа, мы проведем в Сиене, осмотрим все ее окрестности… А потом — на замечательный остров Сан-Хуан эль Пирата, который называют Храмом на море. Итак, дамы и господа, вперед — к Пизе, вперед — к Сиене, вперед — к Сан-Хуан эль Пирата…
Вперед, дамы и господа, — к Убийству.
Глава 3
Выбор мистером Фернандо «первоклассных отелей», вне сомнения, не был предписан его турагентством и варьировал между гостиницами «люкс» и третьесортными пансионатами. Если в Рапалло туристам посчастливилось переночевать в роскошном отеле, то в Сиене пришлось пробыть три ночи в гостинице самого низкого уровня. Костлявая вдова особенно из-за этого страдала, и попутчики по «иль группе», как именовал своих подопечных Фернандо, прозвали ее миссис «Стон». Две застенчивые учительницы даже попытались набраться мужества, чтобы отказаться от путешествия и попросить обратно уплаченные деньги, но так и не решились. Миссис «Тошни» на ужин с жадностью поглотила массу непривычных блюд и на всю ночь оккупировала единственную «ритирату», к неудовольствию и неудобству остальных леди и джентльменов.
Сама же Сиена была захватывающе красива, особенно в сумерках летнего итальянского вечера, и, по ходу чудесных дней отдыха, даже племянница «Хмуроу» стала расспрашивать тетку о ее познаниях о романтике и романтизме. Мисс Трапп трепетала, прижавшись к плечу Фернандо, когда он галантно сопровождал ее на экскурсиях или когда они тихо шли вслед за остальными по узким улочкам города.
На третий вечер туристы совершили прощальный визит к кафедральному собору Сиены.
— Вы не часто бываете за границей, мисс Трапп? — спросил Фернандо.
Мисс Трапп ответила, что не была за границей… целую вечность, после войны точно не была. Сокращение обмена валюты сделало поездки невыгодными. А потом… «В моем возрасте люди, как правило, не любят путешествовать сами по себе».
— Конечно-конечно, люди могут воспользоваться вашей молодостью и неопытностью, — вежливо заметил Фернандо. За три дня он уже понял, что она не глупа, и потому сказал это с улыбкой и подзадоривающим кивком.
Ей так хотелось быть естественной и изящной, принять этот глупый комплимент так, как он того заслуживал, разыграть маленькую интрижку, как подобает настоящей светской львице. Но вместо этого по ее бледному лицу расползлось алое пятно, и она поспешно, не по-светски ответила, что совсем не это имела в виду: ей просто не нравится путешествовать одной.
— Но ведь у вас столько друзей!
— Вовсе нет, — насупилась мисс Трапп.
— A-а, да-да, верно. У богатых не бывает много друзей. Я думаю, мисс Трапп, богатым трудно распознать, кто им настоящий друг, а кто нет?
— Да, это так. — Тонкие губы мисс Трапп вытянулись в усмешку, обиженную и горькую. — Трудно. Очень трудно. Никогда не знаешь наверняка… а потом — подозрение: стоит ему возникнуть, и все уже становится не таким, как раньше. — Фернандо озадаченно покосился на нее, но ее слова не имели к нему отношения, а мысли были далеко. — Нет ничего хорошего в том, что ты богат, ничего. Если нет у тебя друзей, если ты не доверяешь людям, то ничего хорошего нет в твоем богатстве. А доверять можно лишь немногим, а то так часто обижают и обманывают, что под конец начинаешь думать, что никому вообще до тебя нет дела, именно до тебя, а не до твоих денег.
— Но вы-то, мисс Трапп, — обходительно сказал Фернандо, — такая милая, такая очаровательная — разве вы, мисс Трапп, сомневаетесь, что вашим друзьям интересны именно вы?
— Я же вам только что сказала: у меня нет друзей.
Фернандо растерялся. Трудно расточать комплименты женщине, которая открыто отвергает все его маленькие хитрости, и он перешел к восхвалению себя.
— Зато никакого одиночества, мисс Трапп, если человек работает гидом! Человек колесит по свету: Испания, Италия, Австрия… Я, например, сейчас специализируюсь по Италии и острову Сан-Хуан эль Пирата. И повсюду люди: все время новые люди, довольные и фривольные; конечно есть и мрачные, и симпатичные, и скучные… Между нами, мисс Трапп, всегда есть парочка таких, как миссис «Стон» — но сколько таких, как вы, мисс Трапп: исключительно милых и очаровательных! — Испанец снова вывел своих подопечных из автобуса и с неувядающей улыбкой повел их дальше. — Сюда, пожалуйста, я покажу вам собор в лунном свете. Да, мисс Трапп, в нашем офисе мне говорят: мистер Гомес, не тратьте свои способности впустую, сопровождая туристов. Но я это делаю с удовольствием! Зачем мне душный офис? Лучше я буду просто гидом. Понимаете (другим не говорите об этом!), я на самом деле не просто гид, я являюсь компаньоном «Одиссей-тура», моя сфера — Европа, главный офис в Танжере{5}. Вы не ожидали этого, разумеется?
— Нет, не ожидала, — тихо ответила мисс Трапп, а про себя подумала: «Компаньон процветающей фирмы, а не просто гид — вот это да!»
— Вы не видели моего прекрасного Гибралтара{6}, не знаете Испании! Как-нибудь я отвезу вас туда, покажу свою виллу — за Гибралтаром, на испанском побережье, — виллу из белого камня, террасы, спускающиеся к морю, уступы, усыпанные цветами: бугенвилии, жасмина, гераней всевозможных оттенков. Как-нибудь я обязательно все это вам покажу, когда вы поедете со мной.
Мисс Трапп подумала, что нет абсолютно никакой надежды, что мистер Фернандо покажет ей свою виллу у моря… Тем не менее она сказала, что ей это в высшей степени приятно слышать.
— Ах да, приятно… Но такому несчастному холостяку, как я, там слишком просторно и… одиноко. — Фернандо поднял лицо к небу, как будто собирался завыть на луну от безысходности. — Вы не единственный человек, мисс Трапп, кому бывает одиноко.
— Но вы же только что сказали,— запротестовала прямодушная женщина, — что не ощущаете одиночества, ведь вы же гид.