чня на палубе корабля столпились пассажиры и, не в силах помочь тонущему, смотрят на его предсмертные судороги.
Кокрилл остался сидеть. Другой же… другой, не оглянувшись, помчался по песку, по мелководью у берега все дальше в море, потом бросился в воду и поплыл — сначала рывками, в дожде брызг, а потом все ритмичнее, быстрыми сильными гребками, дальше и дальше от них, в безбрежность моря.
Лувейн вырвала руку у пытавшегося удержать ее Сесила и с воплем «Лео! Лео!» кинулась вниз по деревянной лестнице, по террасе, пробиваясь сквозь глазевшую толпу.
— Уйдите с дороги, дайте пройти, пропустите меня…
Вниз по центральной лестнице, вниз мимо благоухающих садов, через нижнюю террасу, снова вниз по ступенькам и по пляжу. Сесил следовал за ней по пятам, Фернандо лихорадочно торопил мисс Трапп, стиснув ее руку выше локтя, и они, спотыкаясь, тоже бежали за ними. Столпившиеся на террасе замерли в растерянности.
Спотыкаясь и задыхаясь от рыданий, ужаса и боли, Лувейн наконец добежала до самой воды.
— Лео, Лео! Лео, ради бога, вернись! — Пока она бежала, судорожно хватая ртом воздух, в горле у нее пересохло, но она продолжала хрипло кричать: — Лео, Лео… ради бога, Лео… вернись! Вернись! — Однако темная голова лишь то и дело поблескивала меж кромешно-черных волн, удаляясь с каждым разом все дальше от бедной Лувейн. Она ринулась за ним в море. — Лео! Лео, вернись, вернись, Лео-о-о!…
Сесил бросился за ней, схватил за руку и вытащил из воды.
— Не глупите, Лувейн. Ну куда вы?
Она стала отбиваться.
— Пустите меня, пустите меня к нему! Я должна его вернуть. Ну разве вы не видите, что он… уплывет сейчас, он не вернется! — Она повалилась на колени в воду. Сесил не выпускал ее руки. — Ради всего святого, сделайте что-нибудь! Неужели никто не может за ним поплыть? Или лодка…
— Лодки нет, Лувейн. Плавать никто не умеет. — Сесил заставил ее встать. — Давайте пошли на берег.
Мокрая, выбившаяся из сил, Лули перестала сопротивляться, он почти выволок ее на песчаный пляж и усадил на валун.
К ним подоспели Фернандо и мисс Трапп.
— Он уплыл, — сказал Сесил. — Теперь уже не догонишь. — Он поискал глазами неподвижную фигуру на валуне у скалы. — А что же инспектор?
Как дети, боясь приблизиться к чему-то страшному, они подкрались все вместе к скале и молча посмотрели на сгорбленную фигуру.
— Он умер? — прошептала вконец напуганная мисс Трапп.
— Нет, — сказал инспектор Кокрилл. — Я не умер.
Лувейн пробилась вперед и встала на колени перед инспектором.
— Инспектор, сделайте же что-нибудь! Он исчез, он уплыл в море, он никогда не вернется. Ну неужели вы ничего не можете сделать?
— Нет, — очень тихо ответил Кокрилл. — Что же можно сделать?
Фернандо тоже опустился на колени у камня и спросил:
— Он не ранил вас?
— Нет, — снова ответил Кокрилл. — Почему вы так решили?
— Мы видели его. Он встал у вас за спиной и нанес удар. Нам с балкона было все видно.
— Он изображал, — объяснил Кокрилл.
— Что изображал?
— Рана в груди мисс Лейн шла справа налево и сверху вниз. Следовательно, удар мог быть нанесен правой рукой кем-то, кто стоял лицом к лицу к ней. Или так считалось. Мистер Родд любезно продемонстрировал мне, как это могло быть сделано левшой.
Лувейн распростерлась на песке и душераздирающе рыдала, судорожно хватая ртом воздух и тяжело дыша. Но вот она поднялась на локте и со злобой взглянула на инспектора.
— Ну что вы сидите! Надо же что-то делать!
— Что именно я, по-вашему, должен делать? — сухо спросил Кокрилл.
— Найти лодку или еще что-то такое, найти кого-нибудь, кто умеет плавать… чтобы за ним поплыли и спасли. — К этому времени в поле зрения уже появились новые постояльцы гостиницы: они толпой валили по лестнице, среди них выделялись белые пиджаки пары официантов. Лувейн, пошатываясь, встала. — Спросите их. Может, кто-то умеет плавать. Или они отыщут какую-нибудь лодку.
И она собралась бежать навстречу приближавшимся туристам.
— Верно, — согласился Кокрилл. — Хорошая мысль. Фернандо, расскажите им, что случилось, скажите, что, видимо, возвращаться Лео не станет, и спросите официантов, не могут ли они достать лодку. — Пока ошалевший от произошедшего Фернандо поднимался на ноги, Кокрилл добавил: — Убедите их, что это нам необходимо срочно, что только этого мы и хотим. — Фернандо рванул к толпе, а Лули, обессиленная, снова упала на песок. Ей инспектор сказал: — Спешить теперь уже незачем — слишком поздно.
И действительно: темной головы над волнами уже не было видно. Все вытянули шеи к морю, пытаясь хоть что-то разглядеть. На миг им показалось, что они видят выброшенную вверх руку; Лувейн завизжала и закрыла рукой глаза.
— Это к лучшему, — угрюмо сказал Кокрилл. — Он хотел этого, это к лучшему.
Лувейн бросилась прочь от них, снова к самой воде. «Лео! Лео!» Ее отчаянные крики неслись сквозь баюкающий плеск волн. Она пошатываясь вошла в море и беспомощно протянула руки в ту сторону, где на миг им всем померещился беспомощный взмах руки Лео. «Лео! Лео!» Ответом было молчание. Только плескались и вздыхали волны на остывающем песке. Лувейн вернулась на берег, распласталась на мокром песке у самой воды и безутешно зарыдала.
Прибежал Фернандо, а за ним следом толпа туристов.
— Все возвращайтесь в отель! — свирепо гаркнул на них Кокрилл. — Назад, в отель! — Он взобрался на плоский камень и обратился ко всем. Теперь это был не просто мистер Кокрилл на отдыхе, а инспектор Кокрилл по прозвищу «Ужас Кента», и голос его звучал весомо и авторитетно, как в родной Англии, где на его стороне всегда стоял закон.
— Немедленно уходите с пляжа. Вы хотите знать, что произошло?.. Что ж, человек уплыл в открытое море с целью утопить себя. Скорее всего, потому, что на днях совершил здесь убийство, и его вычислили. Плыть за ним нет смысла, он уже слишком далеко и хочет утонуть. Из нас никто плавать не умеет, и остановить его мы не смогли. И все же, нельзя ли достать лодку? — Фернандо что-то ему шепнул. — A-а, понятно: администратор отеля, «дирритори» или как он там себя называет, пошел звонить в полицию. В соседней бухте есть лодка, и «дирритори» пошлет ее за телом. Жаль, — холодно продолжил инспектор, — что мы не знали о лодке раньше. А теперь здесь больше делать нечего. Если хотите нам помочь, то просто возвращайтесь к своим столикам на террасе и продолжайте отдыхать за коктейлями. — Взглянув на стонущую и содрогающуюся от рыданий фигурку на песке, он добавил: — Этой бедной девушке тоже будет лучше, если вы ее оставите.
Люди, возбужденно переговариваясь, потянулись обратно, выполняя просьбу проявить благородство и понимая — это было еще важнее, — что на пляже действительно делать нечего.
Кокрилл присел на корточки рядом с Лувейн, другие их попутчики, беспомощные и сочувствующие, стояли рядом. Инспектор тихо заговорил, обращаясь только к ней. Через некоторое время она подняла голову и сказала:
— Он сделал это ради меня.
— Он сделал это, потому что боялся оказаться в тюрьме, — возразил Кокрилл. — И я бы на его месте поступил так же.
— Он сделал это ради меня, — жалобно повторила она, продолжая плакать. — Хотя бы эту надежду не отбирайте у меня. Он сделал это ради меня.
Лувейн снова неверными шагами двинулась к волнам, выкрикивая его имя. «Лео, Лео, Лео! Вернись, вернись!»
Ни единого отзвука не донеслось в ответ. В бессильной ярости она повернулась к остальным.
— Где же лодка? Почему не отправляют лодку? Ну неужели мы ничего не можем сделать?
— Ничего, — сказал Кокрилл. — Лодку они пошлют, но будет уже слишком поздно. Он этого и хотел. — Кокрилл взял Лувейн под руку и увел ее с мокрого песка. Она снова повалилась на землю и зарыдала, но больше не спорила и не сопротивлялась. — Вам нужно примириться с этим. Лео Родд — убийца, он утопился, потому что его вычислили. Вот и все.
— Может быть, он все-таки поступил так, чтобы спасти миссис Родд? — спросила потрясенная и полная сочувствия мисс Трапп.
— Нет, — пожал плечами инспектор. — Если хотите, можно сказать, что он так поступил, потому что миссис Родд не могла спасти его от той же участи.
— Но миссис Родд…
— Миссис Родд очень благородная женщина. И очень преданная, — сказал Кокрилл. — Одна из тех, кто любит раз в жизни и не может разлюбить, каким бы недостойным ни оказался ее любимый и как бы ясно она это не осознавала. Защищать мужа стало ее потребностью. Миссис Родд неизменно его оправдывала. Но и для таких, как она, существует предел, наступает переломный момент. Я подумал, что ночь в сан-хуанской тюрьме может стать для нее таким переломным моментом. Ей необходимо прочувствовать абсолютную безвыходность, одиночество в карцере, мерзость ползущей по осклизлым стенам жижи, кромешную темноту, если не считать звезд за решеткой окошечка, безмолвие и лишь слабый плеск моря о скалы где-то далеко внизу. Невозможность вырваться оттуда, ужас перед виселицей на площади. И все ради такого человека, как Лео Родд.
Такой человек, как Лео Родд, — повторил Кокрилл, — человек, смолоду привыкший к богатству и комфорту, заработанным собственными выдающимися способностями, человек, привыкший к похвалам и восхищению, человек, не знавший ничего, кроме роскоши и поклонения, не мыслил себе другой жизни. Неожиданно утратив все это, он оказался вынужденным жить на деньги своей жены и принимать заботу женщины, на которой давно был женат и которую больше не любил, ибо к тому времени растратил свое сердце на других женщин… Его сердце больше не способно было любить, — изрек свой приговор инспектор.
— Он любил меня, — хрипло сказала Лувейн.
— О да, пока считал, что вы богаты.
Лувейн замотала головой.
— Нет, нет, вы не правы! Вы все неправильно говорите, это не так! Он любил меня. Он любил бы меня, даже если бы у меня не было ни гроша. Он готов был оставить богатую жену и убежать со мной…
— Был готов — до тех пор, пока не узнал, что вы совсем не богаты, — твердо сказал Кокрилл.