Тара нахмурилась.
— Что вы, собственно, хотите этим сказать?
— Не знаю точно. Но во всем этом есть какая-то закономерность, которую мы не замечаем.
Лэш мысленно вернулся к своей вечерней поездке домой, когда не хотел слушать голос своего подсознания. Теперь он пытался вспомнить, что же говорил ему этот голос.
«Вы по очереди убили две первые пары, — сказал Мочли Хандерлингу во время допроса. — А теперь вы собирались застать врасплох и убить третью».
«По очереди…»
— Можно на минуту? — спросил он, беря со стола блокнот.
Достав ручку, он написал две цифры: 17.09.04 и 24.09.04. Даты смерти Торпов и Уилнеров.
— Тара, — спросил Лэш, — можете сказать мне точно, когда Торпы и Уилнеры подали заявления?
— Конечно.
Повернувшись к одному из терминалов, она постучала по клавишам. Почти сразу же принтер выдал ответ.
Торп, Льюис А. — 000451823 — 30.07.02
Торвальд, Линдси Э. — 000462196 — 21.08.02
Шварц, Карен Л. — 000527710 — 02.08.02
Уилнер, Джон Л. — 000491003 — 06.09.02
Ничего.
— Можете расширить область поиска? Мне нужна распечатка всех существенных дат для этих двух пар. Когда их обследовали, когда они впервые встретились, когда поженились и так далее.
Тара несколько мгновений задумчиво смотрела на него, затем снова начала стучать по клавишам.
Второй список состоял почти из десятка страниц. Лэш просмотрел их одну за другой, устало водя взглядом по строчкам. Неожиданно он замер.
— Господи, — пробормотал он.
— Что такое?
— Вот эти колонки с заголовком «номинальное удаление аватара» — что они означают?
— Дата, когда аватары выводятся из Аквариума.
— Иначе говоря, когда пары подобраны.
— Совершенно верно.
Лэш протянул ей листок.
— Взгляните на дни удаления аватаров Торпов и Уилнеров.
Тара посмотрела на распечатку.
— Боже мой. Семнадцатое сентября две тысячи второго и двадцать четвертое сентября две тысячи второго.
— Именно. Торпы и Уилнеры не только были первыми подобранными суперпарами. Они умерли ровно два года спустя — с точностью до дня.
Тара уронила листок на стол.
— Как по-вашему, что это означает?
— То, что мы пошли по ложному следу. Я рылся в психологических тестах и результатах обследования, предполагая, что вы просмотрели у них какие-то психические отклонения. Возможно, вместо того чтобы изучать людей, мне следует изучить сам процесс.
— Процесс? А что с поисками подозреваемого? С тем анализом, который проводит Лиза?
— Она все равно не закончит его до понедельника. Я не собираюсь сидеть без дела последующие трое суток. — Он встал и направился к двери. — Спасибо за помощь.
Открывая дверь, он услышал звук отодвигаемого стула.
— Минуту, — сказала Тара.
Он обернулся.
— Куда вы сейчас?
— К себе в кабинет. Нужно просмотреть множество документов.
Тара, не колеблясь, вышла из-за стола.
— Я с вами.
30
— Не видела мой несессер, крошка? — крикнул Кевин Коннелли.
— Под туалетным столиком, вторая полка слева.
Коннелли босиком прошел мимо кровати, сквозь падающие в окна желтые лучи солнца и присел перед умывальником. Ну конечно же, на второй полке, у самой стены. До этого он потратил полчаса, перетряхивая всю спальню в поисках несессера. Линн, похоже, с фотографической точностью помнила, где что находится, причем не только свои вещи, но и его тоже. У нее это получалось подсознательно, как бы само собой — возможно, именно поэтому она знала столько иностранных языков.
— Ты настоящее сокровище, — сказал он.
— Уверена, ты говоришь это всем девушкам.
Сидя на корточках перед туалетным столиком, он обернулся и посмотрел на нее. Линн стояла перед открытым шкафом, глядя на вешалку с платьями. Взяв одно, она покрутила его в руках, повесила обратно и выбрала другое. В ее движениях, легких и изящных, было нечто такое, от чего даже теперь у него сильнее забилось сердце. В свое время он обиделся, когда его мать назвала ее «симпатичной». Симпатичная? Это была самая красивая женщина из всех, кого он видел в своей жизни.
Отойдя от шкафа, она направилась с платьем в руках к кровати, на которой лежал большой открытый холщовый чемодан. Сложив платье, она бросила его туда.
Он взял отгул на полдня, чтобы помочь жене собраться перед поездкой на Ниагарский водопад. В этом было нечто вроде греховного удовольствия, в котором он отчего-то никому бы никогда не признался. Обычно они упаковывали вещи за несколько дней до отъезда, словно продлевая таким образом отпуск. Он всегда собирался раньше и по той же самой причине любил заранее приезжать в аэропорт. Впрочем, ещё с холостяцких времен вещи он складывал в спешке и неаккуратно. Линн показала ему, что сборы в дорогу — настоящее искусство и торопиться тут нельзя. А теперь это превратилось в один из тех интимных маленьких ритуалов, из которых состояла их супружеская жизнь.
Встав, он подошел и обнял ее сзади.
— Только представь, — сказал он, потираясь носом о ее ухо. — Еще несколько дней, и мы будем сидеть перед горящим камином в «Пиллар-энд-пост-инн».
— Да.
— Будем завтракать в постели. А может, и обедать. Как тебе это нравится? А если будешь хорошо себя вести, может, получишь и десерт.
В ответ она утомленно опустила голову ему на плечо. Кевин Коннелли чувствовал настроение своей жены не хуже, чем собственное, и тут же отпустил ее.
— Что с тобой, крошка? — спросил он. — Мигрень?
— Может, начинается, — сказала она. — Надеюсь, что нет.
Повернув супругу лицом к себе, Коннелли нежно поцеловал ее сначала в один, потом в другой висок.
— Тоже мне идеальная жена, да? — сказала она, подставляя губы.
— Ты в самом деле идеальная жена. Моя идеальная жена.
Улыбнувшись, она снова опустила голову ему на плечо.
Раздался звонок в дверь.
Мягко высвободившись из ее объятий, Кевин миновал коридор и спустился по лестнице. За спиной он слышал тихие шаги Линн, идущей намного медленнее.
Перед входной дверью ждал человек с большим пакетом.
— Мистер Коннелли? — спросил он. — Распишитесь здесь.
Коннелли расписался в указанном месте и взял пакет.
— Что это? — спросила Линн, когда он поблагодарил и закрыл дверь.
— Не знаю. Хочешь открыть?
Коннелли отдал ей пакет и с улыбкой стал наблюдать, как она срывает упаковку. Появился целлофан, затем широкая красная лента и наконец бледно-желтая плетеная солома.
— Что там? — спросил он. — Корзина с фруктами?
— Это еще мягко сказано, — удивленно ответила Линн. — Взгляни на этикетку. Красные груши из Эквадора! Ты хоть представляешь, какие они дорогие?
Коннелли улыбнулся, увидев выражение ее лица. Линн обожала экзотические фрукты.
— Кто мог прислать их? — спросила она. — Я не вижу открытки.
— Она тут, совсем маленькая, воткнута сзади. — Коннелли извлек из соломенного плетения карточку и вслух прочитал: — «Поздравляем с приближающейся годовщиной свадьбы. Желаем всего наилучшего».
Линн прижалась к нему, забыв о головной боли.
— От кого это?
Коннелли отдал ей открытку. На ней не было имени, лишь выдавленный фирменный логотип «Эдема». Линн широко раскрыла глаза.
— Красные груши! Откуда они могли знать?
— Они знают все.
Линн тряхнула головой и начала срывать целлофан с корзинки.
— Не так быстро, — с притворным возмущением сказал Коннелли. — Мы еще не закончили кое-какие дела в спальне.
Теперь и ее лицо озарила улыбка. Отложив корзинку, она пошла следом за мужем наверх.
31
Лэш быстро и без особого интереса взглянул на часы. Потом еще раз — уже с недоверием. Без пятнадцати шесть. Ему казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как Тара, сославшись на запланированный визит к врачу, ушла из его кабинета, хотя тогда было примерно четыре.
Он вытянулся в кресле, глядя на заваленный бумагами стол. Неужели он в самом деле жаловался на недостаток информации? Теперь ее было столько, что хватило бы на целую армию.
Тот факт, что Торпы и Уилнеры умерли ровно через два года после подбора пары, стал крайне существенным элементом головоломки — нужно было лишь подогнать его к остальному. Впрочем, Лэш понимал, что при таком объеме данных сегодня ему вряд ли удастся сделать это.
Он снова посмотрел на стол, и взгляд его упал на папку с надписью: «Торп, Льюис. Опись процесса». Лэш уже просмотрел содержимое — похоже, это был автоматически сгенерированный перечень всех систем «Эдема», с которыми контактировал Торп. Он начал перетряхивать бумаги, пока не нашел такую же папку Линдси. Потом, подойдя к коробкам у противоположной стены, он принялся искать там, пока не обнаружил аналогичные описи для Уилнеров.
Не исключено, что Сильвер был прав и за эти выходные ничего не случится. Если и в самом деле где-то бродит убийца — возможно, охрана Эдема схватит его, прежде чем он успеет нанести удар. Впрочем, это вовсе не означало, что Лэш собирался сидеть сложа руки. Сравнение данных из этих четырех папок могло добавить новые фрагменты головоломки.
Сунув документы в кожаную сумку, он потянулся, после чего направился в кафетерий в конце коридора. Маргарет ушла, но ее сменщица с удовольствием приготовила ему двойной кофе-эспрессо. Несмотря на позднее время, в кафетерии было людно, и Лэш сел за столик в углу, радуясь, что в «Эдеме» работали в три смены.
Допив кофе, Лэш вернулся в свой кабинет, взял плащ и сумку и пошел к ближайшему лифту. Хотя он до сих пор слабо ориентировался в здании «Эдема», сейчас он, по крайней мере, знал, как добраться до вестибюля.
Стоя в очереди к пропускному пункту номер три, он вернулся к мыслям о суперпарах. Тара Стэплтон обнаружила, что третья из них — супруги Коннелли — была подобрана шестого октября две тысячи второго года. Если открытая им закономерность верна, это означает, что трагедия Коннелли — самоубийство или убийство — случится в ближайшую среду. С одной стороны, это давало чуть больше времени, а с другой — означало нерушимый предельный срок.