Я молча выцедил остатки вина в свой бокал. Она была права: пока главная улика – браунинг – оттягивала мой карман, Марго могла отрицать все свидетельства и прочие мои умозаключения. Она торжествовала:
– Никто вам не поверит. Вы даже не представляете себе, на каком хорошем счету я у отдела криминальных расследований.
Неужели она рассчитывала повлиять на следствие? Настала моя очередь усмехнуться:
– Почему же? Я хорошо представляю себе, что глава криминального отдела женат не слишком счастливо, а вы своими откровениями способны окончательно изгадить его семейную жизнь. Поэтому все подозрения на ваш счет ему представляются неубедительными и косвенными, и, возможно, он проинструктирует следователя обратить особое внимание на остальных участников драмы – например, на «русскую персиянку» и Додиньи. Но одно дело – выгораживать светскую женщину, дизайнера и манекенщицу Марго Креспен, и совсем другое – заставить Сюрте подделать результаты баллистической экспертизы ради Агнешки из варшавского борделя.
Она даже бровью не повела. Нет, пока я не выдам ей, откуда мне известно, что Додиньи видел именно ее и как догадался, что ее алиби яйца выеденного не стоит, она не уступит. Я налонился к ней ближе, чем хотелось, и выдал все, что знал. Она отшатнулась, ее лицо прорезала беззвучная молния судороги. Настала пауза, тревожная, как перед раскатом грома. Но она превозмогла себя, лишь стиснула кулаки в черных перчатках и сглотнула:
– Матка Босха…
Мне невольно стало жалко ее, как стало бы жалко задавленную автомобилем гадюку.
– Марго, мое предложение по-прежнему в силе: давайте письмо, забирайте пистолет, и я оставлю вам двадцать четыре часа на то, чтобы исчезнуть из Франции.
Она вынула из сумочки конверт, я протянул руку. Она отдернула письмо:
– Нет, сначала пистолет.
Завернутый в салфетку браунинг немедленно перекочевал из моего кармана в раскрытую сумочку. Быстрым, хищным движением она схватила ее, криво ухмыльнулась:
– Откровенность за откровенность. Так и быть, выдам вам тайну – за убийство осудят вашу жену. В конце концов, все решат отпечатки пальцев на пистолете и баллистическая экспертиза.
Я поморщился:
– Вы и впрямь надеетесь найти на пистолете ее отпечатки? Конверт, Марго!
Она бросила конверт на стол. Я разорвал его. Конечно, он был пуст. Значит, мой ход. Не спуская с нее глаз, я поднялся, потянулся к оконной ручке и распахнул раму. Дерюжина по-прежнему на набережной было не видать, но я надеялся, что он следит за условленным знаком. Марго встала, оправила юбку. Неужели она считала, что сможет беспрепятственно удалиться? Я рывком сдернул со стола скатерть. Посуда, бутылки, остатки еды, ножи, вилки – все со звоном и грохотом разлетелось по полу. Пьяно покачиваясь, я заорал:
– Сволочи! Что вы мне подлили?! – громко икнул, пинком перевернул стол и зычно гаркнул: – Полицию! Вызовите полицию! Немедленно!
Официант потерянно застыл у столика. Пианист оборвал Шопена. Две пары поспешно покинули зал. Марго вышла из оцепенения, зашипела:
– Филипп, не обращай внимания, мой дружок пьян.
К нам уже спешил метрдотель:
– Что тут происходит?
Мой Рубикон был перейден в тот момент, когда я убедился, что Марго не выполнила наш договор. Я предвидел, что она попытается обмануть меня, и был готов любым способом добиться ее ареста с уликой в сумочке. Я схватил с подоконника огромную вазу, затряс ею над головой и рявкнул во всю мочь:
– Не двигаться! Полицию!
Марго осталась невозмутимой:
– Шарль, я же тебя предупредила, он страшный ревнивец. И скандалит, когда напьется.
Глаза метрдотеля растерянно перебегали с меня на Марго. Я тряс вазой и исступленно орал:
– Полицию! Зовите полицию!
Марго отошла подальше:
– Шарль, не губи репутацию ресторана. Выкинь его, и дело с концом. Он оплатит все убытки.
Метрдотель отступил на шаг и строго заявил:
– Месье, немедленно покиньте наше заведение.
Со всей силы я шваркнул вазу об пол. Марго взвизгнула и бросилась к выходу. Я рванул за ней, но плотная пингвинья тушка Шарля преградила мне путь. К нему на подмогу уже бежали два официанта. Одного я успел повалить ударом кулака, однако второй умудрился заломить мне руку.
– Месье, оплатите счет и убытки!
Марго уже исчезла из обеденного зала. Все пошло не по плану. Вместо того чтобы быть арестованной с орудием убийства Люпона, она беспрепятственно ускользнула с главной уликой. Последняя надежда оставалась на Дерюжина, он должен был следить за рестораном.
– Зовите полицию! – хрипел я, превозмогая боль, от которой темнело в глазах. – Остановите ее…
Через минуту я валялся на перекрестке. Следом за мной из ресторанной двери вылетело и спланировало на мостовую мое пустое портмоне – заведение покрыло свои убытки.
На противоположной стороне улицы у парапета невозмутимо маячила Марго. Почему она не убежала? Ждала меня? Зачем? У тротуара стояли несколько припаркованных автомобилей, но все они пустовали. Как вызвать ажанов? Вокруг ни кафе, ни бара, на темной набережной ни души. Ни Дерюжина, ни его машины. Наверное, заметив распахнувшееся окно, он помчался в префектуру. Надо лишь задержать Марго до прихода подмоги.
Впрочем, она никуда не спешила. Наоборот, довольно мирно заметила:
– Мне кажется, ваш план не вполне удался. Вставайте уже, сколько можно валяться?
Только не дать ей уйти с пистолетом! Я потер вывихнутую щиколотку:
– Лучше помогите мне.
Она игриво хихикнула:
– Сначала поймайте меня!
Преодолевая резкую боль, я встал на четвереньки, продышался, качаясь и удерживаясь от стонов, поднялся и заковылял к ней. Марго оказалась куда проворнее. Она отступала, нервно посмеиваясь, в свете фонаря ее глаза блестели, как у кокаинистки:
– Мне нравится ваш темперамент. Не ожидала, что с вами будет так интересно.
Улица оставалась пуста. Креспен сбежала по ведущим к Сене ступенькам:
– Хотите узнать, кто на самом деле стрелял в Люпона?
Припадая на вывихнутую ногу, я пытался догнать ее, но, когда спустился на нижнюю набережную, она уже исчезла. Свет ущербной луны тускло освещал берег, от реки тянуло теплой влажностью, едва слышно плескалась о камень темная вода. Я захромал к кромешной тьме тоннеля, пытаясь разглядеть Марго под мостом. Послышались два легких щелчка. Если бы я находился в окопах, я бы не сомневался, что это звуки двух вставляемых в магазин патронов. Затем еле слышно лязгнула задвинутая в рукоятку обойма и раздался металлический скрежет отодвинутого затвора. Хриплый жесткий голос без прежней игривости приказал:
– Ни с места, или я стреляю.
Я сразу поверил ей. Судя по звукам, она зарядила браунинг двумя патронами. Почему не шестью? Спешила, боялась, что я нападу на нее и выхвачу оружие? Каждую секунду могла взвыть полицейская сирена, поэтому я примирительно сказал:
– Марго, не дурите. Вам не отвертеться от еще одного убийства.
– Вы полный кретин. Неужели вы воображали, что вам удастся вызвать полицию?
– По-моему, план был не так уж и плох. Просто не удался, – признал я философски.
В запасе еще оставался Дерюжин с ажанами, если, конечно, она не застрелит меня до их появления. Я шагнул к мосту, послышался щелчок курка.
– Марго, право, это глупо. Ну хорошо, да, я пытался вызвать полицию, ведь вы обманули меня. Но мне это не удалось, полиция не явилась, пистолет у вас, вы свободны. Полиция вас ни в чем не подозревает, у вас по-прежнему есть ваше алиби. Без пистолета и письменного признания я ничего не смогу доказать. Зачем рисковать и угрожать мне?
– С моей точки зрения, рисковать – это оставить вас в живых. Где я найду Дерюжина?
Я сам его ждал, как второе пришествие, и уже почти отчаялся, что он появится, но продолжал тянуть время:
– Марго, вы же понимаете, что никто ему не поверит. Согласен, припоминать шалости вашей юности было не галантно. Я напрасно задел вас. Я готов извиниться.
Она фыркнула. Я продолжил увещевать:
– Но кого в наши дни этим шокируешь? Ваша биография – дело совершенно неподсудное. Это точно не причина совершать непоправимые глупости.
Я отступил в сторону тени под стеной и сразу услышал:
– Еще одно движение, и вы труп.
Что-то тут было не так. Если бы она собиралась убить меня, она бы это уже сделала. У нее явно имелся какой-то план, мне непонятный, но ничего хорошего не сулящий. Она чего-то или кого-то ждала. Меня это устраивало, я все еще надеялся, что вот-вот донесется звук мотора, хлопанье автомобильных дверей, послышатся шаги полицейских.
Но Дерюжин мешкал, и я продолжал урезонивать злодейку:
– Марго, привычка убивать людей под мостом Турнель не кончится для вас добром. Один раз вам повезло, но во второй вам не выкрутиться.
– Я никого убивать не собираюсь. Смерть на гильотине вовсе не так легка, как принято думать. Говорят, отрубленная голова что-то чувствует еще секунды три. Представляете себе эти три секунды? Нет, я бы сделала все на свете, чтобы избежать такой казни. Это не я убью вас.
Что она задумала? Неужели она сошла с ума?
– А кто?
Изредка сверху проезжали машины. Может, закричать? Не стоит. Случайный водитель вряд ли услышит мои призывы о помощи, а если и услышит, то лишь прибавит газу.
– Как кто? Ваша жена, конечно. Вы водите меня по ресторанам, метрдотели и официанты видят наши ласки и поцелуи. Весь Париж уже знает. Я уверена, что она нас выследила. Она же темпераментная женщина – беднягу Люпона вон продырявила только за то, что он ее за задницу ухватил.
Было жарко, но меня пробил холодный пот:
– Вы ее вызвали? Вы считаете Елену идиоткой? Она никогда не поверит ни единому вашему слову!
– Никогда не ручайтесь за жену. Особенно если по несчастливой… или, скорее, счастливой случайности ей в руки попала адресованная вам записка. Ей стало ясно, что мы с вами докопались до правды. И она знает, что я приведу вас сюда. Мы просто не оставили ей выбора.