выброса энергии, стираются все грани и барьеры. На этот момент ничего не имеет значения, нет совести, морали, нравственности. У этих особей совершенно притупляется чувство страха и боли. Вы видели в фильмах про маньяков – в него полиция выпускает целую обойму, а он поднимается и идёт. Это не выдумка режиссёров! Это правда! – на том конце провода невидимый профессор перевёл дух. – Больше информации я отправлю вам письмом, а если всплывут новые факты, сообщите мне. Очень интересно разобраться в этой истории.
Ерин горячо поблагодарил профессора, пообещав, что будет держать в курсе расследования и если понадобится, то снова обратится к нему за помощью.
Он положил трубку и с отчаянием подумал, что все выкладки учёного только добавляли вопросов и нисколько не проясняли ситуацию. Хотя если хорошо подумать, то можно нарисовать более или менее ясный портрет убийцы. А именно: ходит по миллионному городу молодой, нормальный мужик и сам не подозревает, в какой момент в нём проснётся зверь, который захочет изувечить и убить молодое, женское тело. Ерин приуныл:
«Уж если сам мужик не знает, в какой момент захочет убивать, то он полицейский с большим опытом работы, об этом может не узнать никогда!»
Глава 7
Захарченко Илья Ильич казался человеком вялым, туго думающим и медлительным. И даже внешне он был чем-то похож на своего тёзку Обломова Илью Ильича, блистательно сыгранного Олегом Табаковым. Иногда это раздражало коллег, которым по долгу службы приходилось принимать решения быстро и двигаться мобильно. Это так же раздражало его жену Ирину и когда от неё поступило предложение о разводе по причине того, что их жизненные ритмы не совпадают, он особенно не сопротивлялся, и после некоторых переговоров дал согласие. Ему исполнилось сорок два года, он был высок, достаточно строен, но с уже небольшим животиком и плывущими боками, во многом благодаря сидячей работе. У него имелись две любви, которые находились с ним неизменно. Захарченко точно знал: мир движется, меняется всё, но этим двум любовям он не изменит никогда! Трепетное отношение к делу, которым он занимался и любовь к дочери, которая после развода жила с матерью, но с большим удовольствием наносила визиты в квартиру отца, особенно, если знала, что у него есть деньги. На следующий год она должна была окончить школу и выбрать профессию, но в круг её интересов входили только тусовки, ночные клубы, силиконовые губы и бесконечная трепотня с подружками. Илья Ильич переживал за дочь, но никак не мог повлиять на ситуацию и все разговоры про «Доброе, Вечное» заканчивались ничем. Зато его вторая любовь – его дело всегда отвечало взаимностью. Он числился в сотрудниках подразделения по обеспечению взаимодействия с правоохранительными органами иностранных государств, а короче служил в Интерполе. За внешней вялостью Захарченко скрывался упёртый характер и аналитический склад ума. По долгу службы, он прекрасно разбирался в искусстве, психологии и, конечно же, криминалистике. Илья Ильич не умел и не желал принимать быстрые решения, он считал важным просчитывать каждый шаг. Захарченко не полетел бы сломя голову, чтобы подставить свою широкую грудь под пули, но он бы поспешил, если бы был уверен в гарантированном успехе. И поэтому, когда в управление пришёл запрос из Турции, начальство, не раздумывая назначило на это дело именно Захарченко. Да, собственно, и дела то никакого не было, так собрать кое-какую информацию на молодых женщин убитых в курортном, турецком городе. А проще говоря, проституток убивает какой-то сумасшедший, вероятно, вообразил себя палачом, который очищает мир от овец заблудших. Но Захарченко, в силу своей обстоятельности, не относился к делу поверхностно и сразу поставил ряд условий. Во-первых: он не желал в тёмную носиться по стране и собирать информацию, во-вторых: он должен изучить все материалы дела, и втретьих: он надеется стать полноценным участником расследования. Турецкая сторона приняла все его условия, вскоре передала уже имеющиеся у них документы вместе с экспертизами, анализами и фотографиями. Илья Ильич изучил все бумаги и мысленно согласился с турецкими полицейскими: надо всё проверить в России и конкретно то, что могло связывать девушек здесь на родине. Не родились же они проститутками. Но если орудует серийный убийца, который находит жертвы по внешним признакам, то какой прок рыться в прошлом девушек? И опять его обстоятельность одержала верх, Захарченко решил проанализировать все, что могло касаться девушек. Но прежде он отправился в НИИ Министерства внутренних дел, в отдел, где расследуют преступления содержащие признаки серийности и проверить, не случалось ли аналогичных убийств на территории России. В этом отделе работали сотрудники ряда подразделений МВД, Генеральной прокуратуры, а также группы из отдела судебно-психиатрических экспертиз Федерального центра им. Сербского. Несколько лет назад Захарченко приходилось обращаться в этот отдел по поводу определения вменяемости гражданина Франции, который периодически приезжал в страну якобы по вопросам бизнеса и снимал небольшой, но фешенебельный дом в районе Рублёвки. На улицах города он знакомился с мальчиками – подростками из неблагополучных семей, привозил в дом под разными предлогами и совершал над ними извращённые действия сексуального характера. Этот извращенец снимал всё это на видео, которое впоследствии продавал через интернет. Вышли на этого урода случайно. Одного мальчика избитого и без сознания случайные прохожие увидели на дороге, ведущей к городу, и вызвали скорую помощь. И уже в больнице, когда мальчик пришёл в себя, то рассказал полицейскому, который прибыл опросить его, кто он, где живёт, и что привело на дорогу, где его нашли полумёртвого. Сразу провели обыск и задержали упыря. Тогда Захарченко понял сразу, что француз не мог быть один, кто-то у него есть в сообщниках. Но лягушатник в камере вдруг сделался невменяемым, то пускал пену изо рта, то расшибал голову до крови, то в обмороки грохался, то на понос исходил неимоверный. Оно и понятно, от ужасных мыслей о тюремном быте, да с такими статьями только петухом кукарекать или уж сразу в петлю. Вот тогда Захарченко и обратился к профессору Яблокову Петру Ивановичу, который очень помог в этом деле. Он, как экстрасенс даже дал описание сообщника, которого вскоре задержали.
Они встретились у дверей института, радостно приветствовали друг друга, как давние приятели.
– Ты ко мне? – Яблоков радостно протянул сухую ладонь.
– Да Пётр Иванович, мне нужна ваша консультация.
Захарченко с пиететом относился к высокому, седовласому, интеллигентному профессору и в отличие от него величал на Вы, хотя они не имели большой разницы в возрасте и занимаемых должностях. Профессор взял за локоть Захарченко и увлёк к автомобильной стоянке.
– Ильич, я очень голоден, с утра капли маковой в рот не попало. Поехали, я знаю здесь недалеко одно тихое место, где мы с тобой и поговорим, и отобедаем, так сказать совместим полезное с приятным.
– Хорошо. Только повествование моё будет кровожадным. Это не испортит аппетит?
Профессор открыто рассмеялся:
– Если бы всё, с чем и с кем я имею дело, портило мне аппетит, то давно умер с голоду. Ты же знаешь, я вроде тех патологоанатомов, которые любят чаю попить, бутерброд сжевать в присутствии нескольких развороченных, кровавых трупов.
После еды Захарченко рассказал подробности преступлений, стараясь не упустить каждую мелочь. Несколько раз Пётр Иванович останавливал повествование, уточняя ту или иную подробность. Они пили кофе, вальяжно развалившись в удобных креслах уютного ресторана. Профессор молчал несколько минут, потом медленно начал описывать возможные характеристики убийцы:
– Ну, начнём с того, что это вероятнее всего бисексуальный мужчина, навскидку лет этак тридцать-сорок.
– Бисексуал значит, может иметь отношения, как с мужчиной, так и с женщиной?
– Именно! – кивнул Яблоков. – Он может часто менять внешность, вроде того, как отпускать, а потом сбривать усы, бороду, волосы, надевать очки, или линзы. Он выбирает жертвы по некоему идеальному образу, который может включать пол, возраст, внешность. Маньяк контролирует себя, выбирает для преступления удобное место и время. Про детство могу сказать с определённой долей вероятности то, что он вырос в неполной семье, не получал достаточно душевного тепла, мог даже подвергаться физическому или даже сексуальному насилию и унижению. Мучил и может даже убивал животных. И вероятно, в раннем возрасте могли иметь место попытки суицида. Вот примерно и всё, но я бы хотел видеть все материалы дела, так сказать, воочию, тогда я смогу сказать что-то более конкретное. Но друг мой только не надейся, что я опишу дом и улицу, где проживает изувер, – Яблоков развёл руками, широко улыбаясь, потом спохватился, – здесь я ничего подобного не встречал, то есть происходило нечто подобное много лет назад, но это не мог быть наш маньяк в силу возраста.
– Спасибо профессор! Вы мне очень помогли! Я пришлю вам по факсу всё, что у меня есть.
В этот момент в кармане полицейского завибрировал телефон.
– Да, я слушаю, – Илья Ильич молчал несколько минут, потом отключил связь и повернулся к профессору. – Было совершено покушение на свидетельницу. Это, скорее всего маньяк, который уверен, что девушка запомнила его внешность.
– А эта русская, которая пришла убирать дом и столкнулась нос к носу с убийцей?
– Именно! – полицейский махнул официанту. – Когда уточню все подробности, также пришлю по факсу. Ещё раз спасибо профессор.
Захарченко заплатил за обед, хотя Яблоков пытался с ним спорить и отправился в свою контору. Он долго сидел за письменным столом, перебирая и перекладывая по разным стопкам документы, фотографии, протоколы, потом, обхватив голову руками, глубоко задумался. Что-то во всём не склеивалось. Конечно, искать определённую логику в поведении маньяка труд напрасный. И всё-таки логика должна быть, как и мотив! К концу дня неожиданно позвонил профессор и с ходу начал докладывать: