«Может это и есть любовь, только другого качества, взвешенная и вдумчивая, без сентиментальных стихов Эдуарда Асадова про любовь на скамейке, и без слезливых песен Ваенги. Наверное, я старею и теряю остроту ощущений».
Так с сожалением размышляла Наташа, ссыпая с ладошек в ведро душистую малину. Несколько раз звонил Ерин, они болтали о пустяках, о погоде, о политике и, конечно, о чувствах. Наташка рассказывала о родителях, о даче, о том, что скоро на работу, что её ждут ученики и какие они способные и талантливые. Только не касались будущей встречи. Иванова ни на чём не настаивала и ни о чём не спрашивала. Она считала, что в таких вопросах инициативу должен проявлять мужчина. Ерин пока не затрагивал эту тему, потому что в деле маньяка появлялось всё больше вопросов. Внешне всё обстояло ясно – множество свидетельств указывало на Петренко, и можно было спокойно передавать дело в судебные инстанции, но в душе Ерин чувствовал, что здесь что-то не так. Да и некоторые, казалось бы, незначительные детали заставляли колебаться. Или же наоборот задержанный слишком хитёр, обставил ситуацию таким образом, чтобы при ближайшем рассмотрении мелкие нестыковки вселяли сомнения. Например, он сказал, что шатался в стельку пьяным в тот день, когда с его карты были переведены деньги на личный счёт сутенёра Мустафы. Банковская распечатка показывала день, час и минуты, когда ушли средства. Ерин просил вспомнить, с кем он общался в этот вечер. Но потом понял тщетность своих попыток, потому что Петренко в тот момент находился в ресторане. Он шумно и без числа стаканов выпивал с разными людьми, (бармен это подтверждал). Рассчитывался также картой и в какой-то момент мог оставить бумажник на стойке бара, когда выходил в туалет или шёл танцевать с дамой. Вот и вывод делал полицейский – подозреваемый Петренко или весёлый выпивоха, разгильдяй по жизни, или хочет подсунуть этот образ, а на самом деле хитрый и изворотливый маньяк, он получает наслаждение от вида крови и от молчаливого страдания девушек.
От Закарии, который находился в командировке на греческих островах, новостей не появлялось. Никто не опознавал по фотографиям Петренко – ни яхтсмены, ни владельцы катеров, ни бармены, ни береговая охрана. Ерин решил подождать ещё день и отзывать сотрудника назад, всё равно толку ноль. Так что второе убийство, как бы он не старался, приклеить русскому не получится. Сроки ведения дела истекали и через пару дней материалы должны находиться в суде, а уж суд решит, какое возмездие заслуживает убийца. А кара ждала ужасная – пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. И лучше бы не отменяли смертную казнь в восемьдесят четвёртом году – неизвестно, что страшнее – быть казнённым или страшное существование в турецких застенках. Может, конечно, вмешаться Министерство иностранных дел России, но это врядли что изменит: за такое преступление турецкое правосудие не отдаст маньяка российской стороне. Это тебе не воришка, аферист, беглый олигарх или даже мафиозный деятель, коих пачками экстрадируют по запросам в разные страны. От этих невесёлых мыслей полицейского отвлёк телефонный звонок и тут же в кабинет вошёл Феррат. Видя, что шеф занят, эксперт положил бумаги на стол и тихо сел в углу. По первым цифрам Ерин понял, что это номер Захарченко и живо откликнулся:
– Привет коллега.
– Здорово аркадаш, – Илья Ильич специально выучил, как по-турецки будет друг. Они общались друг с другом тепло, как давние приятели, хотя ни разу не виделись. – Хочу спросить тебя, кто оплатил перевозку тела в Россию Валентины Спиридоновой?
-Ты удивишься, но помощь в похоронах первой и перевозку второй жертвы оплатил сутенёр Мустафа, хотя для его оборотов это сумма ничтожная. А про погребение я сказать не могу, ты лучше это можешь узнать на своей территории. Только зачем тебе это? Дело не сегодня – завтра закроем и монстра в тюрьму определим.
– Что-то не слышу праздника в твоём голосе, – засомневался Захарченко, – тебя что-то смущает?
– Да нет, всё в порядке, – Ерин старался, чтобы его голос звучал более уверенно, – есть небольшие нестыковки, но мы работаем.
– Смотри, если нужна помощь, я всегда на связи. А по жертвам я хочу ещё кое-что проверить. Так, а кто оплатил перевозку тела последней Елизаветы Смирновой?
– Её забрали родственники. Мой помощник Закария оформлял все документы, я могу уточнить.
– Хорошо, спасибо. Если вылезет что-то новое, держи меня в курсе.
Ерин отключил телефон и вопросительно глянул на Феррата. Тот подскочил к столу, развернул бумаги, ткнул толстым пальцем и торжественно произнёс:
– Экспертиза показала, что обнаруженные на жертвах частички грима соответствуют по химическому составу гриму, которым пользуются артисты из кордебалета русской эстрадной звезды!
Всё изменилось в один момент. В начале рабочего дня Ерина вызвал шеф. Разговор продолжался недолго, но совершенно ошарашил полицейского. Он получил приказ передать подозреваемого Петренко Константина российской полиции вместе с материалами. Подозрения с него не сняты, дело не закрыто, однако расследование продолжат русские. На это решение повлияла блестящая работа адвоката Петра Белоцерковского и вмешательство МИД России. В тот момент Исан понял совершенно отчётливо, почему Петренко был так спокоен – он знал, что в Турции для него суда не будет. Полицейский уже несколько раз встречался с адвокатом и находился в курсе всех его действий. Полицейский, конечно, ничему не препятствовал – просто не имел права. А адвокат по крупицам собирал материал, ставящий под сомнение виновность Петренко. Сначала пришла экспертиза, что чешуйки перхоти, обнаруженные на телах жертв не принадлежат задержанному. Следом Белоцерковский разрыл историю с анализами крови. Он запросил материалы исследований по частичкам крови, которая обнаружилась на маникюрных ножницах. В лаборатории сохранился оригинальная биологическая субстанция. По запросу с российской стороны материалы отправились в Россию для прохождения генетической экспертизы. Адвокату оказалось мало того, что группа вторая положительная подозреваемого совпадала с группой крови, обнаруженной на ножницах. Перед вступлением в иностранный легион Петренко сделал генетическое типирование в Медико–Биологический Центре, куда адвокат отправил официальный запрос и образцы крови с ножниц. Через два дня пришли результаты исследования образцов ДНК, где чёрным по белому было написано, что личный генетический код Петренко никак не совпадает с предоставленными материалами. На маникюрных ножницах была кровь не Петренко, и он никаким образом не причастен к покушению на свидетельницу Иванову! Следующим козырем в защите использовалось то, что во время второго убийства мужчина не находился на территории Турции. А с Кафедры патологической анатомии Московского университета после изучения материалов пришло заключение, что все три расчленения однозначно были произведены одним почерком и однозначно одной рукой, одним и тем же человеком! И самое главное: Белоцерковский предоставил свидетеля, который обеспечивал алиби Петренко во время последнего убийства. Им оказался официант в ночном клубе. Он точно запомнил пьяньчугу, потому, что тот разбил бокал с виски. А потом, тот же официант в три тридцать ночи вывел пьяного в стельку клиента на улицу. Смерть девушки наступила в четыре часа утра, и Петренко никак не мог совершить это убийство, даже если бы имел крылья. И всё-таки самым важным аргументом явилось ходатайство МИД России о депортации парня в Москву пока ещё в качестве подозреваемого. Ведь дело не раскрыто и не найден настоящий убийца. Ерин со смешанными чувствами подписал все необходимые бумаги и передал адвокату.
Вечерело. Она шла по пустынной, разбитой дороге от дачного посёлка к станции. Ей не хотелось уезжать из уютного дома, но уже завтра утром подъём в семь утра, чашка кофе и работа!
«Работа, работа перейди на Федота»!
Она шла, размышляя какое платье наденет завтра и радовалась, что похвастается коллегам новыми туфлями из мягкой светлой кожи, которые приобрела на распродаже на турецком базаре. Отец навязывался в провожатые, но за ужином крепко выпил, и Наташа уговорила его не волноваться. Ходьбы двадцать минут свежий воздух, кругом тишина и покой, да и на дороге каждая кочка знакома. После дождя воздух был свежим и колким. Девушка шла, не торопясь и думала, что в Турции совсем другой воздух – жаркий и вязкий. Полная луна висела на небе и от её голубого света хорошо просматривалась дорога. Где-то за спиной хрустнула ветка, будто кто-то тяжёлый наступил на неё. Она обернулась, и вдруг показалось, что между сосен мелькнула тень. Наташка ускорила шаг, уже не оборачивалась, а смотрела только под ноги, чтобы не споткнуться об корни деревьев и не упасть. За спиной шаги тоже убыстрили темп и гулко ухали, отдаваясь в затылке. Вдруг стало жутко, она прижала сумку к груди и побежала. Сердце бухало в груди, дыхание сбилось. Через два поворота должны показаться огни станции. Но хватит ли сил преодолеть эти два поворота. Лёгкие сжались от нехватки воздуха, ноги налились свинцом. Казалось, что через секунду преследователь схватит сзади за кофточку. Она уже приготовилась закричать, но дыхание перехватило от бега, и из груди вырвался только хрип. Она чувствовала спиной его дыхание и понимала, что сил бежать больше нет! И тут Наташка споткнулась в полутьме обо что-то и завалилась в пыльную дорогу, сдирая кожу с коленок и локтей. В одну секунду в голове мелькнуло, что вот сейчас сверху придавят руки и начнут душить! В это же время из-за поворота сначала мелькнули между деревьев, а потом ослепили ярким светом фары. Она валялась в пыли, до конца не веря, что спасена. Осторожно приподнялась и завертела головой, но никого вокруг не увидела – только деревья с длинными тенями по обеим сторонам дороги и быстро приближающийся свет автомобиля. Водитель – пожилой мужчина резко дал по тормозам, увидев, что на дороге сидит женщина. Мужик покачал головой – дамочка, скорее всего, сильно перебрала, а может, споткнулась в темноте. Он остановился и вышел, чтобы помочь подняться.