– Случиться самое страшное, если я права! Вот тогда мы очень скоро обнаружим ещё один труп. Маньяк устранит Петренко!
– А если прав я, то трупов изуродованных мы можем обнаружить гораздо больше. Ты не подумала, какую блондинку он присмотрел в этот раз? Может девушку из соседнего подъезда или продавщицу из ларька?
Он со злостью отключил телефон, закурил сигарету и задумался:
«Этих девушек многое связывает – проживали в одном отеле, имели одну профессию блондинки и все из России. Какой-то странный, какой-то неправильный маньяк. В городе проституток с такими данными вагон и маленькая тележка, а он ограничил территорию только отелем «Вояж» и все подопечные Мустафы. А может всё гораздо проще – конкуренты Мустафы, таким образом, хотят пошатнуть его криминальный бизнес и надо искать концы в Турции?»
Раздался резкий звонок в дверь и мужчина вздрогнул от неожиданности. Захарченко сунул ноги в тапки, зашаркал по коридору и, не спрашивая, кто это, открыл дверь. На пороге стояла юная дочь свежая, душистая, полная идей и энергии.
– Привет пап, – она чмокнула отца в щёку и запорхала по кухне, – у тебя есть что-нибудь поесть? Я такая голодная! Крокодила бы проглотила!
– Смотри в холодильнике! Там есть колбаса, сыр и фрукты, а если хочешь, я пожарю тебе мясо.
Захарченко всегда радовался, когда видел дочь, да и вообще был счастлив, что она иногда вот так без приглашения залетала птичкой в его квартиру, совала свой носик в холодильник, шарилась по шкафам и полкам и щебетать безумолку.
– Можно я у тебя переночую?
– Конечно, можешь. Ты поругалась с матерью?
Девчонка была своенравной и привередливой и в этом Захарченко винил себя, свою бывшую жену и их развод, который пришёлся на самый нежный возраст ребёнка. Он считал, что они скандалами и выяснениями отношений травмировали девочку. А та со временем выработала беспроигрышную линию поведения. Если происходил что-то вразрез желаниям, она бегала от одного родителя к другому, зная, что отец и мать решат все её проблемы только чтобы их не преследовало чувство вины.
– Не поругалась! – дочка дёрнула плечами и уставилась на Захарченко. – Ну, знаешь, пап…
– Не мямли говори толком, что тебе опять надо от старого папеньки.
Он обнял дочь и поцеловал в душистую макушку, та отстранилась и посмотрела на отца чистыми, голубыми глазами.
– Я хочу поехать с подружкой на фестиваль в Юрмалу, мама отпускает меня, но денег сказала просить у тебя. Это всего два дня, – канючила дочь, – поедем поездом и переночуем у родственников подружки.
– Ну, хорошо, ты получишь деньги. А что за фестиваль? – у Захарченко в голове возникли какие-то смутные ассоциации. – Ты знаешь эту звезду? – Илья Ильич назвал фамилию.
– Конечно, знаю! – девушка подошла к компьютеру, несколько секунд щёлкала на клавиатуре, потом повернула экран отцу. – Они в Юрмале тоже выступают.
– Так фестиваль уже начался?
– Да, он проходит несколько дней, а мы едем на закрытие.
Захарченко смотрел клип и хоть он равнодушно относился к современным ритмам, ему нравился яркий фееричный видеоряд. Видео делали профессионалы, голос «звезды» впечатлял и танцоры удивляли гибкостью и головокружительными акробатическими трюками. На фоне морских пейзажей танцевали две девушки одетые, как змеи в обтягивающие латексные зелёные комбинезоны и два парня играли мускулами во влажных шёлковых рубашках, которые красиво подчёркивали рельефные, загорелые торсы. В одном из них полицейский узнал Константина Петренко, а со вторым никогда не встречался, но лицо где-то видел, только никак не мог вспомнить где.
– Дочь, а кто эти два мужика?
– Я точно не знаю их фамилии, но в интернете я читала, что это два друга и их, вроде, подозревают в гомосексуальной связи. Точно никто не утверждает, а слухи ходят.
– Весьма свободные нравы в этой сфере.
– Пап ты как будто с Луны свалился! В любой тусовке таких персонажей пруд пруди.
И тут Захарченко вспомнил, что в квартире бабушки видел на фотографии рядом с Петренко этого красивого парня. Но почему его не было на допросе, когда Ерин допрашивал группу «звезды»? Значит, они могут выступать как с ним, так и без него. Кто он и где он находился во время допроса? На все эти вопросы сможет ответить сама «звезда» или директор коллектива, а они вернутся из Юрмалы только через день. Надо хотя бы узнать фамилию этого товарища по телефону. Да важны ли ответы. Может это та нить, которая никуда не приведёт. Но проверить нужно всё. Так решил про себя Захарченко и полез в бумажник за деньгами.
Наташка очнулась. Открыв глаза, увидела серые стены и поморщилась от головной боли. К горлу подступила тошнота. Вокруг стоял полумрак и только из квадратного окна под потолком проникал лунный свет. Пошарив руками вокруг себя, девушка поняла, что лежит на бетонном, грязном полу.
«Как привокзальная бомжовка. Куда же в этот раз занесло? – голова невыносимо гудела. Она собралась с силами и попыталась подняться. Из глубин живота к голу подкатила зелёная муть. Наташа задышала часто- часто, кое-как утихомирила взбунтовавшийся желудок и опять легла. – Какое-то дежавю, уже нечто подобное со мной происходило. У кого-то входит в привычку долбасить меня по башке».
Наташа всё-таки поднялась, чтобы осмотреться. Она вглядывалась в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Девушка вытянула вперёд руки и осторожно сделала шаг, второй и споткнулась обо что-то мягкое.
«Какой-то матрас или куча тряпок».
Через секунду отскочила как ошпаренная – куча зашевелилась и застонала. По голосу стало понятно, что это мужчина, она присела на корточки, в тусклом лунном свете нащупала его плечо и легко потрепала:
– Эй, просыпайся ты живой? Давай, давай не спи!
Но ответа не последовало, а только слабый стон. Наклонившись к его лицу, она почувствовала лёгкое прерывистое дыхание, ощупала руки ноги мужика – вроде всё на месте. Что делать дальше Наташка не знала. В темноте всё равно ничего не обнаружит и не увидит, только ноги переломает, надо ждать, когда взойдёт солнце. Она села рядом с мужиком и задумалась:
«Если как следует раскинуть мозгами, то получается такая картина – всё что происходит сейчас это продолжение турецкой истории и это плохо, потому что неизвестно чем всё закончится. Хорошо другое: если бы хотел убить, то убил сразу, а не селили в этих роскошных апартаментах, да ещё и с мужиком в придачу».
Наташка прислушалась: вокруг стояла тишина, и только из окна доносился шум ветра, который гулял где-то в кронах деревьев. Она ощупала свою голову и поняла, что её головная боль и тошнота не только от удара. Скорее всего, вкололи какой-то укол, вероятно снотворное. Иванова попыталась сообразить, сколько уже валяется здесь, какой сейчас день, где находится, но мысли разбегались, не давая вразумительного ответа. И поэтому лучше поступить, как советует китайская мудрость:
«В любой непонятной ситуации – ложись спать. Или как гласит русская народная классика – Утро вечера мудренее».
Присутствие рядом живого человека вселяло оптимизм. Убивать двоих гораздо сложнее. Лучше не думать об ужасном. Она притиснулась поближе к мужику и попыталась уснуть, думая сквозь дрёму:
«Хорошо, что лето, не так холодно и есть шанс не умереть от пневмонии или воспаления лёгких».
И как только первый луч солнца проник в маленькое оконце под потолком, Наташа разлепила веки, рассмотрела каземат, и до неё начал доходить весь трагизм происходящего. Она с ужасом осознала, что находится не в своей уютной кровати, а валяется на грязном полу рядом с совсем незнакомым мужиком. Девушка подскочила, затрясла его за плечи, несколько раз ударила ладошкой по бледным, заросшим щекам, потом схватив за руки, попыталась поднять вялое тело. Не хватало, чтобы он превратился в труп! И наконец, мужик часто задышал и открыл глаза. Наташа облегчённо вздохнула:
– Ну, слава Богу, я уж думала, что ты труп. Ночью проверяла, ты дышал, а сейчас притих.
– Где я? – прокашлявшись, спросил мужчина, поднялся с пола и стал растирать виски. – Ох, как голова болит!
– Там же где и я! – с сарказмом сказала Наташа.
Они стали ходить из угла в угол, осматривая возможные лазейки. В голове девушки вдруг возникли воспоминания из детства, когда летом родители отправляли в летний лагерь. Если отряд дежурил по столовой, они забирали коробки и ящики с продуктами вот из такой комнаты. Да это помещение напоминало лагерный, продуктовый склад – большая оштукатуренная комната с полками, маленьким окошком под потолком и толстой железной дверью.
– Как давно мы здесь? – не прекращая поисков, спросил парень.
– Я не знаю точно, но ночь мы провели с тобой вместе, – автоматически ответила Наташка и в голову пришла странная мысль:
«Где-то я видела этого человека, но где?»
Потом они сели на пол друг напротив друга. Иванова без смущения внимательно рассматривала парня. Невысокого роста с прекрасной атлетической фигурой и многодневной щетиной, из одежды лишь майка, шорты и сланцы.
«Похоже, что мужик отлучаться далеко не собирался. Как будто вышел покурить, – подумала она, осматривая то его, то себя. – Не то, что я – училка! Узкая серая юбка и светлая блузка из тонкого шёлка покрылись грязными пятнами. Это и понятно, ночь подметала бетонный пол, – память вернула в тот вечер, когда она завалилась на грязные ступени лестничного марша. – Если бы хотели убить, то сделали это там, в пустом подъезде. Значит, ещё есть надежда выбраться из этой переделки живой».
Она ещё раз обшарила все углы, но ни сумочки, ни телефона, и вообще никаких вещей, кроме старых ящиков не обнаружила. И тут отчётливо вспомнила, где видела своего сокамерника! Сама не поверила внезапной догадке, слишком невозможным показалась озарение. Наташка резко повернулась и, глядя парню прямо в глаза, спросила:
– Ты кто?
Он отпрянул от неожиданности и вопросительно потупил взгляд.