Глава 12
Наташка невероятно жалела красивую блузку из тонкого бледно-розового шёлка и серую юбочку – карандаш. Оглядев себя, ей стало понятно, что невозможно реанимировать, отстирать, вычистить и когда-нибудь снова надеть эти некогда красивые вещи. Они превратились в грязные замызганые тряпки в каких-то жирных пятнах. Девушка не знала, останется ли живой и что произойдёт дальше. Какая роль в этом сценарии расписана для неё? Жизнь или смерть? Предпочтительно просто не думать об этом! Рассматривая грязные пятна на некогда нарядной одежде, Иванова понимала, что никогда не будет прежней после пережитых событий, как не оденет снова эти лохмотья. И если дверь тюрьмы откроется, она начнёт жить по-другому! Будет говорить о чувствах с человеком, которого любит, заведёт кошку или собаку, деньги пустит на путешествия, покрасит волосы в рыжий цвет, ногти в красный, как профурсетка, а не как учительница. Станет пить много воды, вина, а может даже пива. И наконец-то выскажет директору всё что думает! Негоже держать учителей в ежовых рукавицах и допоздна мариновать на совещаниях. Если ему не интересна личная жизнь, то у других имеются другие планы. Она сидела на каких-то ящиках в углу обессиленная, очень хотелось пить, есть, уже не говоря о том, что желательно просто умыться и посетить туалет. Её соратник по заточению не мог остановиться, перебирал коробки в надежде найти палку или гвоздь, чтоб расковырять дверь. Тогда на рассвете он, оторопев от её вопроса, растерянно назвал своё имя. Да только Наташка вспомнила, кто перед ней! В тот момент глянула мельком, но облик успела зафиксировать в памяти чётко через зеркальное стекло камеры, в которой его допрашивали. Теперь стало понятно: именно убийца устроил заточение. Но для чего? Она поделилась своими мыслями с Костиком, который в отличие от Наташки не собирался раскладывать перед ней по полочкам информацию. Он лишь поддакивал и искренне удивлялся, если что-то являлось для него новостью. Сказал лишь одно, что отправился в магазин за хлебом, в подъезде кто-то брызнул из газового баллончика, свет померк и очнулся он уже в этой камере. Но надо было что-то предпринимать для освобождения. Вдвоём они с разбегу ударялись в дверь, пытаясь выломать, но её чем-то крепко подпёрли снаружи. Наташа отбила плечо, а дверь даже не двинулась с места. Потом Костик подставил спину, чтобы она попыталась добраться до узкого оконца под потолком. Дело вроде бы сдвинулось и удалось по пояс выбраться наружу, но как только дошло до задницы, стала очевидна бессмысленность затеи. Иванова долго висела посередине, кричала и звала на помощь, пока совсем не обессилела. Потом попытку повторил Петренко, но в его случае не проходили плечи, как он не пытался, только майку порвал. Вокруг стояла тишина, только деревья шелестели листьями и кричали птицы. Наташа мысленно представила здание склада, заросшее кустарниками и травой. Строение находится где-то на окраине заброшенного бывшего пионерского лагеря. Хоть глотку сорви, никто не услышит, если только какой-нибудь грибник случайно не забредёт в эти места. Они так измотались в попытках выбраться из этой тюрьмы, что уселись на пол в разных углах и замолчали, думая каждый о своём. У Наташи голове роились странные подозрения. Её терзали и волновали какие-то мысли, неожиданно, как будто открылись глаза на то, что сразу не осознала. Когда они находились близко друг от друга, от мужчины явно чувствовался запах одеколона. Очень знакомый терпкий аромат. Она тоже пользовалась парфюмом, но амбре давно выветрилось, чувствовалось лишь потное тело. А Костик хоть и имел давно небритое лицо, зато аромат ощущался ещё достаточно ярко и свежо. Значит, он попал сюда позже? Но самое страшное открытие оказалось в другом: она знала это благоухание, уже чувствовала немного сладкое с нотками сандалового дерева. Таким ароматом нечасто пользуются европейцы, запах скорее родился в арабских странах и более подходил женщине.
Ерин ужинал в тенистом ресторане недалеко от полицейского участка. Просьбы оказались весьма убедительными – шеф дал добро на поездку в Москву, хоть и за свой счёт. А турок готов был хоть пешком идти, Средиземное море пересечь вплавь, только бы не сидеть в кабинете и ждать новостей о Наташе. Исан ел быстро не чувствуя вкуса, только чтобы утолить голод. Тут подошёл официант и, наклонившись над ухом, что-то сказал. Ерин кивнул, соглашаясь. Через секунду к столику подошёл не кто иной, как Мустафа.
– И что привело тебя сюда и как ты меня нашёл? – без приветствия, и продолжая есть, спросил Ерин.
Мустафа топтался у стола не решаясь сесть рядом. Сначала рассыпался в «приятностях аппетита», потом деловито сказал:
– У меня есть кое-какая информация, а найти вас не составило труда: Феррат – ваш коллега сказал, что вы обедаете в этом ресторане.
– Рассказывай! – нетерпеливым жестом указал на стул Ерин.
– После того, как ваш сотрудник показывал снимки и разговаривал с девушками, которые э-э-э проживают в отеле «Вояж», кое-кто из них вспомнили, что пару раз видели мужчину с фотографии в компании с Лизой Смирновой, а некоторых он заказывал на ночь в отель «Каравансарай».
Несколько дней назад Ерин посылал Закарию в отель, где проживали убитые девушки – поговорить, показать снимок Петренко сотрудникам отеля: портье, горничным, официантам, и девушкам, которые не покладая тела своего трудились на ниве проституции. Толком Закария ничего не узнал, а вот сейчас перед полицейским стоял этот Карабас Барабас, которому его куклы всё-таки кое-что поведали.
– Садись, садись, – небрежно пригласил Ерин сутенёра, который продолжал стоять в услужливой позе, – продолжай.
– Месяца три назад одна девушка видела Лизу с этим мужчиной вместе в ресторане отеля. Она запомнила его, потому что какое-то время спустя она обслуживала этого парня с другой девицей в номере отеля «Каравансарай». Потом ещё две девушки рассказали о такой же встрече.
– Ну и что интересного в этом факте? Мужик пользуется услугами проституток и платит за работу деньги. – Ерин сделал вид, что эта информация не является новостью. Однако тот факт, что Смирнова и Петренко, оказывается, знали друг друга, очень заинтриговал.
– А странное в этом то, что мужчина, так сказать, не совсем традиционный.
– Ты хочешь сказать, что он гей? – напрямую спросил полицейский.
– Тут и непонятно, – с таинственным видом потёр руки Мустафа и придвинулся ближе к столу. – Он щедро оплачивал ночь с девушками, приглашал их в номер, да забыл сказать, девушек заказывал только русских. Они шумно кутили, пили всю ночь шампанское, дорогие ликёры, горлопанили песни и всё. Когда девушки пытались выполнить свою, так сказать, работу, парень отстранялся и посылал подружек по-русски на три буквы. А вот ещё одна рассказала, что видела этого мужчину в компании с красивым парнем. И причём, в компании очень тесной – они то ли обнимались, то ли целовались. А запомнила потому, что видела по телевизору этих двух геев в каком-то русском видеоклипе буквально два дня тому назад.
– Ты пришлёшь свидетельниц или повестку присылать? – по-деловому спросил Ерин, откладывая вилку и нож.
Мустафа замахал руками и торопливо сказал:
-Только не повестки, они завтра появятся в полиции!
– Пусть дежурному скажут, что идут к Феррату! Он будет их ждать. Да и пришли кого-нибудь, кто переведёт с русского языка на турецкий.
– Всё сделаю! До свиданья.
Раболепная фигура толстым задом попятилась к выходу из ресторана. Ерин даже не заметил, как тот удалился, потому что остался в глубокой задумчивости.
« Вот тебе раз! Значит Петренко и второй танцор с кордебалета «звезды» – парочка геев. Нужны только письменные показания свидетельниц!»
Он позвонил Феррату, предупредил о завтрашней встрече, а сам поехал собирать чемодан – утром он должен вылететь в Москву.
Без десяти минут десять Захарченко сидел в просторном уютном холле с дорогой, светлой мебелью в доме покойного Смирнова Александра Алексеевича. Он сам не знал, зачем пришёл, что может нового узнать и пригодится ли ему это знание. Уже выветрился запах лилий, через открытые окна лёгкий ветерок колыхал ажурные, цветастые занавески. Постепенно собралась небольшая, человек десять аудитория. Публика, которую пригласил нотариус Добродеев для оглашения завещания, рассаживалась в гостиной и негромко переговаривалась. Дело заняло не более двадцати минут. Все приглашённые примерно предполагали размер своих дарственных, но в свете новых обстоятельств могло многое измениться и наследники с напряжением слушали нотариуса. Только пожилая горничная, которая проработала в доме много лет, иногда всхлипывала, добрым словом вспоминая хозяина. Она долгое время преданно и честно служила Смирнову, за это и получила достойное, пожизненное содержание. Никто не расходился, потому что главной интригой являлось то, что главная наследница огромного состояния покоилась на кладбище рядом с дядей и кто станет счастливым обладателем миллионов, до последнего момента держалось в тайне. Наконец Добродеев объявил, что перед смертью Александр Алексеевич Смирнов продал свой бизнес и перевёл все средства на банковский счёт в одну европейскую страну. И нотариус может огласить, что в связи с преждевременной смертью прямой наследницы этот дом и все счета переходят к внебрачному сыну покойного – некоему Запашному Станиславу. В холле повисла тишина. Никто не предполагал, что очень одинокий Смирнов имел, помимо беспутной племянницы, столь близкого человека.
– Что это было? – подошёл с вопросом к нотариусу Захарченко, когда все разошлись. – И кто такой Запашный Станислав?
– Прошу вас пройдёмся по саду, здесь очень душно, – предложил Добродеев и они вышли на воздух. – Я же сказал вам, что вы всё услышите сами, когда придёт время. Так вот. Вы уже в курсе, что с Сашей мы дружили давно, и я знал о нём всё, ну практически всё. Много лет назад у него была связь с женщиной. Не очень долгая и без обязательств. В то время он упорно ставил на ноги свой бизнес, и на серьёзные отношения у него просто не хватало времени. А девушка взяла и родила ребёнка, о чём Смирнов долгое время даже не подозревал. А узнал совершенно неожиданно, проговорилась общая знакомая, с которой они встретились случайно в одной компании. Саша некоторое время находился в смятении чувств, потому что мать его ребёнка состояла в законном браке. Оказывается, мальчика воспитывал мужчина, который первое время искренне считал, что это его родной сын. Смирнов осторожно выяснил, что семья живёт очень скромно. Его бывшая пассия работает медицинской сестрой в больнице, муж перебивается на разных работах, да ещё любит в бутылку заглянуть, а мальчишка пошёл во второй класс. Александр пытался наладить встречи с сыном или хотя бы помогать материально, но женщина резко пресекла все попытки! Она отказалась от денег и категорически просила не разрушать их жизнь. Смирнов не имел права ослушаться и не мешал, только тайком сделал генетическую экспертизу и удостоверился что это на самом деле его сын.