– Я не имею ничего общего с той мокрухой в Сен-Шарле.
– Это вы так говорите. – Я вспомнила отвратительную картину, которую увидела в «Солнечной гостинице».
– Этот козел Клодель пытается отыметь меня по полной программе. Думает, если прижмет меня посильнее, то я тут же расколюсь как миленький и взвалю на себя поджог Чероки.
Покачивание усилилось.
– Сержант-детектив Клодель просто делает свою работу.
– Сержант-детектив Клодель даже пернуть не может правильно.
Что ж, мистер Дорси, временами я тоже так считаю.
– Вы знали Чероки Дежардена?
– Скажем, я слышал о нем.
Он провел пальцем по трещине в стойке.
– Вам известно, что он продавал наркотики?
Теперь пришла очередь Дорси пожимать плечами.
Я ждала.
– Может, он хранил дурь для личного использования. Ну, вы понимаете, в медицинских целях. Я слышал, у него пошаливало здоровье.
Он провел пальцем по подбородку, затем снова принялся исследовать трещину.
– Вас видели у дома Дежардена приблизительно в то время, когда его застрелили. Также в вашей квартире нашли окровавленную куртку.
– Куртка не моя.
– А Майк Тайсон в глаза не видел боксерских перчаток.
– Какой идиот станет хранить улики после убийства?
Что ж, доля истины в его словах была.
– Что вы делали там?
– Это мое личное дело. – Он резко выгнулся вперед и выставил локти на стойку. У меня сердце сделало небольшой скачок, но на лице не дрогнул ни один мускул. – Что бы меня туда ни привело, это не имело никакого отношения к Чероки.
Я заметила, как сузились его глаза, и задумалась над тем, какую сказочку Дорси мне сейчас преподнесет.
Снова молчание.
– Джордж, вы знаете, кто его убил?
Зря я это сказала.
– О-о-о, надо же! – Он загнул пальцы и уперся подбородком в тыльную сторону руки. – А можно мне называть вас Темпе?
– Не увиливайте. Вы сами попросили о встрече.
Дорси развалился на стуле и вытянул ногу к стене. Рука теребила телефонный шнур, пока он пинал плинтус ботинком, в котором не было шнурка. За дверью мужской голос громко позвал какого-то Марка. Я ждала. Наконец Дорси не выдержал:
– Послушайте, я же вам говорю. Здесь поработал дилетант. Как в том ток-шоу, «Время любителей», только ведущего Теда Мака не хватало.
Дорси откинулся назад и попытался вынудить меня отвести взгляд. Затем его глаза опустились, и он несколько раз сжал и разжал пальцы. Я завороженно смотрела, как буквы «ПМКЧ» – «Пусть мир катится к черту» – перекатываются на его пальцах.
– И?
– В этом представлении звезды не участвовали, только это я вам и скажу сейчас.
– В таком случае я не смогу вам помочь. Нам уже и так известно, что убийство неподготовленное.
Дорси снова резко приблизился и расставил руки на стойке.
– Ваш парнишка Клодель может сколько угодно думать, что я всего лишь подтираю задницы «Дикарям», но в одном он ошибается. Я не дурак. Впрочем, как и они.
Я решила не заострять внимание на том, что он назвал две ошибки Клоделя, а не одну.
– Однако он полагает, что именно вы расправились с Дежарденом.
Дорси так близко придвинулся к стеклу, что я смогла разглядеть грязные поры у него на носу.
– Это все долбаное вранье. Я не убивал Чероки.
Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, и на одно мгновение маска соскользнула. В эту долю секунды я заметила страх и неуверенность. Но было еще кое-что в этих ожесточенных, мрачных глазах. Я увидела в них искренность.
Затем Дорси прищурился, и бравада вернулась.
– Давайте-ка я проясню обстановку. Вам не нравится то, как я и мои кореша делаем бизнес. Достаточно честно. А меня воротит от всего вашего добродетельного дерьма. Но знайте одно. Пока вы меня тут пытаетесь расколоть, убийца Чероки, кем бы он ни был, преспокойно гуляет на свободе.
– Это все, что вы можете сообщить мне, мистер Дорси?
Его глаза впились в мои, и я почти физически ощутила запах его ненависти.
– Возможно, у меня в запасе есть еще кое-что, – произнес он, с деланым безразличием рассматривая свои ногти.
– Что именно?
– Я не скажу вам ни слова. Но в последних новостях Чероки не единственный мертвяк.
Я стала лихорадочно думать. О чем он говорит, о Пауке Маркотте? Неужели он знает, кто убил Эмили Туссен?
Но прежде чем я спросила, Дорси снова отодвинулся, краешки губ изогнулись в насмешливой улыбке.
– И что же вас так рассмешило? Может, поделитесь со мной?
Дорси провел рукой по подбородку, козлиная бородка извивалась меж пальцами. Он переложил трубку к другому уху.
– Скажи этой гнойной заднице тормознуть мое дело. – Я встала, чтобы уйти, но следующие слова заставили меня замереть на месте. – Работай со мной, и я отдам тебе девчонку.
– Какую девчонку? – спросила я как можно более спокойным голосом.
– Ту сладенькую малышку, которую ты выкопала.
Я молча смотрела на него, пытаясь унять сердцебиение от охватившего меня гнева.
– Скажи мне, что тебе известно, – наконец прохрипела я.
– Так по рукам? – Хотя маленькие крысиные зубки спрятались, в глазах отражалась тьма девятого круга ада.
– Ты лжешь!
Он приподнял брови и задрал вверх ладонь свободной руки.
– Правда – краеугольный камень моей жизни, мэм.
– Втирай это кому-нибудь еще и в другом месте, Дорси!
Дрожа от ярости, я бросила трубку на место, развернулась и нажала на кнопку. Я уже не могла услышать его прощальную язвительную реплику, но, стремительно пролетая мимо охранника, увидела его лицо. Слова Дорси были понятны даже через стекло.
Он знал.
На обратный путь ушло около часа. На дороге случилась авария, все ведущие на восток автострады, кроме одной, были перекрыты, и движение через туннель Виль-Мари застопорилось, вызвав многокилометровые пробки. Пока я разобралась в ситуации, стало невозможным съехать с магистрали, так что мне ничего не оставалось, кроме как ползти вместе с остальными обеспокоенными водителями. Бетонные стены глушили сигнал, так что даже радио нельзя было послушать. Из головы не шел разговор с Дорси.
Он вел себя очень нервно, как уж на сковородке, но означало ли такое поведение, что он виновен?
Мне вспомнился взгляд Дорси и то мгновение, когда маска на секунду приоткрыла его подлинное лицо.
Я дернула за рычаг передач, продвинула машину на несколько сантиметров, затем снова вернула рычаг в нейтральное положение.
Не взял ли Клодель неверный след?
Такое ведь и раньше случалось.
Я увидела машину «скорой помощи», медленно продвигавшуюся вперед по правой обочине, красные огни пульсировали на фоне бетонных стен.
Что скажет Клодель, когда узнает о моем визите в тюрьму?
Что ж, тут и гадать нечего.
Я с нетерпением барабанила пальцами по рулю.
Действительно ли Дорси обладает информацией о Саванне Оспрей?
Я включила передачу и сдвинула машину еще чуть-чуть.
Не пытался ли он, прикрываясь сделкой, просто спасти свою задницу, как и многие до него?
Неизвестно.
Перед глазами снова всплыло лицо Дорси, этакого крутого парня, презирающего всех и вся.
Бесспорно, этот человек вызывал отвращение. И тем не менее в ту единственную долю секунды мне довелось увидеть правду, я в этом нисколько не сомневалась. Можно ли ему верить? Следует ли ему доверять? Если он предоставит достоверную информацию о Саванне Оспрей в обмен на требование расширить круг подозреваемых в убийстве Чероки, что мы теряем? Но возможно ли сотрудничество? Безусловно, Клодель выступит против сделки.
Минут через сорок я наконец поравнялась с местом аварии. Одна машина перевернулась, вторая врезалась в стену туннеля, фары разбиты. Асфальт блестел от осколков стекла, полицейские и аварийные машины сгрудились вокруг обломков крушения, как обоз колонистов перед нападением индейцев. Наблюдая за тем, как спасатели просовывают в перевернутую машину «челюсти жизни» – пневматическое устройство, раздвигающее искореженные части, чтобы добраться до пострадавшего, – я гадала, не одно ли у нас с водителем было место назначения.
Наконец путь освободился. Я помчалась по туннелю, выехала у Де-Луримье и уже через несколько минут была в лаборатории. Выходя из лифта на двенадцатом этаже, я уже поняла: что-то неладно.
Стойка администратора пустовала, настойчиво звонил телефон. Пока я пересекала фойе, сосчитала звонки. Пять. Пауза, затем тишину разорвала новая трель.
Я вставила свой пропуск, стеклянные двери распахнулись. Рядом с женской уборной стояла наша женщина-администратор – глаза покраснели, в руках скомканная в тугой шарик салфетка. Секретарь успокаивала ее, обняв за плечи.
По всему помещению стояли, сбившись в небольшие группки, сотрудники и что-то обсуждали – приглушенные голоса, напряженные лица. Словно в комнате ожидания перед операционной.
В памяти внезапно всплыла другая сцена.
Пятнадцать лет назад. Я оставила Кэти на попечение своей сестры, а сама отправилась по делам. Сворачивая на свою улицу, попала в тиски такого же необъятного ужаса, ощутила тот же приток адреналина в крови.
Глаза выхватывали кусочки происходящего, в которых не было никакого смысла. Гарри и соседи, стоящие на дороге. Нелепость. Они же не знакомы. Лицо сестры: тушь растеклась по бледным щекам. Она обхватила себя руками.
Куда подевалась Кэти?
Я мысленно взмолилась: «Милосердный Боже, только не Кэти! Что угодно, но только не моя девочка!»
Глаза соседей, переполненные состраданием, наблюдающие, как я на шатких ногах выхожу из машины.
Макдафф сорвался с места и попал под колеса «бьюика». Собака погибла. Облегчение, запоздалая печаль. Ужасно, но я справлюсь. Мой пудель умер, но с дочерью все в порядке.
Теперь, при виде коллег, я чувствовала тот же страх.
Что здесь, черт возьми, случилось?
Сквозь вторые стеклянные двери я увидела Марселя Морена, что-то горестно обсуждавшего с Жаном Пелетье. Я набрала код и оказалась внутри.