– Мы слышали о смерти твоей матери, – сказала она спокойно.
– О ее убийстве, – поправил Клэнси сурово. – Да! Бедную мать мою убил человек, которому снова удалось бежать. Но далеко он не уйдет. На ее могиле я дал клятву отомстить, отплатить за ее кровь его кровью. Я пришел по его следам сюда, и пойду дальше, и не остановлюсь, пока не встану над ним так, как он некогда стоял надо мной, сочтя… Но довольно. Тебе пока достаточно знать причину, по которой я покидаю тебя. Я должен! Должен!
– Память о матери для тебя важнее, чем любовь ко мне, – промолвила она в полузабытьи.
И тут же пожалела об упреке, продиктованном разрывающимся сердцем. Ей хотелось вернуть свои слова назад, потому что она видела, как ранили они его.
Но он опередил ее.
– Ты не права, Хелен, ни говоря, ни думая так. Эти два чувства совсем разные, тебе следует понимать это. Я же сказал, что поклялся отомстить за смерть матери – поклялся на ее могиле. Разве можно нарушить такую клятву? Ответь, прошу тебя!
Ее ладонь, лежащая поверх его руки, крепко сжалась, а в устремленном на него взгляде светилась еще большая преданность, чем когда-либо прежде. Ее собственное самолюбие показалось девушке ничтожным по сравнению с руководящим им священным долгом. Ее любовь смешалась теперь с восхищением.
– Иди! – воскликнула она, движимая оным. – Исполни данную тобой клятву! Наверное, ты прав. Господь обережет тебя. Ты достигнешь успеха и вернешься, проявив такую же преданность ко мне, как по отношению к своей матери. Если же нет, то мне недолго останется жить.
– Ты знаешь причину, по которой я могу не вернуться – только смерть способна помешать мне. А пока прощай!
Прощай! И так скоро после встречи. О, как это печально! До этих пор сильный характер поддерживал Хелен, но услышав эти слова – страшнее их не придумаешь – она не выдержала. Силы покинули ее и, бросившись к любимому на грудь, девушка разрыдалась.
– Полно, Хелен! – сказал Клэнси, поцелуями осушая ее щеки. – Будь мужественна и не бойся за меня. Я знаю этого человека, и мне по силам справиться с ним. Только из-за собственной беспечности я позволил ему дважды восторжествовать надо мной, но в третий раз этого не случится. Когда мы встретимся снова, это будет последний час его жизни. Что-то говорит мне об этом – быть может, дух моей матери? Соберись же с силами, милая! Поезжай с Саймом, он передаст вас в руки отца. Прибыв на место, помолись за меня и, если сочтешь возможным, за спасение души Дика Дарка. Поскольку верно, что как я стою перед тобой, так он предстанет перед Богом прежде, чем снова взойдет солнце!
Этим торжественным обещанием закончилась эта сцена, дополненная одним только словом с обеих сторон: «Прощай!»
Сказано оно было второпях, потому как к ним уже спешил Вудли.
– Быстрее, Чарли! – воскликнул охотник. – Нам надо убираться отсюда немедленно. Минута промедления – и кое-кому из нас придется расстаться с жизнью.
Юпитер и Харкнесс привели оседланных лошадей и держали их наготове. Хейвуд усадил Джесси после себя, Хелен отдали лошадь, принадлежавшую Босли, которому пришлось разделить седло с Харкнессом.
Хейвуд ехал впереди, не вызывающие доверия разбойник и тюремщик следом, а Вудли со своей верной винтовкой образовывал арьергард.
Проезжая мимо Клэнси, он протянул ему руку и сказал:
– Дайте пожать вашу лапу, Чарли! Да хранит вас Всемогущий и да спасет вас от когтей Старого Ника[42]. Не бойтесь за нас. Даже если нам придется драться с самим сатаной и всем его воинством, Сайм Вудли не даст в обиду этих милых девушек, и если надо, ляжет за них костьми.
С этой красочной репликой он ударил коня шпорами и поспешил вдогонку уже тронувшемуся отряду.
Под сенью виргинского дуба остались только Клэнси, мулат, лошадь, собака и мул.
Разные чувства обуревали Чарльза, смотрящего вслед друзьям, но все они были мрачными, как тучи на зимнем небе. Потому как все это были сомнения и страхи, и главный из них он озвучил, обращаясь сам к себе:
– Быть может, я никогда не увижу ее снова!
Когда кавалькада почти достигла деревьев и белое платье Хелен должно было вот-вот скрыться из виду, решимость едва не покинула молодого человека, и он готов был кинуться вслед за любимой.
– Прощай!
Но белые юбки исчезли, и мрачная цель снова встала перед ним.
– Садись на мула, Юп! – сказал Клэнси, повернувшись к Юпитеру. – Нам предстоит всего лишь еще одно путешествие. Надеюсь, недолгое. В конце его ты встретишь своего старого хозяина и увидишь, как он получит то, что ему причитается – смертельный выстрел!
Глава 65К месту сбора
На берегах Сан-Сабы снова воцарилась тишина – в части, касающейся человеческих голосов. Природа вступила в свои права, и только дикие подданные ее королевства нарушали покой, но в тонах, не говоривших о ссоре.
Но спокойствие быстро закончилось. Вскоре берега реки снова огласились грубыми восклицаниями и громкими взрывами хохота – это отряд всадников появился со стороны миссии. Дав коням шпор, они погнали их через брод. Пока густая тень деревьев скрывала их, ни один наблюдатель не взялся бы определить, кто такие эти веселые парни. Задача оставалась сложной даже когда они выехали на залитую лунным светом поляну. При виде украшенных перьями голов и раскрашенных лиц, человек несведущий мог бы счесть их индейцами, а опытный техасец определил бы даже племя, назвав их команчами. Но наш осведомленный читатель уже догадался, что никакие это не индейцы, хотя, если смыть с них краску, под ней проступят самые настоящие дикари, пусть и не красного цвета кожи. Ибо речь идет о банде Борласса.
Везя награбленное добро, шайка направлялась к назначенному месту сбора. Все до единого бандиты ликовали. К луке седла впереди или позади всадника был приторочен ящичек с серебряными монетами. Негодяи знали, что денег там за глаза хватит, чтобы шикарно покутить в Сан-Антонио, куда они со временем намеревались попасть.
Но сначала путь их лежал в логово, где добычу предстояло поделить, а заодно переодеться: сбросить наряд дикаря и принарядиться в костюм цивилизованного человека.
Переехав в колонну по двое через реку, они выбрались на противоположный берег и остановились. На пространстве за бродом едва хватало места, чтобы всем разместиться, поэтому разбойники стояли плотной толпой, и посреди нее возвышался их вожак Борласс, заметный благодаря могучему телосложению.
– Ребята, – обратился он к шайке, как только все собрались вокруг него. – Нет надобности всем ехать туда, где ждут Куэнтрел и Босли. До дуба добираться не так просто, поэтому я возьму Люка Чисхолма и съезжу туда, а вы останетесь здесь до нашего возвращения. С седел не слезать. Мы вернемся через несколько минут. В миссии сейчас переполох, но погоню за нами едва ли отрядят быстро, особенно когда увидят, какие следы мы после себя оставили. Они, как я считаю, заставят их соблюдать осторожность. Да и по словам нашего друга, – тут Борласс кивнул в сторону Фернанда, сидевшего на коне рядом с ним, – поселенцы не смогут выставить более сорока человек. Думая, что имеют дело с целым племенем команчей, они вряд ли отважатся следовать за нами без серьезной подготовки. Да и проследить наши следы к утесам будет нелегко. Сомневаюсь, что колонисты выступят прежде завтрашнего утра. Но медлить тоже не стоит. В безопасности мы будем, только когда выберемся на верхнюю равнину. И тогда этих инджинов и след простынет. Едем, Люк! Заберем у дуба остальных наших. А вы, ребята, ведите себя как положено: чтоб из ящиков ни одного гвоздя не вытащили, ни одной крышки не подняли. Если хоть доллар пропадет, то клянусь Предвечным… Ну, вы и сами знаете, как поступает Джим Борласс с изменниками.
Бросив напоследок эту угрозу, вожак бандитов и отобранный им помощник уехали, а остальные, как было приказано, стали ждать.
Вскоре Борласс свернул на тропу, ведущую вдоль реки, которую знал хорошо, как никто другой. Ни колючие ветви терновника, ни сучья деревьев не могли задержать его; ему, как и Чисхолму, были знакомы малейшие изгибы тропинки, малейшие препятствия на ней. Оба они не раз бывали под большим дубом: стояли там лагерем, ночевали, делили добычу. Теперь они ехали с другой целью, и их ожидало разочарование. Под сенью дерева не было никого: ни лошадей, ни мужчин, ни женщин.
Где Куэнтрел? Где Босли? Что сталось с ними и их пленницами?
Ни под дубом, ни поблизости их нет. Нет даже их следов!
Удивление, овладевшее предводителем разбойников, мгновенно переросло в страшный гнев. В нем давно уже зрело подозрение, что недавно назначенный лейтенант ведет у него за спиной свою игру.
Борласс знал, что Ричард Дарк сделался членом его шайки лишь в силу неудачных для него обстоятельств, знал и еще об одной причине, более важной, заставлявшей убийцу Чарльза Клэнси хранить верность преступному сообществу – любви к Хелен Армстронг. Теперь, когда Дик заполучил девушку, да еще в придачу ее сестру, почему бы ему не порвать все связи с пиратами прерий? Босли едва ли в сговоре с изменником. Билл мог остаться верным до смерти, вот Куэнтрел его и убил.
Все это было вполне возможно, и Борласс, ближе познакомившийся с характером Ричарда Дарка, готов был поверить в худшее. Убежденный в измене лейтенанта, великан метался под деревом, как лишенный добычи тигр.
Судьба самого Дарка или Хелен Армстронг его мало волновала – он сокрушался по Джесси. Разбойник полюбил ее со всей своей темной страстью. Он рассчитывал заполучить ее, сделать своей женой на манер, которым Дарк собирался обойтись с ее сестрой.
К счастью для девушек, набежали облака, закрыв луну. В противном случае Борласс заметил бы, что земля вокруг истоптана копытами полудюжины коней, и мог бы по следам определить, куда они направились. Хотя Сайм Вудли и его отряд ушли на значительное расстояние, их все еще можно было догнать, ведь бандиты имели отличных коней и лучше знали дорогу.