Едва оказавшись на удобной дистанции, Чарльз вскинул винтовку с таким проворством, как если бы бил в лет бекаса. Грохнул выстрел, Ричард Дарк, лицо которого исказила боль, сполз с седла, а его конь, дико заржав, обратился в бегство.
Упавший не делал попыток встать и не шевелился, если не считать конвульсивной дрожи, пробегавшей по его телу – то была агония, с которой жизнь уступает место покою смерти. Наверняка он был убит.
Спешившись, Клэнси направился к камню, чтобы оттащить разъяренного пса, готового разорвать труп врага на части. Успокоив собаку, он склонился над распростертым телом, уже переставшим дышать. Своего рода любопытство, некий неудержимый порыв, заставил его поглядеть, куда попала пуля. Место выдавал берущий из него начало красный ручеек, еще не иссякший.
– Как раз туда, куда он мне попал! – сказал Чарльз. – Впрочем, ничего странного, именно сюда я и целился.
Некоторое время он стоял и молча смотрел на лицо убитого. На его собственных чертах не отражалось ни свирепого торжества, ни возбуждения. У него вовсе не было желания или стремления куражиться над покойником. Правосудие свершилось, месть удовлетворена. Теперь у его ног лежал не соперник в любви, не заклятый враг, но бездыханный труп, горсть праха, и страсти, владевшие оным, как дурные, так и добрые, канули навеки.
Пока Клэнси смотрел на бледнеющие черты Дарка, кажущиеся такими странными в таинственном свете луны, на лицо молодого человека легла тень печали.
– Горько сознавать, что я забрал жизнь у человека, пусть даже такого, – промолвил он, обращаясь сам к себе. – Хотел бы я обойтись без этого, но тщетно, иного выбора не было. И Бог ведь наверняка простит меня, ведь я избавил мир от такого негодяя.
Выпрямившись, Чарльз устремил глаза к небу, как тогда, на могиле матери, когда давал священный обет.
– Я сдержал свою клятву, – сказал он таким же, как в тот раз, торжественным тоном. – Твоя смерть отомщена!
Глава 84Донесение разведчика
Пока на Койот-Крик и прилегающей к ней равнине разыгрывались эти трагические события, события не менее волнующие, но менее кровавые имели место в долине Сан-Сабы.
Когда свет утра озарил старинную миссию, ее стены все еще оглашались скорбным плачем, смешивающимся со звуками подготовки к погоне. Первая половина дня прошла в напряженном ожидании, но от высланного на разведку отряда до сих пор не было ни слова.
Полковник Армстронг и другие видные члены колонии собрались на асотее[46], откуда открывался отличный вид, и в волнении смотрели на равнину. Как раз когда солнце достигло зенита, их терпение было вознаграждено, но представшее глазам зрелище не уняло их беспокойства, а напротив, подстегнуло его.
Всадник выехал из леса, окаймляющего берег реки, и направился к зданию миссии. Он был один и гнал во всю прыть. Оба эти обстоятельства наводили не на самые приятные мысли. Не перебит ли отряд разведчиков, и это единственный уцелевший? Дюпре это, Хокинс или кто-то еще? Было еще слишком далеко, чтобы разобрать.
– Я сдержал свою клятву
Когда всадник приблизился, полковник при помощи подзорной трубы опознал в нем Криса Таккера. Почему молодой охотник возвращается один?
Обменявшись догадками и предположениями, колонисты замолчали и стали, затаив дыхание, ждать приезда разведчика. Едва тот оказался в пределах оклика, самые нетерпеливые стали спрашивать, какие вести он везет.
– Недурные, джентльмены! Скорее даже хорошие! – прокричал в ответ Крис.
Этот ответ снял у поселенцев камень с души, и они уже более спокойно стали дожидаться подробностей. Через несколько минут разведчик предстал перед полковником Армстронгом. Все обступили их тесным кружком, сгорая от нетерпения услышать доклад. Все волновались насчет индейцев, не имея покуда причин думать, что нападение совершил кто-то иной. Донесение Таккера не опровергало это предположение, хотя одна рассказанная им деталь пробуждала сомнение.
В нескольких словах молодой охотник поведал о действиях отряда Дюпре до того момента, как расстался с ним, сразу успокоив слушателей, что все целы.
Разведчикам потребовалось немало времени, чтобы найти след грабителей, и они прошли за ними по тропе, идущей вдоль стены утесов. След довел их до нижнего брода, и судя по всему, индейцы – не имелось никаких оснований считать иначе – переправились на другой берег и пошли к гряде. Выходило так, что это была та самая шайка, которую заметили накануне охотники за бизонами. Да никто и не предполагал, что здесь могла орудовать другая. Но обследуя путь, по которому разбойники вернулись, разведчики обнаружили нечто непонятное: отпечатки копыт четырех лошадей и мула. Все животные были подкованы и следы их уходили в сторону от ведущей к броду дороги. Пройдя по ним пару сотен ярдов, отряд наткнулся на место, где неизвестные люди разбили лагерь и провели некоторое время, возможно, заночевали. Примятая трава имела очертания лежащих тел. И эти люди были белыми – в пользу этого свидетельствовали остатки сухарей и прочего съестного, которое не в ходу у краснокожих.
Собираясь уже вернуться в миссию с новостями, разведчики наткнулись на еще одну цепочку следов, которая вела в противоположную от дороги сторону, вверх по течению реки. Отпечатки принадлежали лошадям и мулу, а также крупной собаке.
Этот след вывел их к поляне со стоящим посреди нее могучим виргинским дубом. Осмотрев место, дозорные пришли к выводу, что неизвестные здесь тоже остановились на некоторое время. Тут они сделали находку, которая вместо того, чтобы пролить свет на загадку, только запутала ее еще сильнее. Это был парик! Кто бы мог ожидать найти подобную вещь в таких дебрях!
На самом деле не так уж это было странно, учитывая, что парик представлял собой имитацию индейской шевелюры: длинные и черные волосы из лошадиного хвоста. Разумеется, эта вещь никогда не покрывала головы туземца, поскольку принадлежала Босли и была содрана с его головы, когда Вудли и Хейвуд подвергли бандита допросу.
Следопыты, естественно, этого не знали. Но теряясь в догадках, как могла сюда попасть эта диковина, обнаружили еще две находки: веточку кипариса и веточку апельсина. Обе явно были сорваны недавно, но ни то, ни другое дерево на поляне не росли. Дюпре, живо интересовавшийся ботаникой, это подтвердил. И вспомнил, что встречал эти растения в саду миссии, а именно туда направлялись сестры Армстронг, когда их видели в последний раз. Луи не мог объяснить, зачем потребовались девушкам веточки, но мог поручиться, что сестры были под виргинским дубом. Но где же они сейчас?
– Ушли в ту сторону! – воскликнул Хокинс, как бы в ответ на вопрос. – Следы подкованных лошадей ведут туда, вверх по реке. За ними!
Так отряд и поступил, предварительно отправив Таккера с докладом в миссию.
Доклад получился более удовлетворительным, чем кто-либо ожидал, и породил в душе полковника чувство, близкое к надежде. Оно нашептывало ему, что потерянные дети еще могут вернуться.
И задолго до момента, когда над долиной Сан-Сабы зашло солнце, его сердце наполнилось невыразимой радостью, потому как дочери оказались рядом с ним и обнимали отца с той же нежностью и любовью, как в тот день, когда согласились ради него обменять роскошную усадьбу в Миссисипи на хижину в Техасе. В миссии собрались все, поскольку разведчики догнали отряд Вудли, и они приехали вместе.
Впрочем, отсутствовали двое: Клэнси и Юпитер. О последнем Вудли предпочел не распространяться, а о судьбе первого рассказал. И рассказ этот, помимо интереса для слушателей, пробудил в них живейшее опасение за судьбу молодого человека.
Самым острым оно было у Хелен Армстронг. Будучи спасена сама, она очень переживала за своего возлюбленного. На лице ее отражалось не просто беспокойство, но самый настоящий страх.
Но имелось обстоятельство, спасавшее ее от отчаяния: погоня уже готовилась выступить в путь, горя боевым духом. Хотя спасение пленниц изменило ситуацию, причин для преследования хватало: следовало вернуть похищенное серебро, наказать грабителей, а также выручить Клэнси или отплатить за его смерть.
Рассказ Вудли разжег пыл колонистов, и они рвались в бой. Нетерпение их еще более увеличилось, когда к ним обратился полковник Армстронг. Он был с непокрытой головой, ветер трепал седые волосы ветерана.
– Сограждане! – обратился он к отряду. – Нам следует поблагодарить Всевышнего за то, что дорогие нам люди избегли великой опасности. Но воздавая должное Богу, нельзя забывать, что есть также человек, заслуживающий нашего признания. Это отважный юноша, которого мы считали мертвым, злодейски убитым. Но он выжил, и будем надеяться, жив и теперь. Саймон Вудли рассказал, какая опасность угрожает сейчас ему – он рискует попасть в лапы не знающих жалости бандитов. Друзья и граждане! Мне нет нужды пробуждать в вас желание помочь этому благородному юноше, вы и так согласны со мной, что мы любой ценой обязаны спасти Чарльза Клэнси.
Ответом на речь старого солдата стал полный энтузиазма крик, свидетельствующий о том, что преследователям уж точно не занимать доброй воли и энергии.
Наблюдая за прощанием, Хелен Армстронг немного приободрилась. К надежде в ней примешивалась и гордость за того, кому отдала она свое сердце и обещала руку. Было и еще одно обстоятельство, безмерно радующее Хелен: девушка теперь понимала, что этот брак получит одобрение ее отца.
Глава 85Перемена плана
На дальних границах Техаса, где не обжился еще цивилизованный человек, не услышишь кукареканье петуха, оповещающее о наступлении утра. Вместо него рассвет приветствует цесарка, криком, схожим по тональности и почти таким же домашним. Клич этой дикой индейки почти неотличим от призыва ее собрата на скотном дворе.
Стайка этих крупных птиц паслась в пекановой рощице неподалеку от того места, где разбили лагерь пираты прерий. С наступлением рассвета они взлетают на верхушки деревьев, и самцы, как у них принято в весенние месяцы обмениваются этим звонким вызовом.