Уимзи исполнил арпеджио правой рукой и спросил:
— А откуда вы знаете, сколько он там пробыл и чем занимался?
— Вы сказали, что вам нужны любые необычные мелочи. Я сочла довольно необычным, что он заперся в конторе один-одинешенек, поэтому ходила по Принстон-стрит и Ред-Лайон-сквер до половины восьмого. Потом я видела, как он погасил свет и отправился домой. А на следующее утро я обратила внимание, что бумаги, которые я оставила на машинке, сдвинуты в сторону. Поэтому я и решила, что он печатал.
— Может, их сдвинула уборщица?
— Только не она. Она и к пыли-то не прикасается, не то что к машинке.
Уимзи кивнул.
— У вас задатки первоклассного сыщика, мисс Мерчисон. Очень хорошо. Тогда нам придется предпринять одно дельце. Кстати, вы понимаете, что я сейчас попрошу вас сделать кое-что противозаконное?
— Понимаю.
— И не возражаете?
— Нет. Судя по всему, если меня поймают, отвечать будете вы.
— Безусловно.
— А если я попаду в тюрьму?
— Думаю, до этого не дойдет. Признаюсь, есть небольшой риск — если я ошибаюсь в своих подозрениях, вас могут обвинить в попытке кражи или владении отмычками, но это самое худшее.
— Ну что ж, это соответствует правилам нашей игры.
— Вы действительно так считаете?
— Да.
— Прекрасно. Вам знаком ящик, который вы приносили в кабинет мистера Эркхарта, когда я был у него?
— Да. Он помечен фамилией Рейберн.
— Где его держат? В приемной?
— Да, на полке, вместе с другими.
— Хорошо. Сможете ли вы остаться в офисе одна, скажем, на полчаса?
— Ну, в обед я должна уходить в половине первого и возвращаться в половине второго. Мистер Понд уходит в это же время, а вот мистер Эркхарт иногда остается, так что я не поручусь, что он не застанет меня врасплох. А если я останусь после половины пятого, это будет выглядеть подозрительно. Разве что мне сделать какую-нибудь ошибку и остаться, чтобы ее исправить… Это можно. А если прийти пораньше утром, то меня увидит уборщица. Или это не важно?
— В общем-то, это не имеет значения, — задумчиво промолвил Уимзи. — Скорее всего, она сочтет, что вы Просто занимаетесь своим делом. Я предоставляю вам самой выбрать время.
— А что я должна сделать? Украсть ящик?
— Не совсем. Вы умеете открывать замки?
— Боюсь, что нет.
— Я часто недоумеваю, зачем мы вообще ходим в школу, — заметил Уимзи. — Похоже, ничему полезному нас там не учат. Вскрыть простой замок я, конечно, умею, но, поскольку мы ограничены во времени, а вы должны получить исчерпывающие сведения, обратимся к специалисту. Вы не возражаете, если мы съездим навестить одного моего друга?
— Ни в коей мере.
— Он живет на Уайтчепел-стрит. Человек очень приятный, если вы закроете глаза на его религиозные воззрения. Лично я их считаю довольно занятными. Бантер! Вызови нам такси.
По пути в район Ист-Энда лорд Уимзи упорно говорил о музыке, от чего мисс Мерчисон испытывала еще большую тревогу. Ей казалось, что в намеренном нежелании обсуждать цель их поездки таится что-то зловещее.
— Кстати, — осмелилась перебить она, когда он углубился в описание фуги как особого жанра, — этот человек, к которому мы едем, у него есть имя?
— Вероятно, да, но он никогда им не пользуется. Он зовет себя Ром, хотя никогда ничего не пьет.
— Как же тогда его называют?
— Лично я зову его Биллом, — ответил Уимзи, и машина остановилась у входа в узкий двор. — Когда он возглавлял картель представителей своей профессии, его называли «Билл с Завязанными глазами». Он был знаменитым человеком в свое время.
Расплатившись с таксистом, вероятно, принимавшим их за страховых агентов, пока он не разглядел сумму чаевых, Уимзи двинулся вперед по узкому грязному переулку, в конце которого виднелся маленький домик. Из освещенных окон доносилось хоровое пение в сопровождении фисгармонии и других инструментов.
— О господи, мы попали на молитвенное собрание! — воскликнул Уимзи. — Ну, ничего не поделаешь.
Они дождались, когда «Славься, славься» сменилось жаркой молитвой, и Уимзи громко постучал в дверь. Ее отворила маленькая девочка, которая радостно вскрикнула при виде лорда Питера.
— Привет, Лилия Эсмеральда, — поздоровался Уимзи, — Папа дома?
— Да, сэр, пожалуйста, сэр, они будут так рады, заходите, пожалуйста, и…
— Что?
— Вы споете «Назарет»?
— Нет, я ни при каких условиях не стану петь «Назарет». Ты меня прямо удивляешь.
— Папа говорит, что «Назарет» — это не светская песня, а вы так красиво ее поете, — промолвила Эсмеральда, насупившись.
Уимзи схватился за голову.
— Стоит один раз сделать глупость, — вздохнул он. — И ничего уже не вернуть обратно. Не стану обещать, Эсмеральда. Посмотрим. Мне надо поговорить с твоим папой, когда собрание закончится.
Девочка кивнула, и тут же голоса молящихся стали громче, перемежаясь восклицаниями «аллилуйя». Эсмеральда воспользовалась секундной паузой, распахнула дверь и объявила:
— Здесь мистер Питер с дамой.
Маленькая комната была заполнена людьми. В одном из углов стояла фисгармония, вокруг которой толпились музыканты. У круглого стола, покрытого красной скатертью, возвышалась фигура большого полного человека с бульдожьим липом. В одной руке он держал книгу и, судя по его виду, намеревался объявить следующий гимн, однако, увидев Уимзи и мисс Мерчисон, он сделал шаг им навстречу и от души протянул им свою большую руку.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнул он. — Братья, с высот богатого и надменного Вест-Энда к нам спустились брат и сестра во Христе, чтобы присоединиться к песням Сиона. Воспоем же и воздадим хвалу Господу. Аллилуйя! Многие придут с востока и с запада, чтобы воссесть за тризну Господа, и многие, считайте себя избранными, будут низвергнуты во тьму. Потому не станем утверждать, что, раз этот человек носит блестящий монокль, он не избран, и что эта женщина, надевающая бриллиантовое ожерелье и садящаяся в «роллс-ройс», не будет увенчана золотой диадемой в Новом Иерусалиме, и вместе они, отправляющиеся на Ривьеру в Голубом экспрессе, не опустят своих золотых венцов в Реку жизни. Мы слышим иногда такие речи по воскресеньям в Гайд-парке, но говорить так дурно и глупо, ибо такие слова ведут к борьбе и зависти, а не к милосердию. Все мы заблудшие овцы, и я имею право говорить так, ибо сам был грешником, пока этот человек не опустил на меня свою десницу, когда я вскрывал его сейф, и не стал орудием Господа, отвратившим меня с широкого пути, ведущего к гибели. О братья, какой это был счастливый день для меня, аллилуйя! Какой дождь благодати пролился на меня по милости Господа! А теперь объединим наши голоса во славу небес и исполним сто второй гимн. Эсмеральда, дай текст нашим друзьям.
— Прошу прощения, — извинился Уимзи перед мисс Мерчисон. — Вы сможете это вынести? Надеюсь, скоро конец.
Фисгармония, арфа, свирель, псалтерион и цимбалы грянули с такой силой, что все чуть не оглохли, собравшиеся запели, и мисс Мерчисон к собственному удивлению обнаружила, что тоже поет — сначала застенчиво и робко, а потом с истинным жаром:
Омывшись в крови Агнца,
Войти в Иерусалим…
Уимзи, которому, видимо, все это очень нравилось, пел с восторгом, ничуть не смущаясь. Было ли это вызвано тем, что он привык к подобным экзерсисам, или он просто относился к тому разряду самодостаточных людей, которые в любых обстоятельствах чувствуют себя естественно, мисс Мерчисон сказать не могла.
К ее радости, религиозное собрание закончилось, и собравшиеся после обильных рукопожатий разошлись. Музыканты деликатно слили в камин слюну из духовых инструментов, дама, игравшая на фисгармонии, закрыв клавиатуру и вышла навстречу гостям. Она представилась как Белла, и мисс Мерчисон справедливо заключила, что это жена мистера Рома и мать Эсмеральды.
— От молитв и пения во рту пересыхает, — промолвил Билл. — Не выпьете ли чаю или кофе?
Уимзи ответил, что они только что пили чай, и попросил, чтобы о них не беспокоились.
— Билл, когда вы покончите с делами, наши гости, может быть, согласятся отужинать с нами, — с надеждой добавила Белла. — У нас сегодня свиные ножки.
— Это так любезно с вашей стороны, — неуверенно промолвила мисс Мерчисон.
— Свиные ножки — большой соблазн, — ответил Уимзи, — и мы с удовольствием примем ваше приглашение, если вы уверены, что мы не причиним вам неудобства.
— Ни в малейшей степени, — искренне заверила его миссис Ром. — У нас восемь чудных ножек и к ним немного сыра. Пошли, Эсмеральда, у папы дела.
— Мистер Питер обещал спеть, — промолвила девочка, укоризненно глядя на Уимзи.
— Не приставай к его светлости, — оборвала ее миссис Ром. — Мне стыдно за тебя.
— Я спою после ужина, Эсмеральда, — пообещал Уимзи. — А теперь будь хорошей девочкой, а то я скорчу рожу. Билл, я привел вам новую ученицу.
— Всегда рад служить вам, милорд, во имя Господа.
— Спасибо, — скромно ответил Уимзи. — Дело несложное, Билл, но эта леди не имела никакого опыта с замками, я привел ее к вам. Видите ли, мисс Мерчисон, до того, как Билл прозрел…
— Благодарение Господу! — вставил Билл.
— Он был лучшим взломщиком во всех трех королевствах. Он не станет на меня сердиться за то, что я рассказываю вам это, так как он уже излечился, покончил с грехом и стал честным слесарем, мастером по замкам.
— Благодарение Господу, дарующему нам победы!
— Но время от времени, когда я нуждаюсь в помощи, Билл всегда делится со мной своим богатейшим опытом.
— Какое это счастье, мисс, отдавать свой талант, который я так дурно расходовал, на богоугодное дело! Да будет благословенно Его имя, помогающее нам извлекать добро даже из зла.
— Это верно, — кивнул Уимзи. — Видите ли, Билл, я положил глаз на один адвокатский ящик, в котором может находиться кое-что, что поможет мне вытащить из тюрьмы невинного человека. Эта леди имеет доступ к ящику, и, если вы научите его открывать…