— Да какая разница, главное, снова в западню не попасться, — отмахнулся я.
В самом деле, не рассказывать же им о реальной причине нашего освобождения? То, что я люмен, пока должно оставаться тайной за семью печатями. Даже для моих друзей.
Тропа то поднималась вверх, то спускалась между скал, и вскоре мы подошли к Столбам Скорби. Вблизи они впечатляли куда больше, чем издали. Основание засыпано грудой мелких камней, и над ними, как над курганом, высятся два обелиска метров по тридцать каждый. На гранях высечены непонятные символы — возможно, буквы древнего гномьего языка или защитные руны. Вершины, сделанные в виде пирамид, сияют золотом.
— Вот и врата в королевство гномов, — гордо сказал Верлим.
В его глазах читалось благоговение. Наверное, такой взгляд бывает у воинов, вернувшихся домой после долгого похода.
Он вскарабкался на насыпь, опустился на одно колено и, коснувшись склоненной головой одного из столбов, стал что–то нашептывать. На долю секунды письмена вспыхнули алым, гном вскочил на ноги и, сияя улыбкой, воскликнул:
— Вы видели, видели?! Это знак! Хорнгальд рад приветствовать первого за сто лет гнома.
Но я его восторгов не разделял. Не зря же это место считается проклятым. Вспышка, наоборот, показалась мне зловещей, будто кровь, пропитавшая землю, выплеснулась наружу и теперь предупреждает нас. А золотые навершия на столбах, почему они сохранились? Думаю, в Мелизоре найдется немало охотников за таким сокровищем, и тем не менее…
— Хороши ворота, если вместо дороги тут одни завалы, — прервал мои размышления недовольный голос Лекса. — Фиг пройдешь.
— А как ты хотел? — проворчал Верлим, спускаясь с насыпи. — Раньше тут проходил широкий тракт, по которому можно было добраться прямо до Треглава. Но сами понимаете, все это столько лет без присмотра… Ну ничего, дальше до самого Хорнгальда будет проще.
Мы вошли в расщелину между двумя скалами, дорога и правда стала удобнее, но… Лучше, блин, покорить десяток Эверестов, чем попасть в эту аэродинамическую трубу. Стоял такой ветродуй, что я с трудом держался на ногах. Попавшие в ловушку потоки воздуха с ревом били по перепонкам, закручиваясь в спираль, поднимали клубы пыли, земли и мелких камней.
Я вытащил из сумы какую–то тряпку и повязал ею лицо, стараясь защитить рот и глаза от роя летающих песчинок. Диоген сделал несколько кульбитов и взмыл ввысь — похоже, там воздушные массы вели себя не так разнузданно.
Гном выудил из котомки веревку, мы вцепились в нее и теперь медленно двигались по дороге, растянувшись в цепочку. Верлим, широко расставляя ноги, шел впереди. Выпятив грудь, он пер, точно ледокол, а над его плечом победным стягом развевались лохмы рыжей бороды. Леха, то и дело спотыкаясь, плелся сзади. Я обернулся посмотреть, как у него дела. Он плотно закутался в плащ, согнулся в три погибели и, придерживая свободной рукой колпак, буравил им пространство. Заметив мое внимание, Лекс открыл было рот, чтобы что–то сказать, но встречный поток заставил его замолчать.
Борьба со стихией продолжалась метров пятьсот, пока наш маленький отряд не выбрался из ущелья. Здесь ветер был заметно слабее, и мы остановились перевести дух. Мне на плечо спикировал Диоген, грязнющий, как выброшенный старый ковер. Впрочем, все мы сейчас выглядели, точно найденные на помойке.
— В вашем королевстве всех гостей так встречают? — отплевываясь, съехидничал Лешка.
— Сам удивлен, — развел руками Верлим. — Бабка о таком никогда не рассказывала.
Внезапно я почувствовал чей–то пристальный взгляд. Резко развернулся, выхватив клеймор, вскинул голову и в удивлении замер. Это был огромный воин, высеченный прямо в скале. Он чем–то неуловимо напоминал Верлима, а его глаза, казавшиеся живыми, внимательно разглядывали нас.
Мы подошли к каменному исполину, пытаясь его рассмотреть. Верлим изучал его даже с большим любопытством, чем мы с Лехой. Щурился, склонял голову набок, что–то шепча себе под нос. Сейчас он был похож ребенка, которому много раз рассказывали про слона и вот, наконец, привели в зоопарк.
Изваяние явно было древним, но сохранилось совсем неплохо. Очевидно, резец мастера трудился над камнем не один месяц, а может, и не один год. Была видна каждая морщинка на лице, каждый шрам, оставшийся после битв, каждый волосок. Борода, даже более пышная, чем у Верлима, топорщилась в разные стороны, а заплетенные в косы длинные усы спускались до самого пояса. На голове красовался островерхий шлем с крыльями по бокам, грудь защищала круглая накладка латного доспеха. Он опирался на кирку с покрытой рунами рукоятью. Острые двусторонние клювы делали ее похожей на якорь, который навсегда привязал старого вояку к этому месту.
— Это и есть один из Каменных Гигантов, напавших на твой город? — шепотом спросил Леха у Верлима, крепко сжимая посох.
— Нет. Это сам Зордан Великий — Говоривший с Духом, — с придыханием ответил тот. — Прапрадед Фимруна Третьего, пропавшего короля. Между прочим, в моих жилах тоже течет кровь Зордана. Я его последний потомок. Может быть, потому мне и снились пророческие сны.
Я провел ладонью по пьедесталу — камень шершавый, теплый, будто в нем хранится энергия жизни. В глаза бросилось, что одна нога у Зордана была повреждена, причем не у памятника, а у прототипа — правое колено заметно утолщалось и неестественно изгибалось.
Верлим опустился у монумента на одно колено, а я с почтительным молчанием отошел в сторону и задумался. Это же надо, целая цивилизация, причем, судя по памятнику, действительно великая, уничтоженная одной битвой…
— Вы тоже слышите это? — перейдя на шепот, вдруг спросил Лекс.
Глава 10. Покинутый город
Я напряг слух: действительно, из–за скалы доносились мерные глухие удары. Прижавшись спинами к каменному склону, мы осторожно обошли ее. Я ожидал увидеть все что угодно, даже призраков гномьих кузнецов, кующих мечи для защиты от врагов, но никак не такое.
С уступа, запутавшись ногами в толстой черной лиане, вниз головой свисал мертвый гном. Его кожа давно высохла и мумифицировалась, став темно–коричневой, доспех покрывали вмятины, на земле лежал такой же помятый шлем. А закостеневший кулак продолжал крепко сжимать боевой молот. Порывы ветра время от времени раскачивали тело, и молот гулко ударял о камень, словно древний воин не хотел завершать свою битву.
— Это один из последних защитников, прикрывавших отход женщин и детей, — хрипло сказал Верлим. — Не дело, чтобы останки героя болтались на посмешище врагам.
— Так давайте похороним, — предложил Лешка. — Заодно и передохнем.
Несколькими огненными шарами он перебил лиану, а мы с Верлимом подхватили тело, благо висело оно невысоко. Пока гном щитом выкапывал в каменистой земле углубление, я изучал оружие погибшего.
Молот небесного возмездия.
Физатака: +12.
Шанс магатаки: 3%.
Магический эффект: Удар молнии.
— Неслабая пушка! — присвистнул Леха и, повернувшись к Верлиму, спросил: — Не желаешь поменяться? Эта колотушка однозначно лучше твоей.
— Нет! Молот еще пригодится ему в глубинных шахтах гор Безмолвия, где он будет бродить бесконечными коридорами Теней, — нахмурившись, ответил тот и поднялся на ноги. — Все, я закончил, помогите.
Когда мы перенесли павшего воина, Верлим бережно уложил молот на его груди. Потом прикрыл могилу нашедшимся неподалеку плоским камнем и водрузил на него шлем. Постоял недолго в изголовье и решительно тряхнул головой:
— Пошли дальше.
Теперь наш путь пролегал по широкому тракту, выложенному чем–то наподобие тротуарной плитки. Следы былого сражения преследовали нас всю дорогу: неизвестно откуда взявшиеся нагромождения камней, молоты и топоры, торчащие между вздыбившихся плит стрелы и копья, треснувшие щиты. Верлим, глядя на все это, крепко сжимал кулаки и с каждым шагом становился все более хмурым.
Примерно через час дорога привела нас к широкому проходу между двумя скалами. Когда мы его миновали, взору открылась полукруглая гряда гор, изрытых огромными полостями. Это был самый настоящий скальный мегаполис. Бесконечные ярусы искусно высеченных в розовых склонах домов и дворцов, украшенных статуями, колоннами и барельефами. С огромными окнами, обрамленными орнаментом. Тут и там нависали балконы и террасы, соединенные между собой паутиной витиеватых каменных лестниц.
— Хорнгальд, золотой город гномов, — почтительно прошептал гном, и было непонятно, говорит ли он с нами или сам с собой. — Именно таким я его себе и представлял.
Мы замолчали, любуясь необыкновенным зрелищем. Минут через пять Верлим откашлялся и произнес:
— Легенда гласит, что когда–то эту гряду сплошь пронизывали золотые жилы. Не зная забот, гномы меняли драгоценный металл на все, что заблагорассудится. Тут же, в отработанных проходах, шахтах и штольнях устраивали жилища для быстро увеличивающегося народа. За сотни лет это место превратилось в единый город гномов с тысячами домов и галерей, магазинов и мастерских, храмов и даже площадей. Я слышал, что здесь есть такие роскошные залы, каких не встретишь ни в одном дворце Мелизоры. Обладавшие невиданным богатством гномы могли украшать их любыми диковинками. В те времена был в прямом смысле слова Золотой век моего народа.
Его широкая ладонь непроизвольно подрагивала при этих словах, точно сжимала невидимую кирку. Я слушал рассказ Верлима, и мне представился толстый гном, разодетый в шелка, увешанный украшениями и сидящий на груде золотых монет.
— Но все имеет свое начало и свой конец, — продолжал мой бородатый друг. — Закончились и казавшиеся бесконечными залежи благородного металла. Самые отчаянные авантюристы пытались отыскать новые прииски, но вблизи ничего не нашлось, а отвесные скалы не позволяли продвинуться глубже в горы Безмолвия. К тому же гномы, избалованные лежавшими прямо под ногами сокровищами, не умели добывать ничего, кроме золота, да и не ценили другого. Поначалу они продолжали жить на широкую ногу, прожигая накопленное, но без добычи Хорнгальд начал хиреть. Тогда правивший в то время король Зордан затеял экспедицию и вместе с двумя десятками крепких соплеменников направился искать новые залежи.