— Ама права, — ухмыльнулся Морпех. — Подрыхнуть мальца совсем не помешало бы. Вот здесь, на лужайке, и расположимся — трава высокая, нежити не видать. А к вечеру в ближайшую деревню двинем. Как ее? Большие Луга. Там затаримся едой и зельями. Надеюсь, этот хмырь со своими приспешниками еще не добрался туда.
— Разумно, — согласился Верховой. — Только дозор нужно выставить.
— Я покараулю, — вызвалась Маруся.
Как–то сама собой моя рука потянулась вверх.
— И я.
На ее лице отразилось сомнение, словно она собиралась возразить.
— Иди, Рокот, — кивнул Володька и повернулся к Марусе: — Не время сейчас устраивать разборки.
Интересно, откуда он узнал? Походу, всех видит насквозь, настоящий командир.
Маруся резко развернулась и пошла к деревьям, а я с благодарностью посмотрел на воеводу и кинулся за ней. Над головой привычно зашуршали крылья, и Диоген спикировал мне на плечо.
— Нет–нет, — прошептал я ему на ходу. — Тебе тоже выспаться следует.
— Неужели за ум взялся? Правильно! — он одобрительно хлопнул глазами и вернулся к остальным.
Я обернулся — все начали укладываться прямо на траве. Филин, спрятав голову под крыло, примостился на ветке. А мы с Марусей, миновав узкий ряд деревьев, вышли к полю, поскольку опасность для нас могла исходить только от деревни.
Минут через десять с лужайки послышался многоголосый богатырский храп. Бедные Катюша и Раная, как им спится среди такой какофонии?
Мы долго стояли, спрятавшись в тени деревьев и глядя на видневшиеся вдали крыши Черного Камня. Наконец Маруся, нарушив затянувшееся молчание, сказала:
— Необычный ты человек, Рокот. В запретных землях бываешь, в волка превращаешься, определяешь по фрескам, как бороться с Тьмой. Интересно тебе жить, наверное?
Говорила она холодно и отстраненно, словно с посторонним.
— Поверь, я лишних приключений не ищу, так уж получается.
— Значит, они тебя сами находят.
Она отвернулась, и снова повисло молчание. Вот о чем она сейчас думает? О том, что я бросил ее, ничего не объяснив? Да, наверное. Но что я могу ей сказать? Что еще два дня назад считал, будто вся наша жизнь здесь — лишь виртуальная игра, и потому ее соблазнил? А когда узнал, что Мелизора реальна — испугался? Она наверняка так и истолкует мои слова. Или все же попробовать? Вдруг поймет. Рискну.
— Маруся…
Где–то совсем рядом раздался громкий треск веток, прервав мой порыв. Какой–то монстр? Причем, судя по звуку, немаленький. Я выхватил клеймор и прислушался. Тишина. Маруся, держа в руке лук, напряженно оглядывалась по сторонам. Я взял ее за рукав, потянул к старому дубу и прошептал:
— Давай сюда!
Только мы укрылись за толстым стволом, как раздался удар такой силы, что дерево завибрировало, а сверху на нас посыпались желуди и сухие ветки.
— Понасадили тут, ироды, ни пройти, ни проехать, — послышалось недовольное бухтение.
Голос показался мне знакомым. Не может быть! Неужели…
— Ах, вот вы где! Фух, еле вас нашла.
— Василиса? — я в недоумении осмотрелся, но поблизости никого не было.
— Ну да, кто ж еще. Эй, вы куда смотрите–то? Тута я.
Голос звучал совсем рядом, однако я по–прежнему ее не видел. Маруся тоже вертела головой во все стороны.
— О дерево ударилась, — пожаловалась изба из пустоты. — А вы чего здесь–то? С войны убежали?
— Блин, да где ты?!
— Да прям перед вами. Только я того… невидимая. Коли хотите войти, двигайте на ощупь, а я уж подскажу, как смогу.
Мы с Марусей переглянулись, и я рассмеялся.
— Как же тебе это удалось, Василис? Ты же говорила, какого–то ингредиента не хватает.
— А я нашла, — гордо ответила она. — Ты как с похода–то пришел, милок, у тебя вся одежа в пыли серебристой была. Ну, я и соскребла ее осторожненько. Оказалось, это и есть то самое, чего для зелья не хватало.
Серебряная пыль? Что за чушь? А впрочем… Ну да, конечно, темные духи, с которыми боролись маги Алвиоса, оставляли после смерти похожий на пыль осадок. И он рассыпался по моей одежде. Ну, изба, ведь додумалась же!
— Молодец, Василисушка.
Я нащупал лестницу, помог Марусе и влез следом. Мы на ощупь прошли в горницу. Странно, но внутри все было по–старому: пол, стены, печь, стол с лавками, буфет, сундук стояли на своих местах. А снаружи они совершенно невидимы. Чудеса! И уж точно не хуже Серегиной маскировки.
— А теперь давай во–он туда, к лужайке! — скомандовал я избе. — Там наши.
Глава 5. Ничего на свете лучше нету, чем бродить в избе по белу свету
Я выглянул в окно. Забавные ощущения, словно паришь над землей. Огляделся и в стороне заметил Лекса, видимо, отошедшего до ветру.
— Подвезти? — спросил я негромко.
Леха замер и начал осматриваться. Глядя на его реакцию, я с трудом сдерживал смех. Пришлось высунуться в окно по пояс, чтобы он меня заметил. Лешка выпучил глаза, беззвучно пошлепал губами и, наконец, произнес:
— Ты че, Димон, теперь вместе со штанами ноги тоже снимаешь? — а сообразив, что я вишу в воздухе, добавил: — И, похоже, тебя это окрыляет.
Заинтересовавшись нашим разговором, в окно выглянула и Маруся.
— Охренеть! А от этой вообще одна голова осталась! — Лекс подпрыгнул на месте и с воплями кинулся на лужайку. — Подъем! Подъем! Посмотрите, что они с Амой и Рокотом сотворили!
Да, непросто людям объяснять что–то нестандартное, особенно когда они спросонья. Но нам с Марусей это удалось, хоть и пришлось приложить немало усилий.
— …А теперь мы прямо в избе отправимся в монастырь, — закончил я.
Кое–как тимейты по очереди забрались по лестнице и на ощупь зашли в горницу. Неожиданное появление транспорта очень обрадовало, нами овладело безудержное веселье. Все как–то разом поверили, что задача теперь вполне выполнима, мы сможем найти Кладенец и освободить деревню.
Никогда еще в моей скромной комнатенке не было такого количества гостей. Все постоянно сталкивались друг с другом, ойкали, хохотали.
— Ну что, в Большие Луга? — спросил я. — За жратвой и зельями?
— Ага.
— Почто они вам, Луга энти? — встряла Василиса.
— Нам предстоит долгий рейд.
— Да бросьте, милые, разве ж они толково накормят? А я в печке–то вам и кашку, и борщ, и пирожки состряпаю. Могу и сидром по собственному рецепту угостить — он хоть и не крепкий, но головушку туманит, думы–печали снимает.
— Так у тебя же продукты кончатся.
— У, да я как раз давеча столько накупила. На месяц хватит.
Я с подозрением оглянулся на сундук и грозно спросил:
— А деньги где взяла?
Вокруг послышались сдержанные смешки.
— Дык это… ну…
— Василиса!
— Ну в сундуке, в сундуке. А че, там много было.
Мужики загоготали. Хорошо им веселиться, а мне каково? Больше двадцатки серебром, вся моя доля с рейда.
— Та–ак…
— Ну что ты, милок, шумишь? Зато теперича ни в какие Луга идти не надобно. А зелья я вам схимичу, делов–то.
Народ уже ржал в голос, и мне ничего не оставалось, как присоединиться. Ладно, фиг с ними, с деньгами. Изба права — теперь можно топать прямиком к монастырю.
Печь было решено уступить девчонкам. Те, погалдев и поойкав, вскарабкались на нее и вскоре сообщили — все в порядке, угнездились. Мужики легли прямо на пол, Диоген приземлился на родимый буфет. Я же, открыв дверь, сверился с картой и задал Василисе маршрут.
— Сейчас иди направо вдоль кромки леса, потом сворачивай на Малый Северный Тракт. И топай по нему долго–долго, до развилки. Все поняла?
— Не тревожься, милок, дойду, куда скажешь.
Я едва успел закрыть за собой дверь, как пол подо мной покачнулся, и я упал прямо на мужиков. Вопль, взрыв хохота — я, наконец, нашел свободное место и улегся. Наше «ложе» медленно колыхалось на ходу, словно палуба корабля.
Что ж, прекрасно. Пока что все выспятся, отдохнут. Потом Володька починит наше барахло, а там и до монастыря недалеко.
Василиса шла уверенно, и вскоре я перестал волноваться. Всех охватила дрема. Причем сладкое похрапывание доносилось не только от мужиков, но и с печки, где спали девчонки.
Я лежал, размышляя о захвате деревни. Как все–таки Марсель вызывает нежить? Алвиос говорил, что с земли мертвых приходят личи–некроманты и поднимают ее на Темном кладбище. Но я восстановил алтарь, после этого храм Комтеон де–факто стал действующим. Значит, он должен блокировать переход нечисти через реку Смородину. И, тем не менее, Максу удалось привести в Черный Камень целую орду. Может, он нашел другой способ? Или те духи, что напали на меня, сумели разрушить алтарь? Надо, обязательно надо понять, как Марсель это делает. Чувствую, мне с ним не справиться, пока не разрешу эту загадку.
Мерное покачивание убаюкивало, и вскоре я задремал.
Неприятный скрежет вынудил меня открыть глаза. Оказалось, это Верховой выправлял чей–то помятый доспех хитрым инструментом, похожим на изогнутые пассатижи. Лучи пробудившегося солнца, отражаясь от начищенного до блеска металла, заставили меня зажмуриться. Я лениво потянулся и не спеша встал. Почти все уже проснулись, и теперь каждый занимался своим делом: кто умывался, кто убирал с пола плащи и котомки, служившие постелью.
— Хорошо идет, быстро, — заметил Володька, посмотрев в окно. — Прямо как лодка под парусом.
— Ага, лодка, — усмехнулся Леха. — Ты лапищи ее вспомни. Скорее, как беговой страус.
— Пусть страус, — невозмутимо согласился Верховой. — Главное, чтобы при опасности голову в песок не прятала.
Все заржали, а Василиса возмущенно фыркнула:
— Тоже мне, шутники. Вот останетесь без ужина — вмиг присмиреете.
Такое заявление вызвало массовые протесты.
— Эй–эй, не вздумай!
— Не, подруга, забудь эти глупости.
— Димыч, ты чего избу–то распустил? Наглеет.
Я покачал головой.
— Вовсе нет. Вон, смотрите, печь горит, запах аппетитный, так что все путем. Василис, готово уже? Можно забирать?
— Погодь, милок. Сначала скажи, не тут ли сворачивать надобно?