– Ты совсем дурной, Варт? – спросил княжич, когда они отошли достаточно далеко от остальных. – Смерти ищешь?
– Ты о чём, Рёрех? – не понял Сергей.
– Рубаху задери! Это у тебя – что?
– Ну, упал, – пробормотал Сергей. За сутки синяк на боку стал ещё сочнее.
– Мне рассказали, как ты упал, – процедил княжич. – Зачем?
– Равновесие упражнял, – по-детски пискнул Варт. Когда же, блин, голос уже «сломается» и станет нормальным?
– Зачем?
– Зачем – что? – не понял Сергей.
– Зачем так по-дурному? А если б сломал что? Добро, если голову, тогда бы и забот с тобой больше не было. – Рёрех хмыкнул. – А если ногу? Полгода трудов долой. А то и вовсе не быть бы тебе воином.
– В бою ведь и не то бывает, княже! – возразил Сергей.
– Так то – в бою. Да и в бою кто по-дурному славу ищет, живо за Кромку уходит. Бесславно. – Рёрех больно ухватил Сергея за подбородок, задрав голову, глянул почти с яростью: – Ты мне живой нужен, Варт! Живой и непокалеченный! Уяснил?
«Да он сам – мальчишка», – подумал Сергей, глядя, как сердито дёргаются светлые усики над по-юношески пухлой губой.
– Зачем я тебе, Рёрех? – неожиданно вырвалось у него. – Не в том же дело, что князю Олегу мой ромейский приглянулся?
Пальцы на подбородке Сергея ослабили хватку.
– Ох и не прост ты, малой, – уже спокойнее проговорил княжич. – Но спросил прямо, значит, я прямо и отвечу. Чую я, малой, связана наша с тобой удача. Увидел, как ты с того нурманского драккара ко мне сиганул, так сразу и почуял. Так ещё у родни бывает. Или у врагов кровных. А ведь ты мне не родня, Варт? И не враг?
Сергей пожал плечами, ответил искренне:
– Мне о том неведомо.
И не в масть, как оказалось.
– Врёшь! – уверенно произнёс Рёрех. – Таишь что-то. Прав отец: надо тебя мудрому человеку показать. Вот прямо сейчас к нему и поедем. Только поедим сначала.
Развернулся и зашагал.
Вот же… Что ещё за мудрый человек? Вспомнилось вдруг: смерды ведьм «мудрыми женщинами» звали.
К ведьме – не хотелось. Плохие ассоциации с ними у Сергея из той жизни. Тогда эти «мудрые» Сергея стабильно принимали за кромешника. И норовили отправить обратно за Кромку. В те времена у них не было сил управиться с Сергеем Духаревым. А сейчас? Не факт…
– А далёк ли путь?! – поспевая за княжичем вприпрыжку, крикнул Сергей.
– До ночи поспеем, – пообещал Рёрех. – Там и заночуем.
Прозвучало так, что Сергею стало как-то страшновато.
Причём не мальчишке, с чьими эмоциями не всегда удавалось совладать, а именно ему, Сергею Духареву.
Вот же воистину недержание языка хуже поноса.
И намного опаснее.
В этот лес люди не хаживали. Все тропы – звериные. И зверьё непуганое. То есть всадников шугается, но не так, как в других местах. Сергей видел весеннюю, ещё не перелинявшую белку, таращившую на них глазёнки в пяти метрах. И любопытного зайчишку, беспечно усевшегося в десяти шагах: не то что стрелой – камнем достать запросто.
А вот семейка кабанья со стайкой совсем мелких ещё полосатиков. Тоже, считай, рядышком. На людей – ноль внимания. Только мачо-кабан башку поднял, уставился сурово. Мол, я вас вижу. Лучше не суйтесь.
Сергей заметил, как напряглись плечи ехавшего впереди княжича. Прочитал без труда: «Так хочется прибавить здоровенного наглого секача к списку трофеев».
Но – проехали.
Да, необычный лес. Нет, дремучих лесов вокруг полно… Считай, вокруг одни такие и есть. Дремучие. Однако этот – особенный. И начался этот особенный примерно с час назад. Сергей ещё и не почувствовал ничего. Только увидел, как Рёрех вытащил из-за пазухи пару оберегов: железный, Перунов, и медный, неведомо чей. Да так и оставил висеть снаружи. А ещё минут через пять обернулся и приказал строго:
– За мной держись, не отставай. Вдруг потеряешься, сразу кричи.
Сергей кивнул. Хоть и удивился. Ехали неспешно, то рысью, то шагом, и лес был старый, редкий. В таком и в темноте потеряться – слепым надо быть.
Сергей не чувствовал угрозы. Скорее наоборот. Нравился ему этот лес. Было в нём что-то… располагающее. Может, так на него подействовала звериная беспечность, говорившая о том, что людей здесь давненько не видывали? Зверь ведь он зверь и есть. Без повода на человека не нападёт, а если и нападёт, то всё равно зверь не враг, а добыча. Опасаться же по-настоящему следует лишь человека. Да и то не всякого, а только вооружённого и обученного убивать. Людей. Такого, как они сами. Правда, в этой жизни Сергей ещё никого убить не успел. Кровь пускал, да, но смертей на его счёту пока не было. Но это – в этой. А вот в прошлой…
Рёрех оглядывался время от времени. Похоже, желал убедиться, что Сергей не потерялся.
С чего бы ему беспокоиться? До темноты ещё далеко, дистанция между ними – метра три.
Даже если Сергей в седле уснет, что маловероятно, всё равно не потеряется. Пепел как шёл, так и дальше будет идти за Рёреховым жеребцом. Чай, не старая деревенская кобыла, которая при первой возможности домой разворачивается, а конь боевой. Походный порядок знает.
Присутствие человека Сергей обнаружил прямо над тропинкой. Косвенное присутствие, так сказать. Потемневшую от времени черепушку, надетую на сук. Да так ловко надетую, что даже показалось, когда проезжал мимо, будто, поворачиваясь, следит она за ним пустыми глазницами.
Аж передёрнуло.
А Рёрех черепушке вроде бы даже обрадовался: засвистел, защёлкал соловьем, пустил коня рысью…
И вскоре увидели они полянку. А на полянке… Огород. Самый обычный. С молоденькими всходами репы и капусты.
И что характерно: нетронутые всходы, хотя вокруг огорода, вопреки названию, даже захудалой оградки не было. И это – в глухом лесу.
А вот подворье позади делянки Сергей увидел, только когда они оказались, считай, у самых ворот. Ещё одна загадка! Как так вышло?
В прошлой жизни Сергей наблюдал, как всякие специалисты по потустороннему отводят глаза нежелательным наблюдателям. От себя, родимых.
Но отвести глаза от целого двора…
С таким сталкиваться не доводилось.
Столбы ворот, почерневшие от времени… Нет, скорее, вычерненные специально, чтобы выделялась светлая резьба.
Резьба эта Сергею почему-то не понравилась. Поглядел – и будто муть какая-то. Мир дрожит и расплывается.
Мотнул головой, и морок пропал.
А ворота, оказывается, приоткрыты. Ровно настолько, чтоб всаднику проехать.
Двор оказался невелик. Ничего необычного вроде. Сараюшки какие-то, изба типичного вида. Небольшая летняя печь во дворе.
Картинка снова поплыла. Словно туманом подёрнулась. Голова закружилась… Тут конь шарахнулся и всхрапнул, и Сергей очнулся, удержавшись в седле.
И увидел, кого испугался Пепел.
Волк. Вернее, волчица. С набухшими сосками. Стоит, смотрит, опустив голову к земле. Ну, теперь понятно, почему зайчики здешний огород не разоряют. С таким-то сторожем!
Рёрех спешился, накинул поводья на столб рядом с колодцем. Сергей сделал то же самое. Пепел тут же наклонился к колоде, на дне которой темнела вода.
Дверь в дом открыта. Вроде как приглашение. Однако заходить внутрь Рёрех не торопился. Сергей встал рядом. Похоже, придётся подождать.
Подождать пришлось. Минимум полчаса.
Наконец в проёме появился хозяин. Босой, в простых штанах, выцветших, застиранных. Серая, тоже видавшая виды рубаха до колен перехвачена неожиданно богатым широким поясом, на котором – подвешенная на крючках всякая всячина и большой нож в шитом бисером чехле, с наборной, бронза с серебром, рукоятью. М-да. Рубаха, как у холопа, а браслетики на руках – серебряные и увесистые. И на шее – серебряная гривна. А вместе с гривной на морщинистой коричневой шее – с полдюжины разномастных оберегов. Причём совершенно незнакомого вида и непонятного для Сергея значения. А ведь он в своей прошлой жизни перевидал немало подобных «украшений».
– Добра тебе, мудрый Избор, – торжественно произнёс княжич и не то чтобы поклонился, но кивнул, обозначив уважение как минимум равному.
– Добра, – подвякнул и Сергей, поклонившись чуток пониже княжича.
– И тебе той же мерой, – отозвался хозяин.
Ростом он был невысок, сложением и возрастом… О таких говорят: крепкий старик.
Но взгляд, которым он будто ощупал Сергея, был отнюдь не старческим: хищным и цепким.
– Ученика мне привёл, Рёрех? Я возьму. Годный.
– Что?
Сергей впервые увидел, как Рёрех, сын Стемида, растерялся.
– Не угадал, – с видимым огорчением произнёс хозяин. – Опять мимо рта каравай.
– Он тоже, да? – опомнившийся Рёрех поглядел на Сергея.
– Ты – сильней, но и он сгодится. Отмечен. Да не стой столбом. Заходите уж, раз пришли. Вода – в колодце. Еда – у вас в мешках. Мою вам нельзя, разве что… – Избор глянул с прищуром: – Ты, мал с глазами старца, хочешь дальше – со мной?
– Не хочу, – мотнул головой Сергей. – Я – вой, а не жрец.
– Так и я не жрец, – отозвался хозяин. – Я – вижу. И вижу я, что, хаживая путями живых, бывал ты и на дорогах мёртвых… Разумеешь ведь, о чём я?
Сергей кивнул. Он уже понял, кто перед ним. Не волох, не сварг – ведун. Каким спустя десятилетия станет и тот, кто привёл Сергея на это подворье, а сейчас вот переводит взгляд с Сергея на Избора и обратно, пытаясь угадать, хорошее или плохое о детском Варте говорит сейчас ведун.
Избор взмахнул рукой, и Сергея будто порывом ветра обдало. Студёного ветра. Он услышал, как заплясали за спиной испуганные кони, а волчица тихонько скульнула.
– Не бойся его, – сказал ведун Рёреху. – Любит он тебя, как большего брата. И нет на нём для рода вашего зла. – И уточнил с усмешкой: – Для вашего – нет. А так – на десятерых хватит с изыбком. Пошли в дом, княжич. А ты, воин, – старик хмыкнул, – кониками займись. Холопов у меня нет и учеников тоже покуда, а коники – с дороги. Облегчения хотят и покушать.
– Делай, – подтвердил слова ведуна Рёрех. – А потом – к нам. И что привезли, возьми.