Вернулся купальщик. Отнял у бабы ложку, попробовал варево и крикнул:
– Жрать, засони!
На зов из шалашей вылезло четверо. С ложками. Изготовитель стрел отложил работу и тоже подсел к костру.
Они уселись вокруг котла и принялись за еду.
Бабу не пригласили.
– Вишь, нет у тропы никого, – прошептал Тороп.
И тут же, словно услыхав его, один из разбойников поднялся, накидал в миску варева и убрёл как раз в сторону тропы.
Вернулся через минуту и без миски.
– Вот теперь иди и высмотри этого сторожа, – велел Сергей.
– Нашёл, – сообщил Тороп, возвратившись. – К кустах засел. Жрёт.
– Покажи где.
Всё верно. Разбойник жрал. Наворачивал из миски, отложив в сторону лук и копьецо.
Лёгкая добыча.
Сергей обошёл его сзади, не потревожив. Пробраться через кустарник было бы невозможно, если бы разбойник сам не устроил в нём прогалину.
Зашёл со спины, порадовался, что злодей сидит и тянуться не надо, и одним движением ножа вскрыл горло.
Вот и всё. Его первое убийство в этом мире. Когда от стрелы – не в счёт. Там чужую смерть, считай, и не чувствуешь.
Разбойник ещё булькал и бился в агонии. И Тороп, успевший подхватить миску с недоеденной кашей, уже жрал его пайку. Честно отъел треть, остальное – товарищам.
Они вернулись к старой лёжке.
На поляне ничего не изменилось. Ну разве что разбойники теперь лопали то, что на шампурчиках. По запаху – рыбу. А баба доскребала остатки из котла. Свою долю.
– Мой – тот, что стрелы делал, и тот, что купался, – прошептал Сергей, вынимая оружие из налуча и втыкая в землю пяток стрел.
Ратша с Торопом тоже разобрали цели.
– Бей, – вполголоса скомандовал Сергей.
Все трое вскочили и выстрелили разом.
Сидевшему к нему спиной стрелоделателю Сергей попал в шею. Купальщику – в правое плечо. А когда тот вскочил с воплем – в колено. Вот тут он завопил по-настоящему. И свалился.
Ратша тоже отстрелялся отменно. Две стрелы – два покойника.
А вот Тороп сплоховал. Помедлил со вторым выстрелом, и злодей успел укрыться. Шмыгнул за дерево.
Сергей убрал лук.
– Я сейчас туда выйду, – сказал он. – А вы его с боков обходите. Если что – бейте.
– А ну как он тебя побьёт? – усомнился Тороп.
– Это вряд ли. Это ж смерд. Да вы его убьёте раньше, если что.
И, перебравшись через валежник, выбрался на полянку.
Меча не вынимал. Рассчитывал: увидит разбойник мальчишку с пустыми руками, может, и сам вылезет.
Баба ничком лежала на земле и поскуливала. Вкусно пахло жареной рыбкой.
План оправдался. Увидав, что противник его – мальчишка, последний разбойник убегать не стал. Выбрался из-за дерева, выдернул вбитый в колоду топор и, перебрасывая его из руки в руку, двинулся на Сергея.
– Ну, щенок, я тебе… – начал он.
И замер, раззявивши рот, когда из груди его выглянуло узкое жало стрелы.
«Дурак, – подумал Сергей. – Мог бы и сообразить, что я не один».
Топор упал. Чуть позже упал и разбойник.
– Шалаши проверь, – велел Сергей Торопу. – Добычу поищи.
Взял с костра прут с не успевшей подгореть рыбкой.
А ничего так. Но солька бы не помешала.
Так, с рыбкой, он и подошёл к разбойнику, которого подранил.
Тот уже успел отползти метров на двадцать. Шустрый.
Духарев ухватил татя за подстреленную руку (разбойник взвыл) и, поднатужась, перевернул на спину.
– Далеко собрался? – спросил он.
– Ты кто? – разбойник изумлённо уставился на тринадцатилетнего пацана.
– Я – дружинник князя Стемида, – ответил Сергей. – А ещё – твоя смерть. Хорошая или плохая, от тебя зависит. Эй, Тороп, нашёл что-нибудь?
– Не-а! Барахло только!
– Ну что скажешь, недобрый человек? Куда награбленное заховали?
– Облезешь, щенок! Ничего не скажу!
– Это ты зря, – заметил Сергей.
– А что ты мне сделаешь, щенок княжий?
«Храбрится, – понял Сергей. – Очень ему страшно».
Очень страшно, когда ты беспомощен и в полной власти недругов.
Сергей доел последний кусочек с прута, присел и поднёс опалённый кончик к разбойникову глазу.
– Сначала один, потом второй, – пообещал он. – Потом ещё что-нибудь тебе отрежу. Ненужное.
Специалисты советовали не угрожать, а сразу глаз выколоть. Так убедительнее. Но Сергею всегда претило мучить беспомощных. Даже таких негодяев. Нет, он мог бы… Но лучше – без этого.
Разбойник внезапно выбросил руку и попытался схватить прут.
Не успел.
– Ну, как знаешь, – произнёс Сергей, вынимая нож, на котором ещё осталась кровь зарезанного разбойника, и резким ударом пробил татю здоровую руку.
Потом выдернул у него из порток гашник и перетянул руку повыше вспоротого бицепса.
– Разговор у нас, чувствую, долгий выйдет, – сказал он. – Обидно будет, если помрёшь раньше ночи. А вообще дурень ты. – Голос Сергея неожиданно дал петуха, но разбойник вряд ли это заметил. Он лишь пялился расширенными от боли и ужаса глазами.
– Мёртвому богатства ни к чему, – рассудительно и спокойно продолжал Сергей, отлично зная, что эта рассудительность пугает больше угроз и криков. – Сказал бы – и я б тебя сразу за Кромку. И похоронил бы даже. А так сожрут тебя волки, а душа будет вечно вокруг косточек скитаться. И это при том, что ты всё равно всё скажешь. И знаешь что? Не стану я тебе глаза выкалывать пока. Хочу, чтоб видел, что я делать буду.
На Сергея упала тень. Подошли Тороп с Ратшей. Стояли, слушали. На лицах у обоих – жадное внимание.
– Ратша, воды принеси, – велел Сергей. – Отливать, когда сомлеет. А ты, Тороп, топорик в угли сунь. Калёное железо хорошо раны прижигает. А потом портки с него стащите.
– Я скажу, скажу! – сломался разбойник. – Только помни: ты обещал быстро, а потом похоронить.
– Обещал – сделаю, – подтвердил Сергей. – Перуном клянусь. Давай, говори.
– Слышь, Варт, а ты раньше, до сегодня, людей убивал? – спросил Тороп, когда они закидали землёй тело добитого разбойника.
– Убивал, – спокойно ответил Сергей.
– А пытал?
– Нет. Но видел, как пытают. Хорошего мало. Особенно если пытают тебя. Давай-ка вытащи их бабу из шалаша. Татям угождала, пусть и для нас постарается.
– Имать её будем? – оживился Тороп.
– Силком? Окстись! Мы ж вои княжьи, а не злодеи. Пусть пожрать нам сделает, а мы пока добычу разберём. Может, что стоящее попадётся.
– А если попадётся, куда это? Княжичу отдать?
– Зачем? – удивился Сергей. – Меж собой поделим. Что с боя взято, то свято, не знаешь, что ли?
– Так я ведь в бою и не бывал ни разу, – сказал Тороп. – Откуда ж мне знать?
– Уже бывал. И теперь знаешь. Давай бабу тащи. Рыбка у неё знатная получается.
– Тебе, – сказал Сергей протягивая Рёреху серебряный браслет с лосиными головами в четверть гривны весом, самую дорогую вещь, что нашлась в трофеях. – Прими от нас, княже, не откажи!
Право правом, но жадничать всё равно не стоит.
– Благодарю. – Рёрех поочерёдно кивнул всем троим.
Браслет этот для него – мелочь. А вот уважение – нет.
– Дело вы сделали, – сказал Рёрех. – И сделали так, как надо. Я вас испытал и нашёл достойными. Но слово не за мной, а за князем.
Трое разом кивнули. Это понятно.
Есть испытание страхом. Это они прошли.
Есть испытание терпением к голоду и боли. Тоже вытерпели.
Испытание умением: показать, как владеешь воинскими искусствами, как умеешь прятаться и отыскивать, держать строй, управлять конём или лодкой. А ещё выстоять двести ударов спокойного сердца в бою против двух отроков, которые бились пусть и не в полную силу, но особо не жалели. Ратше это не особо трудно далось, а вот Тороп по краешку прошёл. Но – прошёл.
Ещё испытание знанием: ответить на разные каверзные вопросы, показать, что знаешь досконально Варяжскую Правду и что сможешь, например, при нужде залатать тяжёлый лодейный парус.
Последние два экзамена Сергею сдавать не пришлось. Рёрех сказал: этому не надо.
И после всего – испытание делом.
Кто сдюжил, тому можно в дружину. Отроком. Справится.
Но «можно», не значит «принят».
Хочет ли вождь воина в дружину, только он, вождь, и решает. Может опоясанного гридня завернуть, не то что детского. Мало ли что экзамены сданы «на отлично». Собеседования не прошёл – свободен. Посмотрит на кандидата Стемид и скажет: не люб.
И – до свидания.
Ищи другого батьку.
С детскими такого вроде бы случиться не должно. Они же вроде как свои.
Но бывает, что и своего в род не принимают.
Не признал отец собственного сына – и нет ему в род пути. И унесут младенца в лес. Вроде как на божий суд. Уберегут ребёнка боги от зверья и нелюдей, будет жить. Но – вряд ли, особенно зимой.
У варягов, правда, такого обычая не было. Им от лишних ртов избавляться ни к чему. Чай не бедствуют.
А вот кандидата в дружину князь отвергнуть может. Более того, считалось, что даже не он решает, кого взять, кого нет. Есть кое-кто повыше варяжского князя. Сам Перун, чьим верховным жрецом и является варяжский вождь.
Никто из детских по поводу собеседования у князя не парился. Даже те, кто не от природных варягов происходил.
А вот Сергею было беспокойно.
Он ведь понимал: не всё у него гладко с «биографией». Может, поэтому Рёрех и устроил им особенную проверку? Дал возможность набрать лишние бонусы, чтобы Стемид меньше заморачивался сомнительным происхождением детского Варта?
Нет, если даже Стемид Сергея и завернёт, тот всё равно не пропадёт, это понятно. Он теперь не мальчишка, которого нурманы в рабство взяли. Постоять за себя сможет.
Но то будет окольный и долгий путь к той славе, которую он ищет. Прямой же – здесь, с варягами. И с Рёрехом.
Ну да что заранее печалиться? Выкрутится Сергей как-нибудь. Тем более что вторая легенда собственного «происхождения» уже готова. Вдруг она покажется Стемиду более достоверной, чем версия «сына купца с юга»?