Однако когда Хоревой подъехали на расстояние убойного выстрела, то увидели, что дело складывается не в пользу своих. Сёлте, опытному воину, сразу стало понятно: вождь печенегов ошибся. Достаточно было взглянуть на убитых, прикинуть количество стрел, что воткнулись в землю и в борта возов, на оставленных степных лошадок, чтобы понять, как было дело.
Печенеги, оказавшиеся одноплеменниками Сёлте, напали внезапно, из засады. Но или выдали себя чем-то, или охрана каравана была отменно бдительна, но выбить большинство защитников разом не получилось. Сразили не больше десятка, а потом охрана и возчики попрятались за возы и ответили стрелами на стрелы, собрав примерно такую же смертную дань.
Узнал бывший младший хан и предводителя нападавших. На большом празднике весны Сёлте сошёлся с ним в борьбе на поясах и проиграл.
Теперь победитель в борьбе вступил уже не в потешную схватку, а в настоящую. Которую наверняка проиграет.
Будь Сёлте на его месте, он бы отступил. Терять людей в равной схватке – глупость. Будут люди, будет и добыча. А без верных людей и добыча не нужна. Отнимут.
Но вождь этой ватаги, хоть и превосходил Сёлте физической силой, в мудрости ему уступал. Не отошел, а ввязался в драку, уже врукопашную. Сейчас он один бился против двоих, с саблей против двух копейщиков, и бился хорошо. Убил бы обоих, будь они только втроём.
Но были и другие. Самое меньшее четыре десятка хузар: не только воины, но и возчики, которые тоже взялись за оружие.
Нападавших же осталось всего тринадцать. Ровно столько, сколько в ватаге Сёлте. А вначале нападавших было три десятка. Примерно столько же было и у Сёлте, когда он ушёл от большого хана. Может быть, это знак?
Сёлте поглядел на своих воинов. Его храбрецы готовы биться, страх им неведом. Ввязаться в бой на стороне соплеменников и дать им шанс на победу? Но с той стороны тоже умелые воины. И они не отступят, даже если Сёлте вмешается в бой.
Как поступить?
Пока Сёлте думал, нападавших осталось уже девять.
И тогда Небо подсказало Сёлте верное решение.
Засевшим за возами было неудобно стрелять в вожака нападавших. Свои мешали. А Сёлте – нет.
– Делай, как я! – крикнул он своим и послал первую стрелу в спину того, кто когда-то заставил Сёлте испытать горечь поражения.
Добротная стрела с узким наконечником легко пробила и укреплённую медными полосками шапку, и затылок соплеменника. Вторая стрела взяла жизнь ещё одного.
Если люди Сёлте и колебались, то совсем недолго. Они все были родичами и все признавали старшинство Сёлте. Два десятка стрел – и с нападавшими было покончено.
Ох и удивились караванщики, когда на дорогу с разведёнными в стороны пустыми руками выехал печенег! Удивились, но стрелами нежданного помощника не встретили.
Удача улыбнулась Сёлте. И тот не упустил её.
Удачно, что у купцов, которые оказались не хузарами, а булгарами, оказался толмач, знавший язык печенегов, так что Сёлте не пришлось изъясняться на хузарском, который он знал не слишком хорошо.
– Это был мой кровный враг, – соврал Сёлте, указывая на убитого вожака. – Я нашёл его и убил. И мне этого довольно. А теперь, когда месть свершена, я со своими людьми намереваюсь поехать в город русов Киев и наняться на службу к тамошнему хану. Говорят, он удачлив и ему нужны хорошие воины, чтобы воевать в степи против хузар.
Сёлте не сомневался, что будет дальше. Дорога здесь одна, и ведет она как раз в Киев. А купцу нужны новые охранники взамен тех, что погибли в недавней схватке.
Так что вскоре он и купец-булгарин уже вели разговор о том, какова будет плата за то, чтобы Сёлте присоединился к каравану и поклялся защищать товары купца как свои.
Сёлте торговался отчаянно, но больше для виду.
Киев – вот его настоящая цель. Ведь там, в Киеве, укрылся мальчишка, укравший родовую удачу Сёлте.
Попасть в столицу русов ватаге вооружённых печенегов было не легче, чем вору среди бела дня украсть любимого коня большого хана. Булгарский купец откроет им ворота Киева. И хан сможет найти мальчишку и вернуть свою удачу. А когда Сёлте снова ощутит себя ханом, то сдерёт с вора кожу и обтянет ею ножны родового клинка.
Сёлте не сомневался: всё так и будет. Небо привело его к булгарскому каравану. Небо подсказало, что делать. Небо на его стороне, а кто посмеет противиться воле Неба? Никто.
Глава 13Харальд Скулдисон, бывший варанг
Суд был закрытым и проходил в главной палате княжьего терема. Той, где киевские князья принимали послов, вершили правосудие и проводили совещания «на высшем уровне».
Допускались сюда немногие: дружина, киевское боярство и лица, чей статус позволял претендовать на звание «почётных гостей». Например, такие, как прибывшие из Константинополя нурманы.
Сначала воевода предоставил слово четырём отрокам. Последовательно. Все четверо изложили одну и ту же версию. «Не поделили бабу, хузарин-зверь напал, нанёс увечье, хотел добить, но был остановлен вовремя подоспевшими товарищами пострадавшего».
Большинству присутствующих данная интерпретация событий понравилась. Что они и выразили одобрительными возгласами.
Нарушителям тишины воевода ртов не затыкал. Напротив, кивал благосклонно.
Так прошёл час.
Когда Внислав наконец-то дал слово Сергею, общественное мнение уже можно было считать сформированным.
– Ложь! – провозгласил Сергей, едва получил слово. – Они врут. Не так всё было.
– Их четверо, – почти ласково напомнил воевода. – Четверо говорят одно. Слово в слово. А ты один им противоречишь. Можно ли тебе верить?
И тут у подростка Варта снесло крышу.
– А можно ли верить тебе, воевода? – звонко закричал он. – Твои люди преступники, а ты их покрываешь!
В зале тут же поднялся гвалт. Киевские дружинники подняли ор, и пару минут вообще никого не было слышно, включая воеводу.
Этого времени Сергею хватило, чтобы немного успокоиться и придумать, какую линию вести дальше, так что, когда ропот немного стих, он, опережая воеводу, выкрикнул ещё одно обвинение:
– А не потому ли ты, воевода, натравил их на хузарина, что тебе не нравится мир, заключённый великим князем с хаканатом хузарским? Не для этого ли ты послал своих отроков обесчестить и убить благородного хузарина? Таков твой замысел, воевода Внислав?
Воевода, мягко говоря, офигел. И не он один.
Ход, однако, напрашивался сам. Если судья пристрастен, его следует дискредитировать. Публично. И чем грубее будут обвинения, чем нелепее – тем лучше. А уж перевести стрелки с уголовного преступления на политическое… Теперь большинство присутствующих киевлян, которые «по определению» за своих, призадумаются. А вдруг сказанное – правда? Вдруг, став на сторону воеводы, окажешься на разных сторонах с самим великим князем?
Как оказалось, Сергей несколько переоценил собственный авторитет.
– Пустое болтаешь, малой, – заявил воевода, опомнившись. – Слова твои – никчёмушные. А раз сказать тебе по делу нечего, то…
– Я сказал: врут твои отроки! В один голос врут, потому что сговорились! – бесстрашно перебил Сергей. – И ты, воевода, не мне хочешь рот заткнуть, а Правде! И за Правду я хоть сейчас могу сойтись с каждым из них! – Он показал на четвёрку недругов. – Хоть с тобой самим, воевода! Ты высок, да! На княжьем месте сидишь! Но Правда выше тебя! И Правда за мной! Перун мне в том свидетель!
– Совсем варяжонок обнахалился, – гаркнул кто-то из киевских. – Я б его кнутом поучил!
Сергей мгновенно обернулся. Кричал отрок «группы поддержки» киевлян.
– Коли кнут тебе привычней железа, так иди коров пасти! – тут же парировал Сергей. – Самое для тебя дело! – И Вниславу, с презрением: – Ты смерда хоть в гридни опоясай, воином не станет. Только пугать и годен. Вот как эти! – Он махнул рукой в сторону недругов. – Напасть толпой да исподтишка – это они могут. А железо увидят, сразу в кусты. От страха гадить.
Киевские дружинники вновь возмущённо загалдели.
– Рёрех! Заткни своего щенка, пока я ему голову не снёс! – воинским голосом рыкнул воевода.
– Это у тебя, воевода, не дружина, а свора собачья брехливая! – опередил княжича Сергей. – А я – варяг! И Правда за мной!
– Замолчи, Варт! – скомандовал Рёрех.
Вроде одёрнул, но при этом встал рядом и руку на плечо положил, показывая, на чьей он стороне. И тут же словом подтвердил:
– Уймись, Варт! И ты, Внислав, уйми своих! А то и впрямь… растявкались, будто псы.
Сергей не мог не восхититься. И указание судьи выполнил, и сам ему указание дал. Как младшему.
– Не смей, княжич варяжский, людей моих хулить! – вскипел Внислав. – Дерзости не потерплю! Не у себя дома! Моя здесь власть, а не ваша!
Спесь – она такая… Вредная для политика.
Когда такие же невместные слова слетают с языка глупого новгородского отрока, это понятно. Но уважаемому воеводе следует за речью следить. Однако Рёрех зацепил Внислава за самое слабое место – за гордость! И тот не удержался: сболтнул, не подумавши.
Это Сергей, взбутетённый подростковыми гормонами, бил в гневе и вслепую, но Рёрех, хоть и был немногим старше, действовал спокойно и точно. И оплошки воеводе не спустил.
– Спасибо, что объяснил, – произнёс княжич, не повышая голоса, но чётко выговаривая каждое слово. – Думалось мне, князь Олег здесь правит! Ты указал мне на мою ошибку, Внислав, великий князь Киевский. Прости, что вёл себя неподобающе в твоем тереме.
Сказано было не слишком громко. Но те, кто услыхали начало, замолкли и слушали. Только отроки в другом конце палаты продолжали сыпать угрозами. Однако к концу короткой речи заткнулись и они. Смекнули: что-то неправильное происходит.
– Не князь я, – буркнул Внислав, сообразив, что именно ляпнул. – Батька наш, великий князь Олег, поручил мне блюсти порядок в Киеве. Твои люди его нарушили. Надобно их наказать. Я так решил.
– Великий князь Олег… Мой родич князь Олег, – поправился Рёрех, – предложил нам быть гостями в его доме. Мне, ему, – Рёрех показал на Сергея, – нам всем. Как следует хозяину поступить с теми, кто напал на его гостей?