Я стянул с себя бронник, камуфляжный комбез, каску. Передал Незлобину ПМБ, снарягу. Потом снял обувь, нижнее белье. Бойцы зарделись, отвернулись. Ох, какие нежные. Ничего, я из вас все это выбью. Спецназ своим анусом перекусывает стальной лом!
Пока я раздевался, Огонек принес из оперштаба чистый лист бумаги, прошептал:
– Ругаются. Приехал Цвигун, сцепился с Циневым.
– Так это отлично… – Я поднялся на ноги, хлопнул лежащего Веню по плечу. – Ну, если что, не поминайте лихом!
– Коля, может, все-таки… – окончание фразы я уже не расслышал, зашел в коридор, прокричал:
– Крысанов! Это майор Орлов. Я без оружия, захожу. Медленно. Только не волнуйтесь, это на одну минуту. Только подписать требования!
– Голый?
– Как сокол!
– Заходи, – террорист перешел на «ты». Это был хороший признак.
Я подмигнул штурмовикам, махнул рукой снайперам. Вошел внутрь. Медленно пробрался по темному коридору, аккуратно заглянул в зал. Тускло подсвеченный саркофаг со всемирно известной мумией стоял в центре на постаменте, позади был виден высокий мужик в черном плаще, с висящей на груди коробкой. На голове у него красовалась клетчатая кепка, руки он держал над бомбой. В них я разглядел провода.
– Если дернешься… – закричал Крысанов, – сразу взрываюсь!
– Только спокойствие! – я «включил» Карлсона. – Вам ничего не угрожает. Вот, посмотрите на мои руки. Карандаш и бумага. Больше ничего.
Я медленно вышел из коридорчика в зал, сделал оборот.
– Я голый, как мы и договорились. Никакого оружия.
Пригляделся к Крысанову. Европеоид, мелкие черты лица, выпученные глаза, подрагивающие тонкие губы. Террорист был на взводе, держал провода над клеммами, выступающими из коробки. Бомба выглядела как настоящая, террорист даже слегка сгибался под ее весом.
Я посмотрел на Ильича. Мысленно извинился перед ним. Кажется, Ленин совсем не хотел, чтобы его мертвым выставили на всеобщее обозрение, планировал быть похороненным рядом с матерью. А оно вон как обернулось все…
– Подходи ближе, но медленно, – распорядился Крысанов. – Положи карандаш и бумагу на саркофаг…
Я, болтая что-то успокаивающее, мелкими шажками двинулся вперед.
– А почему лист пустой?? – бомбист разглядел белоснежную бумагу.
– Так если я сам, своим почерком все напишу – кто мне поверит… Нет уж, давайте вы. Вот тут… – я показал карандашом правый верхний угол листа. – Надо написать, председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Викторовичу Подгорному, а вот здесь… – я продолжал мелкими шажками двигаться вперед, огибая саркофаг.
Крысанов же впал в ступор.
– А почему Подгорному, а не Брежневу?! Я буду писать Брежневу!
– Так глава государства у нас председатель Президиума Верховного Совета, – начал терпеливо объяснять я, мысленно благодаря замполита, который мозг вынес чтением советских газет на собраниях. Кто бы подумал, что вот это все может пригодиться? – А Брежнев только генеральный секретарь ЦК КПСС! Улавливаете? Вот здесь… – я опять ткнул в бумагу, делая еще один шаг. – Надо написать… Вот возьмите карандаш, я продиктую…
Мой успокаивающий тон гипнотически подействовал на Крысанова. Он выпустил провод, протянул правую руку. Я бросил лист, схватил его за кисть, дернул на себя. Нажал кнопку на карандаше, выпуская лезвие. И это самое лезвие вогнал в глаз террориста. Крепко прижал агонизирующее тело к себе, а сам привалился к саркофагу.
Террорист хрипел, дергался. Кровь Крысанова из глаза лилась мне на ухо, на стекло… Мы вместе напоминали танцующую пару. Только удержать! Не дать упасть…
– Работаем! – заорал я в сторону выхода.
Послышался топот штурмовиков.
Глава 11
– Ранен? – передо мной на колени упал Незлобин. С другой стороны пристроился Адгам и тут же открыл сумку со всякими саперскими штуками – щупом, фонариком и прочим.
– Нет, – я моргал, вертя головой и пытаясь найти то положение, в котором кровь не будет заливать глаза. – Ты лучше давай проверь, что там со взрывчаткой, а то вдруг сюрприз какой.
Больше всего я боялся, чтобы этот Крысанов не придумал какую-нибудь фигню типа «мертвой руки», что может сработать даже после его смерти. И ноги еще скользят по разлитой крови, поэтому держать уже почти переставшее дергаться тело становится все сложнее.
Огонек распорол ножом плащ неудачливого террориста и с помощью Ильясова стал внимательно осматривать адскую машину. Потом хмыкнул и, воткнув нож в плинтус, начал прямо за провода выдергивать какие-то цилиндрики.
– Все, не ссы, можешь отпускать болезного, – поднял на меня глаза Незлобин, – обычные динамитные шашки с электродетонатором. – Следом он вытянул продолговатую коробочку. – И ведь нашел же где-то анодную батарею…
– Гребаный Крыс! Так и заикой можно стать… – Отпихнув от себя тело, я попытался устоять, но голые ноги категорически не хотели держать меня, поэтому я встал в позу «четыре точки» и отполз на чистое место.
– Ё-ё… – как-то тихо произнес Вениамин, – тебе просто капец как повезло.
Я обернулся. В руках Огонек держал тот самый конец провода, который выпустил чмошник перед получением ножа в глаз. Провод с двумя оголенными концами чуть покачивался в руках Вениамина. Сука, как змея, готовая к нападению. Мне аж поплохело от такой ассоциации.
– Тут все не рвануло только из-за того, что этот хрен плохо закрепил провод на батарее… – он мне показал расползшуюся «скрутку», – а так, пока вы тут танцевали, провода наверняка замыкались, и не раз. Так что, Орел, сегодня твой второй день рождения…
– Уносите отсюда бомбу к хренам. – Я с трудом встал. – На площадь ее. Придумали… разминировать в помещении. Да еще таком! – я оперся рукой о саркофаг с Ильичом.
Началась какая-то суета, бойцы, на всякий случай обыскав Мавзолей, принесли брезент, накрыли труп.
Я наконец-то утвердился на ноги и пошел к выходу – оденусь в коридорчике. Надо же народ успокоить, а то поди волнуются… Но нет, выйти не успел. В помещение зашли Андропов, Цинев и Цвигун. Именно в таком порядке.
Зайдя, генералы вылупились на меня, повисло долгое молчание. Его прервал запыхавшийся Тоом, который вбежал в Мавзолей с моей формой. Мой стриптиз перед начальством вогнал Иво в ступор, он тоже застыл. Все разглядывали Терминатора на плече и не могли оторвать взгляда.
– Товарищ председатель Комитета государственной безопасности, – я стоял голым по стойке «почти смирно» перед Андроповым и только в последний момент вспомнив, что к пустой голове руку не прикладывают, – группой «Гром» обезврежен преступник, пытавшийся взорвать бомбу внутри Мавзолея, прямо около тела Владимира Ильича. Группа потерь не имеет. Кровь… – я непроизвольно поднял руку и стер натекающую с волос на глаза красную жидкость, потом посмотрел на испачканные пальцы. – Кровь… это преступника.
– Почему голый? – Юрий Владимирович отмер первым.
– Усыплял бдительность террориста.
– Капитан, отдайте майору одежду, – Андропов покачал головой. – И пока Орлов одевается, расскажите нам все с самого начала.
Пока Тоом бубнил про «выдвинулись по сигналу, заняли позиции, включились в работу оперштаба…», я зашел за саркофаг, быстро нацепил комбез, фуражку. Заметил следы крови на стекле, оттер и их как мог. Ленин снова начал косить на нас взглядом, и это не осталось без внимания генералов.
– Давайте перейдем в здание Совмина, в мой кабинет, – вздрогнув, распорядился Андропов, и тут же вперед вылез Цинев:
– За оцеплением ждет совместная бригада следователей прокуратуры и МВД. Они сначала должны допросить Орлова.
– Может, мы сначала с ним закончим? – набычился Цвигун. – Что произошло в зале?
На меня накатила апатия, пошел адреналиновый откат. Я начал вяло описывать, как выдвинулся на переговоры, увидел нестабильное состояние террориста, его ошибку с расположением, принял решение воспользоваться спецсредством, которое мне передали на испытания в лаборатории КГБ. Я взял с саркофага окровавленный карандаш, помахал им перед начальством, пощелкал кнопкой – выдвигая и задвигая лезвие.
И тут в Мавзолей на костылях зашел Алидин. Подмигнул мне из-за спин генералов.
– Здравия желаю, – я уже с полным основанием козырнул.
– А, Виктор Иванович… – Андропов обернулся, пожал руку Алидину. – Вот, опрашиваем вашего подчиненного. Герой! В одиночку ликвидировал опасного террориста.
– Причем по утвержденному вами плану! – ядовито произнес Цинев.
Алидин сморщился, но промолчал. Андропов же мимику генерала принял насчет ноги, участливо поинтересовался здоровьем.
– Уже лучше, все заживает, – коротко ответил Алидин. – Я могу переговорить с майором?
– Да, да, не будем нарушать субординацию, – покивал Юрий Владимирович. – Общайтесь с Орловым, потом пусть с ним переговорят следователи. И в два часа… – Андропов посмотрел на часы. – Я вас жду в своем кабинете в Совмине с докладом. Обоих.
Генералы раз, два и отвалили, Иво метнулся наружу, принес Алидину стул. Тот, отдуваясь, сел на него, выдвинул вперед загипсованную ногу.
– Чешется, просто жуть. Ну давай, рассказывай, как ты тут геройствовал. Да еще по утвержденному мной плану.
Порка, не порка, но разговор получился напряженным. С одной стороны, я действовал экспромтом, и Алидин мне за это сразу накидал. С другой стороны – победителей не судят. Тем более когда в зал пришли Ильясов с Огоньком и доложили, что да, бомбу разобрали до винтиков – самая настоящая, где-то на полтора кило динамита.
– Так, нахрен все с площади! И бомбу с собой заберите! – вдруг взорвался генерал. – С верхних этажей ГУМа иностранцы все это фотографируют! Мне оперативный дежурный всю плешь проел.
– Так, а чего же не эвакуировали универсам? – опешил Иво.
– Ты вон его спроси, – Алидин ткнул пальцем в меня. – У него же все ПО ПЛАНУ!
Я только развел руками. До ГУМа, Исторического музея просто не дошел ход. Они далеко, террорист был без стрелкового оружия… Впрочем, все это объяснять я посчитал излишним. Начни оправдываться – опять станешь виноватым.