— Да, миссис Бэгшот, — покорно согласилась Нелл. — Шесть десятков куриных яиц и два десятка утиных уже в кладовой. А еще я получила десять фунтов свежего масла и три фунта сыра.
— Хорошо, занимайся своим делом. И не стой, открыв рот, потому что на кухню зашел незнакомый мужчина. Тебя это не касается.
— Да, миссис Бэгшот.
— Так что вам от меня нужно, молодой человек? — Кухарка снова перевела взгляд на Монка. — Мне надо готовить обед. Отнеси фазана в кладовку, Джордж! — крикнула она еще одному заглянувшему на кухню слуге. — Не торчи здесь без дела!
— Думал, вы посмотрите на них, миссис Бэгшот, — ответил тот.
— Зачем они мне здесь? Словно я никогда не видела фазанов! Убирайся отсюда, а то перья будут повсюду, — велела его начальница. — Болван! — добавила она затем почти про себя и снова повернулась к Уильяму. — Говорите, что вам нужно! Не стойте тут, словно язык проглотили! У нас много работы, не то что у вас.
— Если бы кто-то побывал ночью в кухне и воспользовался одной из ваших кастрюль, вы заметили бы это? — спросил сыщик в упор.
Кухарка задумалась, прежде чем ответить.
— Могла бы и не заметить, если кастрюлю хорошенько почистить и повесить на место, — после минуты раздумий ответила она. — Но Лиззи узнала бы, что пользовались плитой. А без плиты ничего не сваришь, если это вас интересует. Что, вы думаете, могли на ней готовить? Яд?
— Хвою тиса для ядовитого настоя, — пояснил Монк.
— Лиззи! — громко крикнула повариха.
Вошла темноволосая девушка, вытирая руки о фартук.
— Сколько раз я тебе говорила не делать этого? — сердито накинулась на нее кухарка. — Грязные руки о белый фартук… ты что, не понимаешь?! Можешь вытирать их о свою юбку — на сером не так видно! А теперь я хочу спросить у тебя вот о чем. Ты помнишь иностранного принца, который свалился с лошади, а потом умер?
— Да, миссис Бэгшот.
— Кто-нибудь в это время ночью разжигал огонь в плите? Чтобы сварить или вскипятить что-нибудь? Подумай хорошенько.
— Хорошо, миссис Бэгшот… Нет, никто не разжигал печь. Я бы сразу заметила, потому что знаю, сколько угля кладу в нее.
— Ты уверена?
— Да, миссис Бэгшот.
— Ладно, можешь возвращаться к своей картошке. — Кухарка вновь посмотрела на Монка. — Уголь трудно разгорается; надобно много щепок. Разжечь плиту не так просто, надо уметь это делать. Не сразу бывает тяга, надо уметь открывать заглушки… Не каждая леди или джентльмен умеют разжечь огонь в плите. И не каждый знает, как работать лопатой, как бросать уголь, чтобы не загасить огонь, как убрать золу из печи… — Она мрачно улыбнулась. — Так что ваш яд не был приготовлен в моей кухне.
Детективу ничего не оставалось, как поблагодарить ее и уйти.
Он тщательно допросил слуг, останавливаясь на каждой детали, и перед ним предстала более ясная картина жизни в поместье Уэллборо-холл, чем при первом знакомстве. Уильяма поразило прежде всего огромное количество еды, которая готовилась и тут же, несъеденная, выбрасывалась. Стоимость этих продуктов и их качество потрясли его особенно сильно. Добавив хлеб и картофель, ими можно было бы накормить средней величины деревню. А еще больше Монка возмущало равнодушие людей, готовивших пищу на кухне в Уэллборо-холле, подававших ее на столы, а затем уносивших горы недоеденного. Они никогда не задумывались над чудовищной расточительностью и не испытывали по этому поводу никаких эмоций. Все, что происходило, было в порядке вещей, как нечто, о чем не стоило и говорить. Хотя Уильям и сам прежде воспринимал это спокойно, когда бывал в поместье Уэллборо или в Венеции и Фельцбурге.
От слуг сыщик узнал, что когда здесь гостил принц Фельцбургский, это время отличалось особой роскошью сервировки стола, весельем и множеством развлечений.
— Такая страшная трагедия… — сокрушалась горничная Нелл, шмыгая носом. — Очень красивый джентльмен был этот принц. Никогда не видела у мужчин таких глаз. А как он смотрел на нее! У меня сердце таяло. Он был всегда так любезен… Всё «пожалуйста» да «благодарю»… — Она заморгала, а потом быстро добавила: — Не то чтобы принц Уэльский был хуже, он тоже такой вежливый! Но принц Фридрих был такой… такой… джентльмен. — Она умолкла, испугавшись, что вместо того, чтобы поправить сказанное, кажется, все испортила.
— Я никому не передам того, что вы мне сказали, — успокоил ее Монк. — А что вы скажете о принцессе Гизеле? Она тоже была любезной?
— О да… хотя… — Горничная с опаской покосилась на детектива.
— Ну, говорите! — подбодрил ее тот. — Но только правду, Нелл.
— Нет, она, по правде сказать… такая… О, я не должна так говорить… — Девушка растерялась. — Бедная леди, она убита горем… Я не то хотела сказать… Простите, сэр.
— Нет, то. В каком смысле она «такая»?
— Пожалуйста, сэр, я не должна была так говорить! — умоляла служанка. — Я хотела сказать, что они все не такие, как мы. Она принцесса, и все они на нас не похожи!
— Похожи! — рассердился Монк. — Она родилась так же, как вы, и была голой и орущей, когда сделала свой первый вдох…
— Пожалуйста, сэр, я не должна была вам это говорить о господах, тем более из королевской семьи…
— Она стала принцессой только потому, что на ней женился принц одной маленькой страны в Европе! — отрывисто и резко возразил Уильям. — И из-за этого он отказался от трона и своих обязанностей. Что она сделала полезного для людей? Что построила или создала? Кому помогла?
— Я не понимаю, что вы говорите, сэр. — Горничная совсем растерялась. — Ведь она леди!
По мнению служанки, это все объясняло. Леди не работают. От них никто этого не ждет. Леди развлекаются, как им захочется. Поэтому неуместно и глупо говорить об этом.
— Слуги любили ее? — решил переменить тактику сыщик.
— Не наше дело любить или не любить гостей, сэр. Но она была не из тех, кто нравится, сэр, если вы это хотели узнать.
Это был не тот вопрос, который следовало обсуждать с прислугой, но Монк решил не уходить от него.
— А что вы думаете о графине фон Рюстов? — спросил он.
— О, сэр, она такая веселая! И язык у нее, как у землекопа, но она хорошая. Всегда бывала справедливой.
— Она любила принцессу?
— Думаю, что нет. — Эта мысль развеселила горничную. — Они были на ножах. Не скажу, что принцесса всегда брала верх, бывало и наоборот. Она любила шутить, а пуще всего куражиться над кем-нибудь, знала их слабости и недостатки и поддевала, когда могла.
— А у графини были слабости?
— О, ее слабость — молодой итальянский джентльмен! — не задумываясь, воскликнула Нелл. — Барбер… или как его там…
— Флорент Барберини?
— Да, так его зовут. Такой красавчик! Но ему нравилась принцесса, она для него была как из сказки… Я и сама так о ней думаю. — На мгновение глаза девушки потеплели. — Наверное, здорово, когда тебя так любят… Любовь принца и принцессы никогда не забудется, как любовь лорда Нельсона и леди Гамильтон, или Ромео и Джульетты. Печальная любовь, за нее они отдали все.
— Сущая ерунда! — воскликнула другая служанка, личная горничная леди Уэллборо. — Нелл снова начиталась дешевых книжонок. Забивает себе голову всякой дрянью. Быть замужем — это не все сахар да мед, как говорила моя матушка. Так и горя не миновать. Мужчины, как и мы, женщины, не из сказки. Они болеют, за ними нужен уход… — Она презрительно фыркнула. — То они устали, то у них плохое настроение или что-то их напугало; кроме того, они все неряшливы, а половина из них так храпят, что хоть беги из дома. А выйдешь замуж — назад хода нет, что бы ты ни делала. Глупым девчонкам следует хорошенько подумать, прежде чем гоняться за мечтой, начитавших глупых книжек. Кое-кого учить грамоте совсем не следует.
— Я уверен, что принц и принцесса были счастливы, — настаивал Монк. Хотя он мало надеялся на нужный ему ответ, ему хотелось продолжить разговор.
Они с горничной стояли на лестнице верхнего этажа и смотрели вниз — в холл, где несколько служанок хихикали от того, что им нашептывал лакей. Где-то по коридору звучали торопливые шаги.
— Думаю, что да, но и у них, как у всех, бывали ссоры, — быстро сказала девушка. — Во всяком случае, принцесса иногда сердилась. О чем-то ему все время напоминала, когда они оставались одни, а иногда и при людях… А он даже не перечил, — добавила она. — Ее брань была ему милее чужой приветливости. И все от той самой любви, о которой все говорят, — она покачала головой. — Что до меня, то я напрямик сказала бы все, что думаю, если б со мной так обращались. И заставила бы отвечать за это. — Горничная печально улыбнулась. — Но любовь не для таких, как я.
Так Монк впервые узнал о ссорах Фридриха и его супруги — если не считать случая в Венеции на опере Верди. Но там все уладилось еще до начала спектакля. Гизела одержала бесспорную победу, причем к обоюдному удовлетворению.
— Из-за чего они ссорились? — не испытывая угрызений совести, прямо задал вопрос Уильям. — Ссора была связана с возвращением?
— Куда? — не поняла его служанка.
— На родину, — пояснил детектив.
— Ничего подобного! — отмахнулась горничная и рассмеялась. — Они ссорились из-за пустяков. Просто вспыльчивые характеры. Они то и делали, что ссорились, по разным причинам и вообще без них. Мне их ссоры надоели, но я не знаю, что такое любовь. Она, должно быть, не про меня.
— Разве принцесса флиртовала с другими, оказывала кому-то внимание?
— Она? Флиртовала вовсю, но не так, чтобы всерьез. Тут была большая разница. Все знали, что она шутит. Даже принцу это было известно. — Служанка снисходительно смотрела на Монка. — Если вы думаете, что она его убила, потому что полюбила другого, то вы просто плохо ее знаете. Ничего похожего с нею не было. У других было, да еще как! Если б я рассказала вам, что тут творилось, когда приезжал принц Уэльский!.. Могла бы рассказать пару случаев, но это стоило бы мне моего места.
— Предпочитаю не знать, — с брезгливостью ответил сыщик, и его ответ был искренним. Мысленно он представил себе, как Рэтбоун сообщает суду пикантные подробности о не слишком примерном поведении наследника королевы Англии и как это смакуется и осуждается при дворе. Мороз пробежал у него по коже, и Уильяму стало не по себе.