Гора сопротивлялась. Она выла на разные голоса, заполняя окружающее пространство скрежетом, извергала вниз лаву изуродованного железа, тряслась в последней судороге, избавляясь от всего, что плохо лежало.
И вдруг, как селевой поток, увлекая за собой гнилье, копившееся десятилетьями, сверху покатилась волна, погребая под собой все, что лежало у подножья.
Ника
Свет автомобильных фар слепил глаза. Моросил дождь. Капли затекали за шиворот и неприятно холодили шею. Длинные волосы давно намокли. Они лежали на плечах и липли к рукавам куртки. Ника собрала их в пучок, слегка отжала и закинула за спину. Мокрые пряди хлестнули по рюкзаку.
Она сидела на автобусной остановке без крыши, открытой всем ветрам. Сегодняшний вечер ничем не отличался от сотен других. Ей некуда было ехать, ее нигде не ждали. Хуже всего то, что ей не о чем было мечтать.
Так было всегда, после того как Ника ушла из дома. Жизнь разделилась на то, что было «до», и то, что случилось «после». Ника так и не простила матери ее смерти. Вся любовь, которой было много, вдруг куда-то делась. Не то чтобы отец сразу переменился – он просто перестал замечать ее. Прежний мир рухнул, и на его осколках буйным цветом расцвела взаимная неприязнь.
Как ожидаемый итог – отец привел в дом женщину и твердо сказал:
– Она будет теперь жить с нами.
– Если так, то уйду я. – Ее слова по твердости не уступали отцовским.
– Уходи. – Отец пожал плечами.
Новая семья, иные заботы. Кто его за это осудит?
Ника простилась лишь с военруком, потому что после смерти матери растеряла всех друзей. Все отношения походили на суррогат той любви, что была раньше.
Василий Петрович долго и пристально смотрел ей в глаза. Он пытался свести прощание к шутке. Дескать, молодым и красивым девушкам самое место в кресле у компьютера, а не на дороге. Что еще такое она придумала?
Прощанье назад не вернуть. Еще не веря в то, что действительно решится уйти из дома, Ника пошла по шоссе в сторону близлежащего города. Потом она ушла так далеко, что возвращаться уже не хотела.
Пожилой мужчина остановил рядом с ней автомашину:
– Подвезти, дочка?
Ника кивнула и примостилась на переднее сиденье. Старичок разговорился и всю дорогу до города не закрывал рта.
С тех пор сменилось множество дорог, автомобилей разных марок, водителей, благосклонно относившихся к просьбе подвезти. Периодически она устраивалась официанткой в придорожные кафе, как правило с проживанием. Когда становилось тепло, девушка брала расчет и двигалась дальше.
Отношения с противоположным полом у нее не ладились. Отчего-то в каждом мужчине ей виделся отец, которому не было до нее никакого дела. Что касается опыта сексуального, то он, разумеется, имелся, однако всякий раз оставлял глубокое разочарование. Там тоже не было настоящего чувства.
Кто сказал, что нельзя обойтись без любви к ближнему? Обходилась, и ничего.
Свет фар встречных машин слепил глаза. Капли дождя били по лужам, расходились кругами по воде.
Ника так и не удосужилась поинтересоваться, лежит ли в той стороне, по ходу которой она сидела на остановке, какой-нибудь населенный пункт. Это не имело значения. В конце концов, не станут же прокладывать шоссе в никуда. Этот довод стал окончательным. Тем более что возвращаться к пройденному она не любила.
Сначала девушка услышала скрип тормозов, потом увидела, как съехала на обочину и остановилась огромная фура. Дверца открылась со стороны водителя.
– Эй, девушка, чего мокнешь под дождем? – Водитель стоял у кабины, широко расставив ноги. – Подвезти, красавица?
Невысокий крепкий парень в кожаной куртке с поднятым воротником. Он стоял, засунув руки в карманы, и белозубо улыбался.
И Ника согласно кивнула.
В кабине она словно окунулась в тепло, в запах сигарет и мужского пота. На лобовом стекле, там, где водители обычно подвешивали за разные части тела всевозможных зверушек, покачивалась странная штука. Черный круг, в который были вставлены два треугольника. Наверное, там имелся голографический эффект, так как один треугольник казался ближе другого.
– Нравится? – спросил водитель, заметив ее интерес.
– Нравится.
– Мне тоже. Брат принес из…
– Откуда? – не расслышала она.
– Да так… – Парень замялся. – Есть тут одно местечко.
– Покажешь? – Она улыбнулась.
Парень странно на нее посмотрел и промолчал.
Так и не дождавшись ответа, девушка стала разглядывать картинки с многочисленными красавицами, раскинувшимися в таких позах, которые Ника могла представить себе лишь в кабине гинеколога. Она поспешила отвести взгляд, чтобы водителю опять не вздумалось поинтересоваться, нравится ли это ей.
– На дороге что делаешь, да еще в такой дождь?
Каждый раз один и тот же вопрос. Почему она не спрашивает у них, мол, что, дорогой, везешь ты в своей фуре и на сколько тугриков это потянет?
– Так получилось, – отмахнулась Ника.
Ей лень было выдумать всякие душераздирающие истории, которыми она развлекала водителей поначалу. После промозглой сырости поздней весны тепло в кабине расслабляло.
– Милый, что ли, бросил? – предложил свою версию парень.
– Бросил, – согласилась она.
– Забей.
– Уже.
Монотонно работающие дворники успокаивали. Девушку потянуло в сон. Дорога то забиралась вверх, то заманивала в низину. Омытые дождем, за стеклом мелькали столбы.
– Опа! Какие люди! Бугай, у нас девушка, а ты молчишь!
Из-за шторы, отделяющей сиденья от спальника, как снег на голову свалился еще один парень. Клетчатая рубаха распахнулась до пупа, глаза блестели. Нижняя челюсть, чуть выступающая вперед, придавала его лицу, усыпанному веснушками, грозное выражение. Несмотря на то что он улыбался.
Парень втиснулся между ней и дверцей, и девушке пришлось подвинуться ближе к водителю. Она посмотрела на попутчика и отвернулась. Он не понравился ей. Особенно беспокоило ее несоответствие между доброжелательной улыбкой и ледяным взглядом. От таких глаз хотелось бежать.
Девушка доподлинно знала, что произойдет дальше. За время, проведенное в дороге, она повидала всякого и всяких.
Сначала последует выходная ария Трубадура «Отчего такая девушка – и не моя?». Потом дуэт исполнит русскую народную песню «Выпьем, девушка, где же кружка?». Затем будет объявлен антракт с конкретным предложением «А не перепихнуться ли нам за шторкой?» – на которое будет получен такой же четкий ответ.
А закончится все плохо. Финал спектакля целиком и полностью зависит от воспитания исполнителей главных ролей. После кратковременного знакомства горячее расставание может пройти безболезненно. Водитель остановит машину, бросит напоследок: «Шляются тут всякие!» – и дождется, пока она сойдет на обочину.
Второй вариант не такой безобидный. Основательно облапив ее и натолкнувшись на веский аргумент, прилагающийся к решительному отказу, Нику тоже оставят на дороге. Только приложат чуть больше усилий, чтобы вышвырнуть ее за шкирку. Вынос тела будет сопровождаться соответствующими словами, пусть короткими, но произнесенными от души.
Веский аргумент лежал в кармане куртки. Действовал он безотказно. Достаточно было нажать на кнопку, и вперед выскакивало лезвие. Жаль, что нельзя было выпросить у Василия Петровича автомат, тот самый, тяжесть которого еще помнили ее руки. Ну не положено у нас в стране шастать по дорогам с оружием в руках! Ника не смогла удержаться от искушения вообразить себя стоящей у обочины дороги с автоматом наперевес. Картинка получилась настолько яркой, что девушка не сдержала улыбки.
– Я ж говорю, Бугай, она свой человек! – Парень в клетчатой рубахе тотчас прицепился к ее улыбке. – Компанейская девчонка! У меня тоже такая была. Молчаливая, да, а в постели такое вытворяла, что…
– Ладно тебе, Моня, – сказал водитель, обернувшись. – Девушку смущаешь.
– Какую? Вот эту? Она сама кого хочешь смутит. Правду я говорю? – Моня подмигнул ей левым глазом.
Девушка молчала, не отрывая глаз от лобового стекла. Дворники мерно отсчитывали время.
– А не страшно по дорогам одной? Типа не обижают? – Моня положил руку на сиденье, потом обнял Нику за плечи.
Она шумно вздохнула. Пора было действовать. Незачем доводить озабоченных мужиков до белого каления.
– Что ты пристал к девушке, Моня? Не видишь, она замерзла. Сначала предложи ей для согрева, а потом разговоры за жизнь начинай.
– Черт! – Моня стукнул себя по лбу. – Ну я и дурак.
Он полез в бардачок. Дожидаться, пока на свет явится бутылка, девушка не стала.
– Ребята, я не буду пить.
– Да перестань, за знакомство. – Моня заговорщически подмигнул. – И я с тобой рюмашку хлопну.
– Останови машину, – попросила Ника водителя. – Мне надо.
Бугай усмехнулся. Не снижая скорости, машина проскочила очередной перекресток.
– Не умеешь ты девушку уговаривать. – Бугай покачал головой.
– Это я-то? Сейчас ты увидишь, как я не умею. – Моня положил тяжелую руку ей на колено. – Нормальная вроде девчонка. Какого… ты ломаешься? Хлопни рюмашку. Типа все по-другому будет. Давай.
Как бы невзначай парень сжал ее правую руку, лежащую на колене.
– Мальчики, я не буду пить. Настроения нет. Останови машину. К сожалению, имени твоего не знаю…
– Как это ты не знаешь? – удивился Моня. – А Бугай типа тебе уже не имя?
– Хорошо, пусть будет Бугай. – Девушка незаметно убрала левую руку в карман и нащупала рукоять ножа. – Останови машину. Я же сказала, мне надо.
В тот момент, когда Ника собралась было проявить твердость характера, случилась неожиданность, к которой она оказалась не готова.
– Чего вы с ней возитесь? – раздался над головой прокуренный голос.
Ника и предположить не могла, что на лежаке, за шторкой, мог скрываться еще кто-то!
Девушка так и не успела оглянуться. Крепкие руки сжали ей горло. Вместо того чтобы вынуть нож, она попробовала отцепить пальцы, сдавившие шею.