«Вот оно, – подумала Джейн. – Связь между Эшбурном и Бостоном».
– Как вы узнали об этом? – поинтересовалась она.
– По отпечаткам пальцев. Эксперты собрали на месте преступления десятки неидентифицированных отпечатков. Они не соответствовали отпечаткам пальцев жертв. Возможно, их оставили клиенты борделя. Но один комплект отпечатков совпал с пальчиками Алены.
– Минутку, – вмешался Габриэль. – Бостонская полиция сразу же отправила отпечатки пальцев Алены в СИВС[4]. Никакого соответствия обнаружено не было. И в то же время вы говорите, что ее отпечатки оказались на месте преступления в январе? Почему тогда СИВС не дала нам никакой информации?
Глассер и Барсанти переглянулись. Их красноречивые взгляды были ответом на вопрос Габриэля.
– Вы не передавали ее отпечатки в СИВС, – ответил за них Габриэль. – Этой информацией могла бы воспользоваться бостонская полиция.
– Ею могли воспользоваться и другие, – возразил Барсанти.
– Черт возьми, кто эти другие, о которых вы все время говорите? – вмешалась Джейн. – Я была заложницей этой женщины в больнице. К моей голове было приставлено дуло пистолета. Вы хотя бы немножко думали о заложниках?
– Конечно думали, – заявила Глассер. – Но мы хотели, чтобы все вышли оттуда живыми. В том числе и Алена.
– Прежде всего Алена, – добавила Джейн. – Поскольку она была вашим свидетелем.
Глассер кивнула:
– Она видела то, что произошло в Эшбурне. Вот почему те двое появились в больничной палате.
– Кто их послал?
– Мы не знаем.
– У вас есть отпечатки пальцев человека, которого она застрелила. Кто он?
– Этого мы тоже не знаем. Он бывший военный, а Пентагон не дает сведений о своих.
– Вы же Департамент юстиции. И даже вы не можете получить доступ к этой информации?
Глассер отошла от окна и села в кресло напротив Джейн.
– Теперь вы понимаете, с какими трудностями мы сталкиваемся. Мы с агентом Барсанти вынуждены вести это дело в обстановке максимальной секретности. Мы не хотели привлекать к себе внимания, потому что они тоже ее искали. Но мы надеялись найти ее первыми. И подобрались совсем близко. Из Балтимора до Коннектикута, потом до Бостона агент Барсанти следовал за ней по пятам.
– Как вам удавалось отслеживать ее передвижения? – спросил Габриэль.
– Поначалу это было легко. Мы просто шли по следу, который оставляла кредитка Джозефа Роука. Он снимал наличные в банкоматах.
– Я постоянно пытался связаться с ним, – признался Барсанти. – Оставлял ему на мобильном голосовые сообщения. Даже попросил его старую тетушку из Пенсильвании передать ему кое-какую информацию. Наконец Роук перезвонил мне, и я попытался уговорить его встретиться. Но он мне не доверял. Потом он застрелил полицейского в Нью-Хевене, и мы потеряли его след. Вот тогда, я думаю, они и расстались.
– Откуда вы узнали, что они путешествуют вместе?
– В ночь массового убийства в Эшбурне, – объяснила Глассер, – Джозеф Роук останавливался на ближайшей автозаправке. Он расплатился кредиткой, потом спросил служащего, нет ли у них машины техпомощи, поскольку он подобрал на дороге двух женщин, у которых возникли проблемы.
Воцарилось молчание. Габриэль и Джейн переглянулись.
– Двух женщин? – переспросила Джейн.
Глассер кивнула:
– Камера видеонаблюдения на автозаправке зафиксировала автомобиль Роука. Сквозь лобовое стекло просматривается женщина на переднем сиденье. Это Алена. Именно в эту ночь их пути пересеклись, и Джозеф Роук стал ее соучастником. В ту самую минуту, когда он посадил девушек в свою машину, впустил их в свою жизнь, он стал меченым. Спустя пять часов после остановки на заправке его дом подожгли. И тогда он понял, что попал в большую беду.
– А вторая? Вы сказали, что он подобрал на дороге двух женщин.
– О ней нам ничего не известно. Только то, что она ехала с ними до самого Нью-Хевена. Это было два месяца назад.
– Вы говорите о съемке из патрульной машины. На ней зафиксирован момент убийства офицера полиции.
– Да, на пленке видно, как над задним сиденьем автомобиля Роука поднимается чья-то голова. Но мы видели только затылок, лицо ни разу не мелькнуло. Так что никакой информации об этой женщине у нас нет. Лишь несколько рыжих волос, оставшихся на сиденье. Мы полагаем, что ее уже нет в живых.
– А если она все-таки жива, – добавил Барсанти, – тогда она остается нашим последним свидетелем. Только она видела, что произошло в Эшбурне.
– Я могу назвать ее имя, – тихо произнесла Джейн.
Глассер нахмурилась:
– Что?
– Это я о том сне. – Джейн взглянула на Габриэля. – Я помню, что сказала мне Алена.
– Ее преследуют кошмары, – пояснил Габриэль. – О захвате здания больницы.
– И что в этом сне? – спросила Глассер, не отрывая взгляда от Джейн.
Джейн сглотнула:
– Я слышу, как барабанят в дверь, потом в комнату врываются люди. И она наклоняется ко мне. Хочет мне что-то сказать.
– Алена?
– Да. Она говорит: «Мила знает». Это все, что она сказала. «Мила знает».
Глассер внимательно посмотрела на Джейн.
– Мила знает? В настоящем времени? – Она перевела взгляд на Барсанти. – Наша свидетельница еще жива.
29
– Я удивлен, что вы пришли, доктор Айлз, – сказал Питер Лукас. – Я так и не смог вам дозвониться. – Его рукопожатие было кратким – прохладное деловое приветствие, что было вполне объяснимо, поскольку Маура так и не удосужилась ответить на его звонки. Он провел ее через вестибюль «Бостон трибьюн» к посту охраны, где ей вручили оранжевую бирку посетителя.
– Не забудьте сдать, когда будете уходить, мэм, – напомнил охранник.
– Да уж, это в ваших интересах, – добавил Лукас, – иначе этот парень будет гнаться за вами, как охотничий пес.
– Приму к сведению, – отозвалась Маура, прикрепляя бирку к блузке. – У вас тут охрана серьезнее, чем в Пентагоне.
– Вы знаете, сколько недовольных бывает после каждой газетной публикации? – Он вызвал лифт и, обернувшись, взглянул на ее серьезное лицо. – О-хо-хо. Думаю, вы тоже из их числа. Поэтому и не отвечали на мои звонки?
– Статья, которую вы написали обо мне, многим испортила настроение.
– Из-за меня или из-за вас?
– Из-за меня.
– Я неправильно вас процитировал? Исказил ваши мысли?
Поколебавшись, она призналась:
– Нет.
– Тогда почему вы на меня сердитесь? Я же вижу, что сердитесь.
Она посмотрела ему в глаза:
– Я была слишком откровенна с вами. И напрасно.
– Знаете, а мне было интересно брать интервью у женщины, которая откровенна, – признался он. – Приятное исключение.
– Вы представляете, сколько звонков я получила? По поводу моей теории о воскрешении Христа.
– А! Вы об этом.
– Звонили даже из Флориды. Люди возмущены моим богохульством.
– Вы ведь всего лишь высказали свое мнение.
– Когда ты все время на виду, это бывает опасно.
– Ну, это как посмотреть, доктор Айлз. Вы фигура публичная, и, если говорите что-то интересное, это сразу привлекает внимание. По крайней мере, вам есть что сказать, в отличие от многих других, кого мне приходится интервьюировать.
Двери лифта открылись, и они вошли в кабину. Наедине с Лукасом Маура чувствовала себя неловко от его чрезмерной близости и откровенно изучающего взгляда.
– Так зачем вы мне звонили? – поинтересовалась она. – Пытаетесь навлечь на меня еще большие неприятности?
– Я хотел знать, как прошло вскрытие трупов Джо и Алены. Вы так и не распространили пресс-релиз.
– Мне не удалось завершить вскрытие. Трупы перевезли в лабораторию ФБР.
– Но они временно находились в вашем морге. Не поверю, что вы просто держали их в холодильнике и даже не осмотрели. Это не в вашем характере.
– А какой у меня характер? – Она вопросительно взглянула на него.
– Вы скрупулезны. Требовательны. – Он улыбнулся. – Настойчивы.
– Как вы?
– Моя настойчивость совершенно не помогает мне в общении с вами. Но я подумал, что мы могли бы стать друзьями. Это не означает, что я рассчитываю на какие-то особые привилегии.
– А на что вы рассчитываете?
– Ужин. Танцы. Коктейль, на худой конец!
– Вы серьезно?
В ответ на ее вопрос он робко пожал плечами.
– Попытка не пытка.
Двери лифта открылись, и они вышли.
– Она умерла от огнестрельных ранений в голову, – сказала Маура. – Думаю, вы это хотели узнать.
– Сколько было ран? И сколько убийц?
– Вы хотите знать все чудовищные подробности?
– Просто хочу быть точным. Люблю оперировать данными из первоисточника, пусть даже для этого приходится кому-то надоедать.
Они вошли в редакцию, где за клавиатурами компьютеров трудились многочисленные журналисты, и подошли к столу, заваленному папками и бумагами. Здесь не было ни одной фотографии – ни ребенка, ни женщины, ни даже собаки. Сугубо рабочее пространство, хотя Маура не могла взять в толк, как можно работать среди такого хлама.
Лукас утащил свободный стул из-за соседнего стола и подкатил его к Мауре. Стул отчаянно заскрипел, когда она опустилась на него.
– Итак, вы не отвечаете на мои звонки, – сказал он, устраиваясь рядом. – Зато приходите ко мне на работу. В этом есть какой-то особый смысл?
– Дело усложнилось.
– И теперь вам нужно что-то от меня.
– Мы все пытаемся понять, что произошло той ночью. И почему.
– Если у вас были ко мне вопросы, достаточно было просто снять телефонную трубку. – Он буравил ее взглядом. – Уж вам бы я точно перезвонил, доктор Айлз.
Оба замолчали. В редакции стоял гул от телефонных звонков и стука по клавишам компьютеров, но Маура и Лукас просто смотрели друг на друга, и воздух между ними был пронизан раздражением с примесью чего-то непонятного. Она отказывалась признаться себе в том, что это взаимное влечение. «Или я это просто придумала?»
– Простите, – наконец произнес он. – Я болван. То есть я хочу сказать – вы здесь, и это главное.