– Я вижу три пулевых ранения, – сказала она. – Два в грудь, одно в лоб.
– Да, их-то мы и слышали, – подтвердил Габриэль. – Три выстрела.
Маура взглянула на Дина:
– Какой интервал был между выстрелами?
Габриэль задумался, и в памяти вновь ожило эхо былой паники. Он вспомнил, как нырнул в лес, где ужас нарастал с каждым шагом.
– Первые прозвучали один за другим, – сказал он. – Третий последовал секунд через пять-десять.
Маура молча перевела взгляд на труп. Взглянула на светлые волосы мужчины, его мощные плечи. На пистолет, валявшийся возле его правой руки.
– Что ж, – нарушил молчание Кроу, – я бы назвал это типичным случаем самообороны.
Никто не сказал ни слова – ни о следах пороха на его лице, ни о задержке между вторым и третьим выстрелами. Все было понятно и без слов.
Габриэль развернулся и направился обратно к дому.
Улица уже была запружена патрульными машинами. Он остановился, зажмурившись от вспышек голубых маячков. Потом заметил, как Хелен Глассер усаживает девушку на переднее сиденье своего автомобиля.
– Куда вы ее везете? – спросил он.
Глассер повернулась к нему, и в отсветах патрульных огней ее волосы заискрились, словно голубая фольга.
– В безопасное место.
– Разве найдется для нее такое?
– Поверьте мне, я найду. – Глассер остановилась у водительской двери и бросила последний взгляд на дом журналиста. – Знаете, видеопленка все меняет. И мы можем заставить Лукаса говорить. У него теперь нет выбора, и он будет сотрудничать с нами. Так что, как вы понимаете, девушка теперь не единственное наше оружие.
– Но достаточно ли этого, чтобы призвать к ответу Карлтона Уинна?
– Никто не может быть выше закона, агент Дин. – Глассер посмотрела на него стальным взглядом. – Никто, – повторила она и села за руль.
– Постойте, – окликнул ее Габриэль. – Мне нужно поговорить с девушкой.
– Но нам нужно ехать.
– Мне нужна всего минута. – Габриэль распахнул пассажирскую дверцу и посмотрел на Милу. Она вся съежилась, вжавшись в кресло, как будто боялась его. «В сущности, совсем ребенок, – подумал он, – но оказалась сильнее всех нас, вместе взятых. Похоже, она может выжить в любой ситуации».
– Мила, – нежно произнес он.
Она устремила на него недоверчивый взгляд; наверное, девушка уже никогда не сможет доверять мужчине, да и как иначе? «Она видела самое худшее из того, что мы делаем».
– Я хочу поблагодарить тебя, – сказал он просто. – Спасибо, что ты вернула мне семью.
На ее губах он заметил легкий намек на улыбку. Но и это превзошло все его ожидания.
Он хлопнул дверцей и кивнул Глассер.
– Прижмите его, – крикнул он напоследок.
– За это мне и платят большие деньги, – рассмеялась она и тронулась с места, сопровождаемая эскортом бостонской полиции.
Габриэль поднялся по лестнице в дом. Барри Фрост что-то обсуждал с Барсанти, а группа по сбору вещественных доказательств из ФБР изымала компьютер Лукаса и коробки с его документами. Теперь это было делом федералов, и бостонская полиция слагала с себя руководство следствием. «Но смогут ли федералы довести дело до конца?» – задавался вопросом Габриэль. И вот Барсанти поднял на него взгляд, в котором Дин увидел такую же сталь, как и в глазах Глассер. Он заметил, что Барсанти держит в руках видеокассету. Держит бережно, словно это святой Грааль.
– Где Джейн? – осведомился Фрост.
– На кухне. Малышка проголодалась.
Риццоли сидела спиной к двери и не видела, как он вошел. Габриэль остановился у нее за спиной и стал наблюдать, как она, тихонько напевая что-то, кормит Реджину грудью. «У Джейн совсем нет слуха», – подумал он с улыбкой. Но Реджина, казалось, не возражала против такого исполнения; она чувствовала себя спокойно в теперь уже уверенных руках матери. «Любовь приходит сама собой, – подумал Габриэль. – А на все остальное нужно время. Этому приходится учиться».
Он опустил руки на плечи Джейн и, нагнувшись, поцеловал ее в волосы. Жена подняла на него счастливый взгляд.
– Поехали домой, – попросила она.
38
Мила
Женщина добра ко мне. Пока мы едем по проселочной дороге, она берет меня за руку и сжимает ее в своей. С ней я чувствую себя в безопасности, хотя знаю, что она не всегда будет рядом; есть еще столько девчонок, о которых ей надо позаботиться, девчонок, затерявшихся в темных уголках этой страны. Но пока она со мной. Она моя защитница, и я кладу голову ей на плечо в надежде, что она меня обнимет. Но она думает о чем-то своем, и взгляд ее устремлен на пустыню, по которой мы сейчас едем. Волос с ее головы упал на мой рукав и блестит, словно серебряная нить. Я снимаю его и прячу в карман. В память о нашей встрече.
Машина останавливается.
– Мила, – говорит она, легонько толкнув меня локтем. – Мы приближаемся? Ты узнаешь место?
Я поднимаю голову с ее плеча и смотрю в окно. Мы стоим у русла пересохшей речки, где растут низенькие измученные деревца. Над нами возвышаются бурые холмы, усеянные валунами.
– Не знаю, – отвечаю я.
– Но это место похоже?
– Да, но… – Я вглядываюсь в пейзаж, заставляя себя вспомнить то, что я так упорно пыталась забыть.
Один из мужчин с переднего сиденья оборачивается к нам.
– Вот здесь обнаружили тропу, по той стороне от русла, – поясняет он. – Задержали группу девушек, переправлявшихся на прошлой неделе. Может, ей лучше выйти и посмотреть самой. Глядишь, узнает что-то.
– Пойдем, Мила. – Женщина открывает дверь машины и выходит, но я не двигаюсь. Она заглядывает в машину. – Только так мы сможем что-то сделать, – тихо поясняет она. – Ты должна помочь нам найти это место. – Она протягивает мне руку. Я неохотно подаю ей свою.
Один из мужчин ведет нас через заросли кустарника и деревьев вниз по узкой тропе, которая спускается к сухому руслу реки. Здесь он останавливается и смотрит на меня. Он и женщина оба наблюдают за мной, ждут моей реакции. Я смотрю на берег и вижу старый ботинок, потрескавшийся на жаре. Память проясняется, и в сознании встают картинки из прошлого. Я смотрю на противоположный берег, усеянный пластиковыми бутылками, и вижу болтающийся на ветке обрывок синего брезента.
Еще один кадр из прошлого всплывает в сознании.
Вот здесь он ударил меня. А здесь стояла Аня, разбившая в кровь ноги в открытых сандалиях.
Ни слова не говоря, я разворачиваюсь и карабкаюсь назад. Сердце бешено бьется, и ужас смыкает пальцы на моем горле, но теперь у меня нет выбора. Я вижу ее призрак, он маячит прямо передо мной. Я вижу развевающиеся на ветру волосы. Грустный взгляд, брошенный через плечо.
– Мила! – окликает меня женщина.
Но я продолжаю двигаться вперед, продираясь сквозь кусты, пока не оказываюсь на дороге. «Здесь, – проносится у меня в голове. – Вот здесь стояли фургоны. Здесь нас ждали мужчины». Память оживает, и в мозгу всплывают страшные картины. Мужчины, с вожделением оглядывающие нас, когда мы раздеваемся. Девочка, которую насилуют прямо у фургона. И Аня. Я вижу Аню, которая неподвижно лежит на спине, а мужчина, изнасиловавший ее, застегивает штаны.
Аня шевелится, неуверенно встает на ноги, словно новорожденный теленок. Такая бледная, такая худенькая, просто тень.
Я бреду за призраком Ани. Пустыня усеяна острыми камнями. Колючая трава пробивается сквозь песок, и Аня бежит по этим колючкам, наступая на них своими окровавленными ногами. Задыхаясь от рыданий, она бежит, как ей кажется, навстречу свободе.
– Мила!
Я слышу тяжелое дыхание Ани, вижу ее светлые волосы, струящиеся по плечам. Перед ней простирается пустыня. Если бы она могла бежать быстрее, если бы она могла…
Раздается выстрел.
Я вижу, как она спотыкается и ее кровь брызжет на песок. Но она все равно встает на колени и ползет по колючкам, по камням, острым, как осколки стекла.
Гремит второй выстрел.
Аня падает, белая кожа на буром песке. Здесь она упала? Или там? Я хожу кругами, лихорадочно пытаясь отыскать то место. «Где ты, Аня, где?»
– Мила, скажи нам что-нибудь.
Я вдруг останавливаюсь, не отводя глаз от песка. Женщина что-то говорит, но я почти не слышу ее. Я могу только смотреть на то, что лежит у моих ног.
– Отойди, Мила. Не надо смотреть, – ласково просит меня женщина.
Но я не могу двинуться с места. Я стою как вкопанная, а двое мужчин опускаются на корточки рядом со мной. Один из них натягивает перчатки и разгребает песок, под которым обнаруживаются обтянутые кожей ребра и коричневый череп.
– Похоже, женский, – говорит он.
Некоторое время все молчат. Горячий ветер несет нам в лица пыль, и я зажмуриваюсь. Вновь открыв глаза, я замечаю, что из-под песка показалась большая часть тела Ани. Изгиб ее тазовой кости, коричневое бедро. Пустыня решила отпустить ее, и она вновь выбирается на свет.
Исчезнувшие иногда возвращаются к нам.
– Пойдем, Мила.
Я смотрю на женщину. Она кажется такой строгой и неприступной. Серебристые волосы сверкают, как рыцарский шлем. Она обнимает меня за плечи, и мы вместе возвращаемся к машине.
– Пора, Мила, – тихо говорит женщина. – Пришло время все рассказать.
Мы сидим за столом в комнате без окон. Я смотрю на стопку бумаги, которая лежит перед ней. Чистые страницы ждут, когда их коснется стержень ее ручки. Ждут, когда на них лягут мои слова, которые я так боюсь произнести.
– Я уже все рассказала.
– Я так не думаю.
– Я ответила на все ваши вопросы.
– Да, ты очень помогла нам. Ты сообщила нам все необходимое. Карлтон Уинн отправится за решетку. Он заплатит за все. Теперь весь мир узнает, что он совершил, и мы благодарны тебе за это.
– Я не знаю, что еще вы хотите услышать от меня.
– Я хочу знать, что спрятано здесь. – Она тянется через стол и касается моей груди со стороны сердца. – Я хочу знать то, о чем ты боишься рассказать мне. Это поможет мне понять схему их действий, и мне будет легче бороться с ними. Я смогу спасти других девушек, таких же как ты. Ты должна это сделать, Мила.