— Может, вам стоит присесть? — предложил Ларс, водя взглядом от одной стены к другой, вслед за архивариусом.
— Нет, — отмахнулся де Блуа. — Мне лучше думается, когда я хожу.
— Думается о чём? — спросил Жером, вертя в руках взятую из камина кочергу.
— А сами как полагаете? Об этом, конечно! — указал архивариус на жующего кляп Миллера. — Проблема! И при том большая.
— Большая рыжая проблема... — пробормотал Ларс, кивая.
— И что надумали? — поинтересовался Жером.
— Есть одна идея, — почесал подбородок де Блуа. — Мы должны выдать его за демонопоклонника.
— А что это даст?
— Сможете перевозить его в клетке. Кроме того, это объяснит отсутствие языка и пальцев.
Миллер перестал жевать кляп и сглотнул.
— Ещё раз, — подался вперёд Ларс. — Я не ослышался? Вы предлагаете отрезать ему язык и пальцы?
— Обычная практика в деле борьбы с ересью. Так демонопоклонников лишают возможности колдовать. Но вам понадобится верительная грамота, наделяющая правом выносить вердикт святого Кирка.
— Погодите-погодите... — поднялся со стула Ларс.
— У меня есть знакомства в епархии, — продолжал де Блуа, всё быстрее шагая по холлу. — Я смогу добиться...
— Да стойте же! — схватил его за руку Ларс, и развернул лицом к себе. — Послушайте меня. То, что вы предлагаете — дикость. Вам понятно? Это неслыханная, несусветная дикость и варварство.
— Да нет же, уверяю...
— Мы. Не будем. Ничего. Отрезать. Миллеру. Вопрос закрыт.
— Что ж... — оправился де Блуа после непродолжительного замешательства. — Как, в таком случае, вы предлагаете заставить его молчать, и каким образом не дать ему уйти?
От необходимости ответа голландца спас стук в дверь.
— Души, — с порога потребовал Олег, протянув руку к Ларсу.
— Конечно, — вернул тот принятый на хранение кошель. — Как всё прошло?
— Прошло... — медленно сполз Олег по стене, поглотив одну из сфер. — Она у меня.
— Вас кто-нибудь видел? — склонился над ним архивариус.
— Случайные прохожие. Человека три-четыре.
— А соседи?
— Не знаю. Шума было много. Кто-то мог смотреть в окно, когда я уходил.
— Скверно, скверно, очень скверно... — снова заметался де Блуа по холлу. — Вам нужно уходить. Сегодня же.
— Что?! — всплеснул руками Клозен.
— Оставаться слишком опасно. Стражники видели вас у моего дома. Если они свяжут ваш ночной визит и это убийство... Я не могу пойти на такой риск.
— Даже ради исполнения пророчества? — поднялся Олег на ноги.
— Я не смогу насладиться его плодами, будучи обезглавлен. Прошу меня понять...
— Понимаю, — кивнул Олег. — Мы не злоупотребим вашим гостеприимством. Жером, развяжи Дика.
— Ты спятил? — рука Клозена крепче сжала кочергу.
— Это не лучшая идея, — согласился де Блуа.
— Ладно, я сам, — Олег подошёл к Миллеру и вынул из его рта кляп. — Сейчас я разрежу верёвку. Обещай, что не выкинешь никакой глупости.
— Обещаю, — с неохотой проскрежетал тот.
Клинок кинжала вспорол путы.
Дик, не вставая со стула, под тревожные взгляды Ларса, Жерома и де Блуа, с хрустом размял руки.
— Ты хотел душу, — раскрыл Олег ладонь с лежащей на ней мерцающей сферой. — Она твоя.
Наблюдающий за этой сценой Ларс лишь поднял брови в безмолвном недоумении.
— Душа Зайгера? — не веря своим глазам, спросил Миллер.
— Да.
— Почему? — взгляд Дика, как под гипнозом, намертво приковало к иссиня-чёрной искрящейся субстанции прямо у него перед лицом, рука, приблизившись к вожделенной награде, задрожала от покалывающих её импульсов энергии.
— Ты нужен нам. Мы все нужны друг другу. Можно на тебя рассчитывать?
Дик насилу оторвал взгляд от души и посмотрел Олегу в глаза:
— Полностью.
— Тогда вперёд.
Всё ещё не до конца веря в происходящее и ожидая подвоха, Миллер коснулся души. Но, как только та легла в его ладонь, от сомнений не осталось и следа. Рука сжалась в кулак, свет заструился меж сомкнутых пальцев.
— Боже... — открыл глаза Дик. — Это невероятно. Я... — огляделся он, глупо улыбаясь, — будто вторую жизнь прожил. Дьявол... Я такие вещи помню... Вернее, знаю, теперь знаю. С ума сойти. Неужели это возможно? — взглянул он на собственные руки, словно желал убедиться, что они действительно его, а не чужие, после чего поднялся со стула и подошёл к Олегу, всё ещё держа руки поднятыми ладонями вверх. — Если всё это правда, если всё не галлюцинация, только представь, какие возможности открываются перед нами, — губы Дика растянулись в полубезумной ухмылке. — Мы можем всё, — прошептал он. — Мы можем стать кем угодно. Любые знания, любой опыт. Стоит только забрать нужную душу, — Миллер, бросил косой взгляд на архивариуса.
— Думаю, у вас шок, — заметил де Блуа, отступив к двери. — Это бывает при первом поглощении.
— Считаете, я несу чушь? — повернулся к нему Дик. — Мне так не кажется.
— Всё несколько сложнее, чем вы себе представляете, — сделал архивариус ещё один неуверенный шаг назад.
— Так поделитесь с нами... опытом. Вам ведь есть, чем поделиться?
— Нельзя поглощать души слишком часто, — поднял тот руки, будто защищаясь. — Даже если они очищены. Нужен перерыв, чтобы... чтобы мысли встали на место. Готов поспорить, вы сейчас путаетесь, какие воспоминания ваши, а какие — нет. И так будет продолжаться ещё какое-то время. Зависит от количества и силы воспоминаний. Представьте, что случится, если поглотить несколько душ разом, или со слишком малым промежутком во времени. Чужие воспоминания захлестнут вас, растворят вашу собственную личность в остаточных следах личностей поглощённых. Они уничтожат вас, сведут с ума. Только Великие души способны на такое, только их обладатели могут противостоять спиритическому шторму. А Великие души формируются веками. И то не каждый их носитель может похвастать здравым рассудком. Одумайтесь! — вскрикнул де Блуа, когда Миллер, плотоядно ухмыляясь, двинулся вслед за ним.
— Дик, — позвал Ларс, — остынь.
— Остыть? Эта мразь хотела отрезать мне язык и пальцы. Предлагала посадить меня в клетку и возить так по этому сраному гадюшнику! Может, мне с ним обняться и забыть старые обиды?!
— Вижу, я много пропустил, — взглянул на всерьёз перепуганного архивариуса Олег.
— Я... я лишь искал выход... из сложившейся ситуации, — запинаясь, парировал де Блуа. — Других вариантов никто не предлагал.
— Ну так я предложу, — взял Дик со стола большой кухонный нож. — Оттяпаем суке башку, сожрём душу, и узнаем всё, что ему известно.
— Давайте не будем горячиться, — архивариус, отступая, опрокинул вазу, и та с грохотом разбилась. — Мне скрывать нечего. Клянусь. Я и так расскажу всё, о чём вы пожелаете узнать.
— Это пророчество, — взял слово Олег, — оно правдиво?
— Насколько мне известно, да.
— В чём ваша личная заинтересованность? Только не нужно больше бредней про мир и всеобщее благополучие.
— Вы позволите? — неловко придвинул де Блуа стул и опустился на него, дав послабление дрожащим в коленях ногам. — Видите ли, иерархическая структура аристократии Аттерлянда весьма сложна и многообразна. Мой род — древний и знатный — ныне пребывает в упадке. На то есть много причин, и большинство из них непреодолимы. В нынешней системе координат, являющейся неизменной уже не одно столетие.
— И вы надеетесь, что исполнение пророчества пошатнёт эту систему?
— Именно. Не стану лукавить...
— Сделайте милость, — провёл Дик большим пальцем по режущей кромке ножа.
— Э-э... вчера, — продолжил архивариус, сглотнув, — я был не до конца честен с вами. Моя интерпретация «не имущих смерти» не вполне искренна. Теологические диспуты, зачастую, уводят учёных мужей от сути проблемы в сторону словесных казусов и диалектики. Так вышло, что озвученная позиция со временем закрепилась за мною. А менять точку зрения, отстаиваемую долгие годы, в наших кругах считается недостойным серьёзного учёного. Тем не менее, я уже не могу с уверенностью признаться самому себе, что расцениваю «не имущих смерти» лишь как Пожирателей. Зерно сомнения упало в почву моей гипотезы, когда я изучал летописи времён, предшествующих вторжению нечестивых орд. Я мало с кем обсуждал это, но... Результаты моих исследований весьма недвусмысленно дают понять, что трое из четырёх Лордов Скверны — Пожирателей — ни кто иные как Гегемоны Амиранты, совращённые тёмной сущностью Оша и прельстившиеся безмерным могуществом, которого так и не достигли, но продолжают вожделеть его. Солох Воздаятель — архиепископ Церкви Амиранты, причисленный к лику святых великомучеников. Девять веков назад, движимый божественным проведением, как гласят летописи, он отрёкся от сана, принял обет воздаяния, и с отрядом верных последователей ушёл на запад. Следуя обету, предписывающему обращать в истинную веру всех, кто встретится на пути, и карать всех, кто воспротивится верховенству Церкви Амиранты, Солох сгинул в диких землях Холмогорья. В тот же период Великий Герцог Теодор Руфус — командующий легионами Аттерлянда — передаёт командование одному из свои капитанов и лично возглавляет роту тяжёлой кавалерии, которую с неясной целью ведёт на восток. Его следы теряются в пустошах за северо-восточной границей Салансы. Третий Гегемон — Рихард Скала — святой воин Амиранты, долгое время живший отшельником в монастыре Литернель Тристесс, что в Готии, покидает обитель, спустя всего несколько лет после первых двух, и уходит в топи Газамара. Назад он уже не возвращается. По крайней мере, в прежнем своём обличье. Минуло больше четырёх веков, прежде чем все трое снова ступили на земли Аттерлянда. Но теперь их звали иначе, и сущность их, как внешняя, так и внутренняя, была иной.
— Откуда тогда уверенность, что это именно Гегемоны? — поинтересовался Ларс.
— На это указывают определённые... детали. Кому-то они могут показаться незначительными и надуманными, но для меня их природа очевидна.
— И с кем же нам придётся иметь дело?
— Ну, если я прав в своих рассуждениях, тот, кого раньше звали Теодор Руфус, ныне именует себя Ванаратом. Так же его называют Всадником Погибели, Шестиногой Смертью, Зверем Хаоса и Рыцарем-жеребцом. Закованный в глухие латы, он вос