Воодушевлённые новой гипотезой помощники без промедления подхватили инициативу. Вскоре все четверо, по самые брови в золе, стояли над квадратной крышкой люка, ранее покоившегося под останками века назад сожженных дров.
— Ну? — обвёл Дик взглядом притихшую компанию. — Я так и думал, — взялся он за кольцо и потянул вверх.
Из открывшегося тёмного колодца ударило резким смрадом.
— Матерь божья! — натянул Жером ворот куртки на нос. — Тут определённо кто-то сдох.
— Помню, — скривился Дик, — у меня в подвале примерно так воняло, когда там мёртвый енот две недели провалялся. Но — сука — здесь, похоже, очень-очень большой енот.
— Дайте факел, — склонился Олег над колодцем, борясь с тошнотой. — И второй возьмите кто-нибудь.
— Вот, — протянул Ларс палку, обмотанную горящей паклей, оставив другую себе.
— Ну что, — утёр Миллер рукавом лицо, — идём вниз?
— Больше некуда, — кивнул Олег. — Или сюда, или со стены.
Металлическая лестница, уходящая вниз на добрый десяток метров, оканчивалась водой, неподвижно стоявшей в широкой каменной трубе.
— По пояс, — успокоил спутников Олег, спустившийся первым.
— Ох чёрт, — обхватил себя за плечи Жером. — До чего ж холодная.
— Держитесь за мной, не растягивайтесь.
— И не подумаю растягиваться, — заверил Ларс, осматривая подземелье. — Остаться тут в одиночестве — последнее, чего бы мне хотелось.
— Яйца отморозить можно, — посетовал Миллер, замкнувший углубляющуюся в недра крепости четвёрку.
По мере продвижения, смрад, казавшийся нестерпимым в начале, усилился настолько, что идти дальше с открытым лицом стало невозможно.
— Дерьмо! — вскрикнул вдруг Клозен, шарахнувшись от покачивающегося возле стены предмета неопределённой формы, и плотнее зажал нос.
— Чего орёшь? — прогудел Миллер сквозь прижатую к лицу майку.
— Вы не видели?! — прогнусавил в ответ Клозен. — Там херня какая-то волосатая! И... и мёртвая! Вот срань!
— Вонь явно не от неё. Так что прибереги свою подвижную психику, ещё пригодится.
— Да пошёл ты!
— Тихо! — поднял руку идущий первым Олег. — Там, впереди, что-то есть.
— Плеск, — подал голос Ларс. — Ты тоже слышал?
— Да. Будьте начеку.
— Э-э... — заблеял Клозен, уже развернувшийся вполоборота. — Давайте вернёмся. Можно же поискать другой путь. Или... просто подождать. Может, нас найдут.
— Двигай вперёд, — скомандовал Миллер, подкрепив слова демонстрацией меча в могучей руке.
Каменная труба подземного хода, сделав поворот, соединилась с большим круглым помещением, напоминающим огромный колодец и слабо освещенным узким лучом красноватого света, падающим из отверстия высоко наверху. Смрад сделался настолько сильным, что почти материализовался, его без труда можно было пробовать на вкус.
— Господи боже, — Ларс отвернулся в сторону и скорчился, терзаемый желудочными спазмами.
— А-а-а-х... — донеслось из темноты.
— Назад, — попятился Олег, выставив перед собой факел.
— Как... сладко, — произнёс голос из мрака. — Как... чудесно.
— Кто ты?! — крикнул Миллер, на секунду отняв скомканную майку от лица.
Вода в «колодце» дрогнула и пошла волной в сторону отступающей четвёрки. Остановилась. Из тёмной покрытой слоем мусора и разлагающихся останков жидкости поднялось нечто большое и округлое. Чёрная пупырчатая кожа существа блестела под упавшем на неё лучом красного светила. Похожая на огромный сдувшийся мяч голова на длинной жилистой шее поднялась из воды и зависла в пяти метрах над ней, таращась на незваных гостей большими почти человеческими глазами с неестественно голубой радужкой.
— Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей... — затараторил Клозен, позабыв о нестерпимом смраде и не в силах отвести взгляд от чудовищного существа.
— Кто ты? — повторил Миллер чуть слышно.
— Я... — существо запнулось, словно пытаясь вспомнить. — Зови меня Катариной... Если тебе угодно, — произнёс глубокий низкий голос из широкого рта, казалось, рассекающего голову надвое. — А кто вы, крохотные создания? Что нужно вам в моей опочивальне?
Миллер растеряно глянул на Олега, испытывая явные затруднения с продолжением диалога.
— Мы — люди, — нашёлся тот.
— Люди? — голова дрогнула и с неожиданной для своих размеров скоростью приблизилась почти вплотную к визитёрам, чем едва не отправила Клозена в обморок. — О да, люди, — произнесло существо. — Я помню этот запах. Всё ещё помню. Ведь это вы построили сей чертог?
— Нет, его построили другие люди, но...
— Жаль, — искрящиеся синевой глаза приняли печальное выражение. — Он мне нравится. Но он мог бы быть попросторнее. Мне не слишком-то удобно, — произнесло существо с капризными нотками в голосе. — Вы должны всё исправить. Должны дать мне выход.
— Выход? О чём ты?
— Море... — вздохнуло существо, отвернувшись, будто смотрело на что-то незримое для остальных сквозь замшелый камень колодца. — Оно... Ах... Я позабыла... Позабыла...
— Что это за место? — осторожно попытался Олег привлечь к себе потерянное внимание Катарины. — Где мы сейчас?
— Как? Вы не знаете? — обернулось существо. — Вы в моей опочивальне.
— Да, само собой. Но всё остальное... Эта крепость... Где она находится? Какая страна? Э-э... Королевство?
Существо глядело на Олега округлившимися глазами без малейших надежд на взаимопонимание.
— Ош, — вклинился вдруг в разговор Ларс. — Ты знаешь, что это?
— Ош? — повторила Катарина. — Ош... Ну конечно же. Я припоминаю.
Лазурные глаза сузились, словно выражая радость от самого факта пробуждения памяти.
— Расскажи нам.
— Ох... Я не сильна в сказаниях. Мои собеседники давно истлели, мой язык с трудом подбирает слова. А Ош это... пристанище... для путников из тысяч миров.
— Путников? — переспросил Миллер. — Но мы никакие не путники. Уж я-то точно нет. О чём ты толкуешь?
Шея Катарины задрожала, из огромного рта полились звуки напоминающие извращённое подобие смеха.
— Все мы — путники, — произнесла она со вздохом.
— Последнее место, куда я шёл, перед тем, как попасть сюда, это сортир.
— Раньше. Вспоминай. Что было раньше?
— Хм... Просидел весь день за бумажками в участке, — начал Миллер описывать последний день привычной жизни. — Вечером сел в машину и поехал домой. По дороге заскочил в супермаркет. Купил пожрать. Помню, ещё посрался там с двумя черномазыми, которые продавца донимали, тупые обезьяны. Ткнул в чёрные рыла жетоном, ублюдки и свалили. А я поехал домой. Пожрал, пошёл в сортир. А когда вернулся, началась вся эта грёбаная хрень.
— Ты не вернулся.
— Что? Да нет же, я...
Катарина приблизилась к Миллеру и втянула воздух расширившимися ноздрями:
— Ты вообще не выходил из того су... супер...
— Супермаркета, — подсказал Дик, с нетерпением ожидающий разъяснений.
— Да. Новые слова... Я не понимаю их. Слишком долго одна здесь...
— Ты говорила, что я так и не вышел из супермаркета, — напомнил Миллер.
— Верно. Те черно... мазые. Они... Я чую злобу. Между вами. Смертельную злобу. Они хотят, чтобы ты умер.
— Ещё бы, — ощерился Дик.
— Они выходят из супермаркета. Ты платишь лавочнику...
— Да, и еду домой.
— ...Они возвращаются. У одного из них в руке странная блестящая вещь. Она... Как громко. Слишком громко, — Катарина зажмурилась, словно испытывая физическую боль. — Ты падаешь... Падаешь... О, какая сладость...
— Что? — Миллер стоял с открытым ртом, не обращая ни малейшего внимания на зловонные миазмы, пропитавшие воздух вокруг. — Какого хера? Что ещё за сладость?
— Я был прав, — выдохнул Клозен. — Мы — мертвецы.
— Это правда?! — Дик едва удержался, чтобы не схватить Катарину за оттопырившуюся в жутком подобии улыбки губу и подтянуть ещё ближе к себе. — Я сдох?!
— Нет, шумный человечек. Ведь ты здесь.
— Говори прямо — мать твою! — Что со мной произошло?! Что это за срань кругом?! — воздел Миллер руки к уходящим вверх стенам колодца, едва не задев мечом Клозена. — Говори!!!
— Ти-и-ше, шумный человечек, — прошипела Катарина, чуть отступив. — Будь учтив. А не то...
— А не то что?!
— Тихо ты! — схватил Олег Миллера за вооружённую руку.
— Я хочу знать!!! — оттолкнул его Дик, и снова обратился к угрожающе выгнувшей шею Катарине: — Что со мной? Что с моим телом? Я схлопотал пулю, да? И где я теперь? Где моё грёбаное тело? В морге? В реанимации? Это кома? Да? Я лежу под капельницами, с трубкой в глотке и брежу?
— Нет, глупый шумный человечек, — медленно промолвила Катарина. — Твоё тело здесь. И только здесь. И здесь останется, до тех пор, пока не смешается с грязью, истлев. Ош — вот всё, что есть теперь у тебя. И всё, что когда-либо будет.
— Дерьмо, — Миллер пошатнулся и опустил меч, будто признав поражение.
— Но как же наш мир? — взял слово Ларс. — Что осталось там после нас? Ведь должно было что-то остаться.
— Только память, — вздохнула Катарина, обратив взор на голландца. — Хотя... — она приблизилась к новому собеседнику и шумно втянула воздух, принюхиваясь. — О, похоже, ты из знатных, человечек со стёклами на глазах. После тебя осталось много денег, много имений. И жена. Молодая. Должно быть, красивая?
— Да, — кивнул Ларс, смущённо улыбнувшись.
— Да, — кивнула в ответ Катарина. — Мне трудно судить о людской красоте. По мне так все вы весьма уродливы. Но ты любишь её.
— Магдален.
— Да-да... Магдален... Любишь безответно.
— Что?
— Иначе, зачем бы ей травить тебя?
— Что?!
— О, ты не предполагал? Прости мою бестактность, человечек со стёклами на глазах.
— Сука, — выдохнул Ларс отвернувшись. — Лживая... сука!
— А я? — выступил вперёд Клозен, чьё любопытство, наконец, пересилило страх. — Как я ум... попал сюда? Что со мной произошло?
— А-а-а... — Расплылась Катарина в улыбке, обнюхав Жерома. — Чёрный человечек знает толк в наслаждениях. Ты искал счастья... искал благости... но слишком далеко зашёл в своих поисках, чёрный человечек.