— Они замуровали себя в этой горе, — выдвинул гипотезу Томас. — Но зачем?
— Быть может, — негромко проговорил Ларс, — они исполнили цель своей жизни, и более не видели смысла в её продолжении. Или это жертва тому, кому предназначался храм. Либо и то, и другое.
— Их тысячи, — осматривал Олег нишу за нишей, встречающиеся теперь по три-четыре на каждом витке. — Безумие.
— Похоже, вся их раса нашла здесь последний приют, — поделился мыслью Мордекай и добавил с плохо скрываемым восхищением: — Это место пропитано смертью.
С ним сложно было не согласиться, смерть буквально витала в воздухе — затхлом и тяжёлом, несмотря на циклопические объёмы внутреннего пространства рукотворной пещеры. Тлетворные миазмы окутали всё, словно паучья сеть, но не они были основной причиной. Нечто неосязаемое, необъяснимое, таящееся в самих камнях, заставляло испытывать непроходящую нервную дрожь и мешало мыслям покинуть колею, ведущую во мрак загробного оцепенения.
Чем глубже, тем больше стены лестничного колодца пестрели письменами, прочесть которые было не под силу ни Ларсу, ни Мордекаю. Письмена эти не имели ничего общего ни с одним из известных языков и, судя по всему, были сделаны гораздо раньше, чем концентрические символы над вратами Бога. Их резкие рубленые линии сплетались в причудливые и пугающие одним своим видом узоры, до того сложные, что расшифровать подобное мог лишь разум не в пример более могучий, нежели доступный человеку. Но в том, что это не просто чудовищно извращённый орнамент, сомнений не было. Изменилась и сама лестница. Высота ступеней, хоть и не сильно, но возросла, а их поверхности выглядели гораздо более истёртыми. Ниши же вовсе исчезли. Несмотря на это, присутствие смерти только усилилось.
— Они сияют, — указал Олег на стены колодца. — Ларс, притуши свет.
По мановению пальцев чародея сферы потускнели, и в воцарившемся мраке сияние рун стало заметнее. Вырезанные в камне письмена искрились желтовато-зелёным, и свечение их становилось сильнее с каждым витком лестницы.
— Мне не по себе, — учащённо задышал Дик. — Что-то происходит, я это чувствую. Что-то чертовски дурное.
— Лестница... — выговорил Ларс с таким трудом, будто только что пробежал марафонскую дистанцию. — Огры её не строили. Они её восстанавливали. И умирали. По мере... Углубления.
— Это защитные руны, — проскрежетал зубами Мордекай, морщась от боли, и утёр побежавшую носом кровь.
Бреннер споткнулся, и вся четвёрка едва не полетела вниз.
— Сделайте что-нибудь! — взмолился Миллер, корчась, будто ему ломали рёбра.
— Давай обратно! — прокричал Олег, и кровь брызнула из его рта. — Нужно вернуться!
— Нельзя! — отрезал Ларс, бросив взгляд назад и увидев, как рунное свечение ползёт вверх по стенам колодца. — Мы не успеем! Держитесь крепче!!!
После этих слов Бреннер перешёл с шага на бег, и прошлые трудности верховой езды показались седокам сущей ерундой. Дракон нёсся вниз по лестнице, едва ли отдавая себе отчёт о происходящем. Его движения были похожи на паническое бегство слепца из горящего здания. Громадного, сотрясаемого конвульсиями монстра заносило на виражах, он врезался боком в стены, и только воля Ларса помогала Бреннеру держаться на ногах. Защитные руны Гут Холейн разъедали изнутри. Присутствие смерти, что почувствовал каждый, только ступив на лестницу, очень быстро стало очевиднее самой жизни. Боль и ужас вытеснили все иные чувства, бессилие парализовало все мысли, кроме одной — держаться, держаться, во что бы то ни стало.
Пальцы Олега онемели, вцепившись в край роговой пластины мёртвой хваткой, а тело швыряло по спине дракона как тряпичную куклу. Перед глазами, будто в ночном кошмаре, летели зловещие шлейфы демонических рун. Хотелось кричать, вопить, что есть мочи, но на это не было сил. В нутро словно запихали моток раскалённой колючей проволоки и тянули во все стороны, грозя вот-вот разодрать в клочья. Но даже тогда его пальцы не разомкнутся. Вся воля, вся жизнь, что остались ещё в агонизирующем существе, цеплялись сейчас за несущегося вниз умирающего дракона, в последней надежде вырваться из ловушки.
Олег не увидел конца лестницы. Очень скоро его взор застлала багровая пелена, и безумная гонка со смертью, наконец, закончилась. Пальцы разжались, и закованное в латы, истекающее кровью тело скатилось по кожистому крылу на каменный пол.
— Эй, эй, очнись, — пробился к сознанию чей-то знакомый, но очень слабый голос.
Олег с трудом открыл глаза и первое, что увидел — освещённое сияющей сферой лицо Мордекая. Колдун был необычайно бледен и, казалось, постарел лет на двадцать, по земным меркам.
— Ага, живой, — оскалился Томас, демонстрируя кровоточащие дёсны. — Я ещё на что-то гожусь, а?
— Ты спас нас, — ответил из темноты голос Ларса. — Ещё бы не годился.
— Господи, — простонал Миллер. — Я думал, нам конец. Слава тебе, Господи.
— Не нужно этого, дружище. Для тебя просто Томас.
— Что с Бреннером? — приподнялся Олег.
— Приходим в себя, — прозвучал громоподобный шёпот за спиной голландца.
— Как мы выжили?
— О, — опустился на пол Мордекай. — Если в двух словах, я поделился с вами частичкой своей души. Нет-нет, ничего особо ценного, всего лишь немного энергии, чтобы не пришлось держать за вас ответ перед нашим работодателем. Это было бы весьма... скверно, — повалился он на спину.
— Томас! — вскочил Олег, сам удивившись собственной прыти. — Что с ним такое?
— Он ведь уже сказал, — помотал головой Дик, будто отгоняя сон. — Теперь в каждом из нас частица его проклятой души. Сраный, сука, донор.
— Он будет в порядке, — заверил Ларс. — Дай ему время.
— Разве можно делить душу? — склонился Олег над лежащем навзничь колдуном.
— До сего дня я полагал, что нельзя, — пожал плечами голландец. — Похоже, у нашего нового друга достаточно тузов в рукаве.
Олег встал и осмотрелся.
Впереди и позади, насколько хватало света, простирался огромный сводчатый коридор. То, что свет исходил лишь от парящих поблизости сфер, немного успокаивало, но тревожило другое:
— Где Санти?
— Отстала, — сплюнул Миллер.
— Не думаю, — покачал головой Ларс, — что ей удастся пройти сквозь руны.
— Это точно. Сдаётся мне, её сучье высочество не выполнит свою часть сделки. Сколько душ просрано... Впрочем, эта затея с самого начала была обречена на провал.
— Погоди хоронить, — подал голос Мордекай, и все вздрогнули, будто и впрямь заговорил мертвец. — Она верит в вас. Она ждёт. Не стоит нам обманывать такие ожидания.
Глава 47. Гвардия Бога
Туннель, шириной больше напоминающий автостраду, под небольшим уклоном шёл вглубь горы, изредка делая плавные повороты. Заиндевевший свод далеко над головами незваных гостей сверкал голубоватыми отсветами, стоило блуждающим сферам взлететь повыше. Местами скальная порода обвалилась, и туннель то тут, то там перегораживали курганы каменных обломков. По стенам встречались ниши, но все они были пусты. Если прежде эти циклопические катакомбы и служили местом захоронений, теперь ничто не указывало на их ритуальное предназначение.
— Чертовски холодно, — передёрнул плечами Миллер и поудобнее взгромоздился на подвижном хребте Бреннера. — Не сдохли от драной магии, так замёрзнем нахрен. Почему температура падает? Мы ведь всё глубже.
— Сосредоточение Тьмы близко, — ответил Мордекай. — И температура здесь ни при чём. Зябнет не тело, а твоя душа. Чем она слабее, тем крепче фантомная стужа. Слишком тщедушные могут и не пережить такой близости. Спокойно, — осклабился Томас, довольный замешательством Миллера, — меня тоже немного трясёт, как, полагаю, и каждого здесь. Это только начало. Скоро ты столкнёшься с проблемами посерьёзнее.
— С какими?
— С разными. От судорог и галлюцинаций до неконтролируемого опорожнения кишечника. Не переживай, обделаться пред ликом Апостола Тьмы — это нормально.
— Скажи ещё — с каждым бывало.
— Увы, не скажу. Тех, кто может самолично поведать миру о подобном конфузе — по пальцам пересчитать. Да, думаю, одной руки хватит с избытком.
— Звучит не слишком ободряюще.
— Чудодейственное дыхание смерти, оно сдувает всю лживую мишуру с речей и помыслов. Возможно, вскоре все мы сольёмся воедино, поглощённые одной из темнейших сущностей. Можно ли найти более неподходящее время для недомолвок и осторожной полуправды?
— А что произойдёт с нашими душами, когда...? То есть, если... Если Мо поглотит их. Ну, я хочу сказать — он ведь не храмовник и души не очищает. Значит что-то должно остаться, какая-то частичка личности. Правильно?
— Мой любознательный друг, — пропел Мордекай до тошноты сладким голосом, — конечно же, частица твоей заурядной личности уцелеет, ты не исчезнешь без следа, но вольёшься в сотни тысяч подобных тебе крошечных сущностей, копошащихся в гигантской и неимоверно сильной душе Палача Мо, словно молекулы или микробы, или...
— Спасибо, я понял.
— ...ничтожные фекалии в бездонной выгребной яме.
— Не думал, что буду скучать по Клозену. Он хотя бы знал, когда заткнуться.
— Как Пожирателям удаётся сохранять рассудок, поглощая неочищенные души? — вступил в разговор Олег.
— А кто сказал, что они его сохранили? — усмехнулся Мордекай. — Впрочем, их собственные души столь велики, что всякую мелочь абсорбируют без вреда для себя. Это как принимать яды в гомеопатических дозах. Конечно, если поглотить сразу много, то возможны проблемы. В годы Великой Войны Апостолы насыщались целыми полями душ. Кто знает, что за эффекты это производило.
— А ты пробовал?
— Разумеется. Разве человек науки может отказать себе в подобном эксперименте?
— И каково это?
— Похоже на кратковременное помешательство. Довольно гадко, словно кто-то забрался к тебе в голову и ему там крайне неуютно, а уйти он не может. Но, как я и сказал, это длится недолго. Сильная душа легко купирует чужие пиковые эмоции, а потом поверженная сущность опускается на дно и затихает. Со временем она отдаст почти всю свою энергию и станет совершенно безобидной, как лоботомированный шизофреник.