— Вот, теперь что-то новенькое. Но мне насрать, если честно. Какого чёрта ты тут кровью захлёбывался? Больной что ли?
— Это так, я болен, очень болен. Язва открылась. Прошу, выслушайте меня. Нас со спутниками схватили и не дали ничего объяснить. Наша смерть приведёт к чудовищным последствиям.
— Да, вы отправитесь в ад.
— К последствиям для Аттерлянда, для Готии и всего Союза. На эти земли пришла Тьма. И только мы можем остановить её.
Экзекутор несколько мгновений серьёзно смотрел на Ларса, после чего согнулся пополам и затрясся в приступе безудержного хохота.
— Ох, дьявол тебя дери, — отдышался он, закончив. — Только вы… Тьму?! Нет, я всё же погорячился, ты не такой уж дерьмовый лицедей.
— Я говорю правду.
— Ну ладно, — покачал головой экзекутор, надевая рукавицу. — Ладно. Рэмми, пристегни-ка нашего спасителя как следует.
— Вы совершаете ошибку, — попытался Ларс сопротивляться, но детина-подмастерье, казалось, даже не ощутил его потуг, пристёгивая руки и ноги к стулу. — В этом нет нужды. Просто, позовите человека, который привёл меня, и мы всё уладим. Пожалуйста, проявите благоразумие.
— Ага, непременно, — достал экзекутор из печи раскалённый прут.
— Умоляю, не делайте этого.
— Значит, ты можешь остановить Тьму?
— Поверьте мне, я не лгу.
— Поверю. А для начала останови-ка меня.
Ларс набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать, что есть мочи. Пышущий жаром алый конец прута прижался к плечу. Но вопль боли вырвался из другого горла.
— Сукаааа!!! О, мать твою! Тво-ю-же-маааать!!! — экзекутор корчился над чаном, засунув туда руку, упавший на пол прут шипел в луже расплёсканной воды.
— Что… что случилось? — впервые подал Рэмми голос, тонкий и совершенно не соответствующий внушительным габаритам своего обладателя.
— Эта мразь искалечила меня!!! — указал экзекутор свободной рукой на Ларса. — Чёртов еретик! Заткни его поганый рот! Заткни немедленно!!!
— Нет-нет, — спохватился Ларс, до того ошеломлённо пялющийся на своего страдающего мучителя. — Я этого не делал. Рэмми, выслушай.
Здоровяк застыл в нерешительности, держа наготове кляп.
— Заткни его!!! — орал, морщась от боли экзекутор.
— Ты же сам всё видел, — продолжал Ларс. — Не я сделал это. Господь… — воззрился он к закопчённому потолку, — сам Господь защитил меня, дабы доказать этому маловерному истинность моих слов.
— Какого чёрта ты его слушаешь?! Рэмми, тупой ты кусок сала! Делай, что я приказал!
— Но… — замялся тот. — Взгляните. Месье Бошан, только взгляните на это! — схватил Рэмми Ларса за плечо. — Он невредим… Очищающий огонь не тронул его. Разве это не чудо господне?
— Бесполезный ублюдок, — прижал Бошан трясущуюся обожжённую до костей руку к груди и вырвал у Рэмми кляп. — Открой ему рот.
— Но его слова правдивы, он не произносил заклинаний, не чертил нечестивых магических рун. Я сам это видел.
— Рэмми, — левый глаз Бошана задёргался в нервном тике, — не беси меня.
— Но…
— Открывай его чёртов рот, тварь тупая!!!
— Нет, — расправил вдруг плечи до того сутулившийся здоровяк, отчего стал едва ли не вдвое выше своего скорчившегося мастера. — Это божий человек. А раз Господь хранит его, то и я должен.
— Ты хоть понимаешь, что с тобой станет? — прорычал, задыхаясь от злобы и боли Бошан. — На сей раз ты одними яйцами не отделаешься. Тебя четвертуют. Я, — ткнул он себе в грудь большим пальцем здоровой руки, — я сам тебя четвертую, разделаю, как свинью. Говорю снова, и больше повторять не стану — вставь ему этот чёртов кляп.
— Коли дело моё угодно Господу, он не допустит злодеяния надо мною. А коли допустит — так тому и быть, — отрезал Рэмми, чем заметно обескуражил Бошана, привыкшего, судя по всему, к беспрекословному подчинению своего подмастерья.
— Ладно, неблагодарная ты скотина, ладно, — отчаялся тот, наконец, переубедить двухметровую стену перед собой. — Я сейчас пойду, — угрожающе указал Бошан на дверь, — и приведу лорда де Серра. Послушаем, что он на всё это скажет.
— Да, — кивнул Рэмми. — Так и следует поступить.
— Ты пожалеешь об этом, — сплюнул Бошан, выходя из пыточной. — Горько пожалеешь.
— Благодарю, — прошептал Ларс, когда дверь закрылась.
— Я сделал это только лишь из любви к Господу, — повернулся к нему Рэмми. — Если вашими устами говорил дьявол, а я позволил ему одурачить себя, гореть мне в аду.
— Вы только что дали человечеству шанс и наверняка попадёте в рай, как любой хороший добрый человек. И христианин, разумеется.
— Вы меня не знаете, чтобы так говорить.
— Это неважно. Господь видит всё. Скажите, вам известно, что стало с моими спутниками? Они живы?
— Сюда их не приводили, — помотал головой Рэмми.
— Что ж, уже неплохо. Вы должны знать, эти люди — часть божьего замысла. Только вместе мы сможем воплотить его в жизнь и сокрушить Тьму.
— Зачем мне это знать? — нахмурился Рэмми.
— Потому что теперь вы тоже стали его частью. А, может, и всегда ею были. На вас, как и на нас четверых, возложена огромная ответственность. Вы смогли пересилить свой страх и воспротивиться воли своего угнетателя, не дайте слабину и перед лордом. Будьте честны, расскажите ему всё, чему были свидетелем здесь.
— Месье Бошан не угнетатель, — потупил Рэмми взгляд. — Он спас меня, поручился. И я ему признателен. Я не неблагодарная скотина. Просто… мне никогда не доводилось видеть такого, как сегодня.
— Понимаю, это было непросто. Но вы сделали правильный выбор. Не сворачивайте с этого пути, и он приведёт вас к вратам царствия божьего.
— Хорошо, — сглотнул и часто задышал Рэмми, когда в коридоре послышались звуки приближающихся шагов.
Тяжёлая дверь пыточной распахнулась будто под ударом тарана. Лорд де Серра, без шлема и в камзоле, буквально влетел внутрь, сопровождаемый двумя стражниками и едва ли не физически ощущаемой яростью. Ни слова не говоря, он подскочил к остолбеневшему Рэмми и слёту впечатал облачённый в латную перчатку кулак тому в челюсть. Здоровяк мгновенно обмяк и рухнул, словно мешок пшена.
— Кляп, — прорычал лорд, приставив клинок к горлу насмерть перепуганного Ларса.
Бошан, не скрывая удовольствия, немедленно исполнил приказ.
— Теперь поднимите его, — указал де Серра на лежащего без движения Рэмми.
— Прикажите на дыбу? — учтиво осведомился Бошан.
— Приведи его в чувства, идиот!
— Сей момент! — едва не задохнулся тот от переживаний и, схватив черпак, окатил подмастерье водой.
Рэмми инстинктивно схватил ртом воздух и часто заморгал.
— Поднимайся, тупая деревенщина! — пнул его Бошан. — Перед тобой лорд!
Кое-как встав на ноги, Рэмми выплюнул в ладонь выбитые зубы с изрядной порцией крови и неловко покланялся.
— Назови мне причину, по которой я не должен обезглавить тебя на месте, — потребовал де Серра, держа меч обнажённым.
— Этот человек, — указал Рэмми дрожащей рукой на Ларса, — под защитой Господа… милорд.
— Что он несёт? — обратился де Серра к Бошану после небольшой молчаливой паузы.
— Ложь! Просто… вопиющая в своей богохульной мерзости ложь, милорд! — сорвался тот на визг. — Этот ничтожный прихвостень Сатаны околдован магом! Он поработил его душу, разум, и говорит его устами!
— Почему ты это сказал? — перевёл де Серра взгляд на Рэмми.
— Огонь не тронул его. Он обратился против месье Бошана, опалив тому ладонь.
Экзекутор скривился, крепче прижимая к груди замотанную тряпьём руку, всё ещё источающую смрад горелого мяса.
— И только?
— Да, милорд. Разве это не чудо?
— Чудо, что ты сумел отыскать ртом титьку матери и не подох в младенчестве. Это же пиромант! Огонь — его стихия! Может, Господь защитит этого еретика и от холодной стали? — клинок коснулся правого предплечья Ларса, отчего тот едва вновь не изрыгнул скудное содержимое желудка. — Как считаешь?
— Господь всемогущ. Коли ему угодно, он защитит от любых бедствий и тягот.
— Тут ты прав, — де Серра занёс меч и резко опустил его.
Глава 20. Изгой
Лучи красного светила и звук капель, падающих на камни — за пять суток они стали почти родными в отсутствие чего-либо иного. Олег даже научился получать некое подобие удовольствия, наблюдая за ними, выучил весь маршрут светового пятна, каждый бугорок и трещину на его неизменном пути. Вот и сейчас, неподвижно сидя в углу, он наблюдал за очередным восхождением. Когда тень, отбрасываемая прутьями решётки, проползла по полу, вскарабкалась на стену и достигла потолка, дверь камеры Олега открылась.
— Куда? — прохрипел он пересохшим горлом, как только кляп покинул ротовую полость.
— Лорд-командующий желает тебя видеть, — ответил один из пары подхвативших его под руки стражников.
Когда Олега приволокли в пыточную, там было уже десятка два человек. В коридоре и внутри, возле дверей, дежурили четверо латников, вооружённых алебардами. Ларс, белый как полотно, сидел на стуле, пристёгнутый ремнями, в окружении шести заметно нервничающих стражников, держащих руки на эфесах своих мечей. Чуть поодаль, бросая косые боязливые взгляды на узников, разговаривали трое в чёрных расшитых крестами мантиях и остроконечных головных уборах. Тощий человек в покрытом бурыми пятнами фартуке сидел на табурете перед склонившимся над ним лекарем, что можно было предположить по белому балахону того, подпоясанному красным ремнём. Пара седых старцев возбуждённо беседовала возле заваленного книгами стола, периодически суя друг другу под нос раскрытые фолианты, и тыча в них пальцами. На дыбе, используя ту в качестве скамьи, сидел полноватый здоровяк в замаранной кровью рубахе и задумчиво водил языком по лишившейся передних зубов десне.
— Сюда его! — раздался у Олега за спиной командный баритон, принадлежащий, очевидно, человеку, не привыкшему получать отказ. — И этих тоже!
В центр пыточной вышел мужчина лет сорока в тёмно-зелёном камзоле, с богато украшенными ножнами на поясе, из которых поблёскивал золотом и рубинами роскошный эфес меча. Чуть тронутые сединой бакенбарды обрамляли волевое лицо, принадлежащее скорее солдату, чем дворянину.