– Мистер Нитсуорти, ну будьте посговорчивей! Не хотелось бы вас поранить. Фред! – позвал он. – Тут они, гаденыши! Фред?
Надежда покинула Тома. Бежать было некуда. Он безвольно смотрел, как Рейленд выходит в пятно света из иллюминатора, как замахивается дубинкой… Эстер со стоном привалилась к лебедке на причале.
– Все справедливо, – заявил Рейленд, как будто решил, что Эстер его упрекает. – Мне все это рабство тоже не по душе, но времена нынче трудные, и вы же не будете спорить, мы вас все-таки поймали…
Эстер вдруг с невероятной быстротой выдернула из лебедки металлический стержень и, размахнувшись, ударила. Дубинка вылетела из рук Рейленда и со звоном покатилась по палубе. Удар пришелся Рейленду вскользь по виску.
– А-а-а! – завопил старик, падая.
Эстер снова замахнулась, но не успела опустить свое оружие на голову Рейленда – Том перехватил ее руку.
– Стой! Ты его убьешь!
– И что? – Эстер обернулась, оскалив кривые зубы, словно безумная мартышка. – И что?
– Дорогая, он прав, – послышался негромкий голос. – Приканчивать старика нет необходимости.
К ним подошла женщина из бара. Полы красного пальто развевались на ходу.
– Давайте поднимемся ко мне на корабль, пока не набежали его помощнички.
– Вы говорили, у нас денег не хватает, – напомнил Том.
– Не хватает, мистер Нитсуорти, – ответила летчица. – Но не могу же я спокойно смотреть, как вас продадут? Я сама была в рабстве, никому не посоветую.
Она сняла очки. Глаза у нее оказались темные, миндалевидные, в уголках веселые морщинки, когда улыбается.
– К тому же вы меня заинтриговали. Почему мальчик из Лондона шатается по Охотничьим Угодьям и влипает в неприятности?
Она протянула Тому руку – узкую, смуглую, с проступающими косточками и сухожилиями под тонкой кожей.
– А откуда нам знать, что вы нас не предадите, как Рейленд? – спросил Том.
Она засмеялась:
– Ниоткуда, конечно! Придется просто мне поверить.
Тому казалось, что после Валентайна и Рейленда он никогда в жизни никому не поверит, но, кроме этой непонятной иностранки, надеяться было не на кого.
– Ладно, – сказал он. – Только Рейленд переврал, как меня зовут. Моя фамилия – Нэтсуорти.
– А моя – Фанг, – сказала летчица. – Мисс Анна Фанг. – Она так и стояла с протянутой рукой, как будто хотела приручить дикую зверюшку, и по-прежнему улыбалась пугающей алой улыбкой. – Мой корабль у шестого причала.
Том и Эстер пошли за ней, и в тенях под причалами они наткнулись на приятелей Рейленда. Те валялись, привалившись к столбу и свесив головы, как пьяные.
– Что с ними? – прошептал Том.
– В отключке, – ответила мисс Фанг. – Боюсь, я немного не рассчитала силу.
Том хотел задержаться и проверить, живы ли эти люди, но Анна Фанг подтолкнула его вперед. Они поднялись по железной лестнице на шестой причал. Воздушный корабль оказался совсем не похож на элегантный клипер, каким его представлял Том. По сути, это была просто потертая ярко-красная оболочка, заполненная газом, и пара ржавых двигателей, привинченных к деревянной гондоле.
– Он из мусора сделан! – изумился Том.
– Из мусора? – засмеялась мисс Фанг. – Да что ты, «Дженни Ганивер»[3] сделана из фрагментов лучших дирижаблей в истории! Оболочка из силиконового шелка – от клипера из Шань-Го, двигатели Жёне-Каро – с парижского штурмовика, газовые баллоны повышенной прочности – от боевого аэростата со Шпицбергена… Поразительные вещи можно отыскать на свалках…
Она провела их по сходням в тесную, пахнущую пряностями гондолу. Та представляла собой просто узкий деревянный цилиндр, с приборной доской впереди и каютой мисс Фанг в задней части и еще несколькими малюсенькими каютами посередине. Тому все время приходилось пригибать голову, чтобы не стукнуться о шкафчики под потолком и свисающие пучками кабели. Летчица между тем порхала по гондоле с легкостью, что-то бормоча себе под нос на непонятном языке, щелкая переключателями, дергая за рычажки и включая мерцающие зеленоватым светом приборы, отчего в кабине стало как в аквариуме.
Заметив тревогу Тома, мисс Фанг засмеялась:
– Это аэросперанто, всеобщий язык воздухоплавателей. На птичьих дорогах бывает одиноко, вот я и завела привычку разговаривать сама с собой…
Она сдвинула последний рычаг, и гондола наполнилась скрипом вентилей и шипением газа, проходящего через клапаны. С лязганьем раскрылись причальные магнитные зажимы.
Затем ожил радиоприемник. Сквозь треск помех раздался резкий голос:
– «Дженни Ганивер», говорит управление воздушной гавани Стейнса. Вы не получили разрешения на вылет!
Но «Дженни Ганивер» уже отвалила от причала. У Тома желудок перекувырнулся, когда дирижабль взмыл в ночное небо. Том подскочил к иллюминатору. Городок быстро уходил вниз. Показался Спидвелл, а потом вся Ярмарка раскинулась под ними, словно макет в Музее.
– «Дженни Ганивер»! – надрывался радиоприемник. – Немедленно вернитесь к пристани! К нам поступило требование от городского совета Спидвелла выдать ваших пассажиров, иначе они будут вынуждены…
– Надоели! – пропела мисс Фанг и выключила радио.
Самодельная ракетная установка на крыше муниципалитета Спидвелла выплюнула им вслед рой снарядов. Три без всякого вреда просвистели мимо, четвертый задел по касательной скулу правого борта, так что гондола закачалась, будто маятник, пятый прошел совсем близко – Анна Фанг только бровью повела, а Том и Эстер бросились искать укрытие, как перепуганные кролики. Потом дирижабль ушел так далеко, что выстрелы уже не доставали. «Дженни Ганивер» поднималась все выше в холодное ясное небо. Ярмарка осталась далеким светящимся пятном, едва проглядывающим сквозь облака.
Глава 10«Лифт на тринадцатый этаж»
Ночью в Лондоне шел дождь, но к рассвету небо стало ясным и прозрачным, как озеро в безветренный день. Дым от городских моторов поднимался прямо вверх. Мокрые палубы серебристо поблескивали в лучах восходящего солнца. Флаги на Первом ярусе бессильно повисли. Сбылись надежды Валентайна и страхи Кэтрин – день был идеальный для полета.
Несмотря на раннее время, вдоль края Первого яруса толпился народ. Пока «жук» с Генчем за рулем ехал к воздушной пристани, Кэтрин увидела, что и Круговой парк переполнен зрителями. Казалось, весь Лондон пришел проводить Валентайна. Никто, конечно, не знал, куда он направляется, но слухи носились по всему городу. Лондонцы не сомневались, что экспедиция Валентайна как-то связана с великолепной добычей, на которую рассчитывает лорд-мэр.
Для муниципалитета и гильдий установили временные трибуны. Кэтрин попрощалась с отцом в ангаре, среди деловитой суеты, и заняла свое место на трибунах рядом с другими историками, втиснувшись вместе с Собакой между Чадли Помроем и доктором Аркенгартом. Вокруг стояли самые выдающиеся граждане Лондона: папины коллеги-историки в строгих черных мантиях, члены Гильдии купцов в фиолетовых одеждах, серьезные навигаторы в зеленых куртках и стройные ряды инженеров, с ног до головы одетых в белую резину, будто огромные сувенирные ластики. Даже Магнус Кром в честь торжественного события нацепил на свою тощую шею старинную золотую цепь лорд-мэра.
Кэтрин была бы рада, если бы все эти люди спокойно остались дома. Трудно прощаться с близким человеком, когда стоишь в огромной толпе, где все кричат «ура» и машут флажками. Она погладила Собаку по голове и шепнула в мохнатое ухо:
– Смотри, вон папа поднимается по сходням. Сейчас запустят моторы.
– Хоть бы все прошло без сбоев, – пробормотал доктор Аркенгарт. – Столько рассказывают о том, как дирижабли взрываются ни с того ни с сего.
– Может, нам отойти подальше? – всполошилась мисс Плим, хлопотливая хранительница отдела мебели.
– Ерунда! – сердито сказала Кэтрин. – Не будет никаких сбоев.
– Да уж, Аркенгарт, помолчи, старый пень! – неожиданно поддержал ее Чадли Помрой. – Не волнуйтесь, мисс Валентайн, у вашего отца самый лучший дирижабль и самые умелые пилоты в мире! Никаких сбоев.
Кэтрин благодарно ему улыбнулась, но все-таки скрестила пальцы. Собака, почуяв ее настроение, тихонько заскулил.
Из ангара донесся стук захлопывающихся люков и отодвигаемых сходней. Трибуны затихли в ожидании. Верхний Лондон на миг перестал дышать. А потом оркестр грянул «Правь, Лондиниум» и механики Валентайна вытянули на свет «Лифт на тринадцатый этаж» – черную глянцевую стрелу, чья армированная оболочка блестела, словно шелк. На корме гондолы, на небольшом балкончике, стоял Валентайн и махал рукой, приветствуя механиков и пестрящие флагами трибуны. Потом он улыбнулся Кэтрин, мгновенно и безошибочно выделив ее лицо в общей толпе.
Она отчаянно замахала в ответ, а толпа орала, надсаживая глотки. Моторы «Лифта на тринадцатый этаж» медленно развернулись, занимая нужное положение для взлета. Техники отцепили причальные канаты, закрутились пропеллеры, и огромная махина поднялась в воздух в вихре конфетти. Ученики-историки развернули транспарант с надписью «Валентайнов день!». Толпа вопила так, словно не сомневалась, что дирижабль держится в воздухе только силой их любви: «Ва-лен-тайн! Ва-лен-тайн!»
А Валентайн не обращал внимания на шум и развевающиеся флаги. Он не сводил глаз с Кэтрин, подняв руку в прощальном приветствии, пока дирижабль не поднялся так высоко, что человека на борту невозможно стало разглядеть.
Наконец «Лифт» превратился в крохотную точку. Трибуны понемногу пустели. Кэтрин вытерла глаза, взяла Собаку за поводок и пошла домой. Она уже тосковала по отцу, но у нее был план. Она проведет собственное расследование и узнает, кто была та загадочная девушка и почему отец так ее испугался.
Глава 11Воздушная Гавань
Том помылся, выспался, наелся, и ему начало казаться, что приключения, пожалуй, не так уж и плохи. К утру он почти забыл мучения пешего похода и заточение в Спидвелле. Из обзорных окон на носу «Дженни Ганивер» открывался такой вид, что дух захватывало. Облака в лучах рассвета были похожи на золотые горы, и даже боль от предательства Валентайна поблекла рядом с этим зрелищем. За завтраком, попивая с мисс Фанг горячий шоколад, он уже вовсю наслаждался жизнью.