– Мы друзья! – снова крикнул Том.
Главарь вытащил из ножен саблю, но тут другой всадник выехал вперед, пришпорив коня, и что-то прокричал на островном языке, а потом по-англичански:
– Они мне нужны живыми!
Это была Анна Фанг. Она натянула поводья, спрыгнула с седла и подбежала к Тому и Эстер. Полы ее алого пальто развевались, словно знамя. За спиной у нее был длинный меч в ножнах, а на груди – бронзовый значок в виде сломанного колеса, символ Лиги противников движения.
– Том! Эстер!
Она обняла их по очереди, улыбаясь самой ласковой улыбкой.
– Я думала, вы погибли! Наутро после боя на Воздушной Гавани отправила Линдстрема и Ясмину вас искать. Они нашли потерпевший крушение воздушный шар среди эти ужасных болот и сказали, что вы наверняка мертвы. Я хотела, по крайней мере, тела найти, но «Дженни» сильно пострадала, и потом, я была очень занята, помогала вести город сюда, на ремонтную верфь… Но мы все за вас молились и приносили погребальные жертвы небесным богам. Как думаете, может, попросить деньги обратно?
Том молчал. В груди так болело – не вдохнуть, а не то что заговорить. Значок на пальто летчицы подтверждал, что Пиви не соврал, она – агент Лиги. Тома больше не очаровывали ее доброта и переливчатый смех.
Она что-то крикнула всадникам. Двое спешились и подвели к ним коней, изумленно косясь на труп Шрайка.
– Я должна ненадолго вас покинуть, – объяснила Анна Фанг. – Поведу «Дженни» на север, посмотреть, что за колдовство полыхнуло по всему небу. Островитяне о вас позаботятся. Ты верхом ездить умеешь?
Том никогда и лошадь-то не видел, какое там верхом… Но, оглушенный болью и потрясением, он не смог ничего возразить. Его закинули в седло лохматой лошадки и повели ее под уздцы вниз по склону. Том оглянулся – где Эстер? Она хмуро сгорбилась в седле другой лошадки. Потом ее плотным кольцом окружили всадники, и Том потерял ее из виду на узких многолюдных улицах караван-сарая. Целые семьи толпились возле своих домов, разглядывая северное небо, а сверху висела Воздушная Гавань, пробуя один за другим свои моторы, и поднятый ею ветер гонял между зданиями пыль и мусор.
В конце пути был каменный домик, и кто-то усадил Тома, а человек в черных одеждах и большом белом тюрбане осмотрел его избитую грудь.
– Перелом! – радостно возвестил он. – Я – врач, Ибрагим Назгул. У тебя четыре ребра вдребезги!
Том кивнул. Голова кружилась от боли и шока, но понемногу он начинал радоваться тому, что жив и что вокруг не дикари из Лиги, каких он ожидал. Доктор Назгул перебинтовал ему грудную клетку, а жена доктора принесла миску с тушеной бараниной и покормила Тома с ложечки. Свет лампы разогнал тени по углам, в дверях столпились дети доктора, глядя на Тома большущими темными глазами.
– Ты – герой! – объяснил доктор. – Говорят, ты победил железного джинна, который хотел нас всех убить.
Том сонно моргнул. Он почти забыл жалкую битву на краю болота. Все происшедшее поблекло, будто было во сне. «Я убил Шрайка, – подумал Том. – Ну, то есть, строго говоря, он и так был мертвый, но все-таки он был личностью со своими надеждами и мечтами, а я все это уничтожил». Том совсем не чувствовал себя героем, он чувствовал себя убийцей. Стыд и вина никуда не хотели уходить и отравляли его сны, когда он задремал, клюя носом над миской с бараниной.
Потом он оказался в другой комнате, в мягкой постели, а за окном было ослепительное бело-синее небо, и на оштукатуренной стене то появлялись, то исчезали квадраты солнечного света.
– Как себя чувствуешь, истребитель Сталкеров? – раздался голос.
У кровати стояла мисс Фанг и смотрела на Тома с улыбкой ангела со старинных картин.
Том сказал:
– Все болит.
– Путешествовать сможешь? «Дженни Ганивер» ждет, и я бы хотела отправиться до рассвета. Поедим уже в полете – я приготовила жабу в тесте.
– Где Эстер? – спросил Том, еще не до конца проснувшись.
– Она тоже летит с нами.
Том сел, морщась от резкой боли в груди и от воспоминаний.
– Я с вами никуда не полечу, – сказал он.
Летчица рассмеялась. Потом поняла, что он не шутит, и, встревоженная, села на край кровати.
– Том? Я чем-то тебя расстроила?
– Вы работаете на Лигу! Вы шпионка, ничем не лучше Валентайна! И нам помогли только потому, что рассчитывали вызнать что-нибудь про Лондон!
Улыбка сползла с лица мисс Фанг.
– Том, – сказала она мягко, – я вам помогла, потому что вы мне понравились. А если бы тебе пришлось видеть, как твои родители умирают от непосильного труда в жестоком беспощадном городе, – разве ты бы не захотел помогать Лиге в борьбе против муниципального дарвинизма?
Она протянула руку и отвела растрепанную челку у него со лба, и Том вдруг вспомнил давно забытое – как он маленький сильно болел и мама вот так сидела у его постели. Но на груди у мисс Фанг по-прежнему блестел значок Лиги, а предательство Валентайна еще кровоточило незажившей раной. Том больше не даст себя обмануть улыбками и добротой!
– Вы убивали людей. – Он оттолкнул ее руку. – Вы потопили Марсель…
– А иначе они бы напали на Сто островов, убили или угнали в рабство в сотни раз больше людей, чем я утопила своей малюсенькой бомбочкой.
– И вы еще задушили эту, как ее…
– Султаншу Палау-Пинана? – Улыбка снова мелькнула на ее лице. – Я ее не душила! Как можно! Я просто сломала ей шею. Нужно было с ней что-то делать; она позволяла плавучим городам-амфибиям устраивать дозаправку на ее острове.
Том не видел здесь повода для улыбок. Он вспомнил, как люди Рейленда лежали недвижимые в воздушной гавани Стейнса, а мисс Фанг сказала, что они просто без сознания.
– Может, я и не лучше Валентайна, – продолжала она, – но между нами все-таки есть разница. Валентайн хотел тебя убить, а я хочу помочь тебе остаться в живых. Ну что, поедешь со мной?
– Куда? – спросил Том с подозрением.
– В Шань-Го, – ответила Анна Фанг. – Готова спорить на что угодно, вчерашний свет в небе как-то связан с той штукой, которую Валентайн забрал у матери Эстер. А еще я узнала, что Лондон сейчас направляется к Щит-Стене.
Тома известие поразило. Неужели лорд-мэр вправду нашел способ пробить оборону Лиги? Это же лучшая новость за долгие годы! Что касается Шань-Го, это самое сердце Лиги противников движения, там порядочному лондонцу делать нечего.
– Я не стану вам помогать против Лондона, – предупредил он. – Там – мой дом.
– Конечно, – ответила Анна Фанг. – Но если Лондон готовится штурмовать Стену – как ты думаешь, наверное, людям, которых она защищает, нужно дать возможность уйти? Я хочу предупредить их об опасности и чтобы Эстер поехала со мной и рассказала всю историю со своей точки зрения. А Эстер поедет, только если поедешь ты.
Том засмеялся. Смеяться было больно.
– Вот уж вряд ли! Эстер меня ненавидит.
– Глупости, – хихикнула мисс Фанг. – Ты ей очень нравишься. Да она полночи мне рассказывала, какой ты добрый и какой невероятно храбрый, убил механического человека!
– Правда? – Том покраснел, вдруг преисполнившись гордости.
Он, наверное, никогда не привыкнет к Эстер Шоу и ее перепадам настроения. А все-таки она – самый близкий ему человек в этом огромном непонятном мире, и Том еще помнит, как она упрашивала Шрайка сохранить ему жизнь. Он должен ехать с ней, пусть даже в дикие земли Лиги. Пусть даже в Шань-Го.
– Хорошо, – сказал Том. – Я поеду.
Глава 25Историки
Из нависших над Лондоном сизых туч сыплется дождь – достаточно сильный, чтобы смыть снег и превратить землю под гусеницами города в густую желтую слякоть, но не загасить пожары в Панцерштадт-Байрёйте. Они все еще полыхают на северо-западе, словно погребальный костер титана.
На открытой всем ветрам крыше Инженериума стоит Магнус Кром, глядя на далекий столб дыма. Инженер-ученица держит над ним раскрытый зонт, а за спиной у нее замерли на страже шесть высоких неподвижных фигур в таких же резиновых плащах, как у других членов гильдии, только черных. Террористов, проникших накануне в Инженериум, все еще не поймали, и потому были приняты усиленные меры безопасности: отныне лорд-мэр никуда не выходит без своих новых телохранителей, первой партии Сталкеров доктора Твикс.
Разведывательный дирижабль гильдии, описав круг над зданием, садится на крышу. Из него выходит глава отдела безопасности гильдии инженеров, доктор Вамбрейс, и спешит к лорд-мэру. Полы резинового плаща хлопают на ветру.
– Ну что, доктор? – нетерпеливо спрашивает Кром. – Что вы увидели? Смогли приземлиться?
Вамбрейс отрицательно качает головой:
– Там всюду пожары. Но мы покружили так низко, как только смогли рискнуть, и сделали несколько фотографий. Верхние ярусы города расплавились и провалились на нижние. И, судя по общему виду, котлы и топливохранилища взорвались при соприкосновении с нашим энергетическим лучом.
Кром кивает:
– Кто-нибудь выжил?
– Между ярусами кое-где видно слабое шевеление, но в остальном…
Широко раскрытые глаза безопасника за толстыми стеклами очков – словно парочка улиток в аквариуме. В его отделе всегда живо интересуются новыми необычными способами истребления людей, и он все еще весь в азарте от зрелища обгорелых тел на улицах и площадях Панцерштадт-Байрёйта – многие так и остались стоять, превращенные в статуи единым взглядом МЕДУЗЫ.
– Лорд-мэр, вы намерены вернуться и переварить обломки? – спрашивает он, помолчав. – Пожары через день-два догорят.
– Ни в коем случае! – резко отвечает Кром. – Нужно спешить дальше, к Щит-Стене.
– Жители будут недовольны, – предупреждает Вамбрейс. – Они получили победу, теперь хотят добычу. Металлолом и запчасти…
– Я не ради металлолома и запчастей привел город в такую даль, – перебивает Кром, замерев у поручня и глядя на восток.
На горизонте уже видны белые вершины гор, словно ряд жемчужных зубов.
– Нельзя отвлекаться. Через несколько дней мы будем на расстоянии выстрела от Щит-Стены. Я заранее объявил праздничный день и прием в Ратуше по случаю эпохального события. Представьте только, Вамбрейс! Новые огромные охотничьи угодья!