– Но в Лиге теперь знают о нашем приближении, – предостерегает Вамбрейс. – Они постараются нас остановить.
Кром смотрит в будущее, и глаза его холодно сверкают.
– Валентайну даны четкие приказы. Лигу он возьмет на себя.
Так что Лондон потащился дальше, на восток. Столб дыма над мертвым Панцерштадт-Байрёйтом остался позади, и, когда Кэтрин шла к станции лифта, ее окружали размокшие остатки вчерашнего праздника. Ветер гонял по качающейся палубе смятые китайские фонарики. Люди в красной униформе Отдела вторичной переработки, толкая перед собой мусорные баки на колесиках, подбирали праздничные бумажные колпаки и отсыревшие под дождем транспаранты с надписями «Мы ♡ Магнуса Крома» и «Да здравствует Лондон!». Собака попробовал гоняться за лентами серпантина, но Кэтрин строго крикнула: «К ноге!» Не время было играть.
По крайней мере, в Музее никто не развешивал ни транспарантов, ни серпантина. Гильдия историков всегда с запозданием принимала нововведения инженеров – не сделали исключения и для МЕДУЗЫ. В пыльных полутемных залах царила тишина, как и подобает наутро после гибели целого мегаполиса. Звуки с улицы доносились приглушенно, словно между музейными витринами висели плотные шторы времени.
Тишина помогла Кэтрин собраться с мыслями, и, подходя к кабинету Чадли Помроя, она уже точно знала, о чем намерена говорить.
Она еще не рассказала мистеру Помрою, о чем узнала в Инженериуме, но старик видел, в каком она была состоянии, и совсем не удивился, когда Кэтрин с Собакой появились на пороге его кабинета.
– Мистер Помрой, – прошептала Кэтрин, – мне нужно с вами поговорить. Бивис еще здесь? У него все в порядке?
– Конечно, – сразу же ответил Помрой. – Входите!
В небольшом кабинете с отделанными деревом стенами обнаружился Бивис Под, одетый в мантию историка. В тусклом желтоватом свете музейных ламп его бритый череп казался хрупким, как яичная скорлупа. Кэтрин хотелось броситься к нему, обнять и попросить прощения за то, что втянула его в такие ужасные неприятности, но вокруг Бивиса сидели человек десять историков. Некоторые пристроились на подлокотниках кресел и на краешке письменного стола. Все они виновато посмотрели на Кэтрин, и она вдруг испугалась, что Помрой ее выдал.
– Не волнуйтесь, – ласково сказал Помрой. – Я просто решил: если Под будет гостить у нас в Музее, нужно его познакомить с моими коллегами. Среди нас нет друзей лорд-мэра. Мы все решили, что ученик Под может оставаться здесь, сколько понадобится.
Историки потеснились, освобождая для Кэтрин место рядом с Бивисом.
– Ты как? – шепотом спросила она.
У нее отлегло от сердца, когда Бивис немного нервно улыбнулся в ответ.
– Неплохо, – прошептал он. – Здесь так странно. Все деревянное и столько всяких древностей… Но историки очень добрые.
Кэтрин огляделась. Многих она знала в лицо. Вот доктор Аркенгарт, доктор Каруна, профессор Пьютертайд, молоденькая мисс Поттс, Норман Нанкэрроу из Отдела живописи и гравюр и мисс Плим, тихо всхлипывающая в платочек.
– Мы тут обсуждали уничтожение Панцерштадт-Байрёйта. – Чадли Помрой вложил в руки Кэтрин кружку горячего какао. – Это ужасное устройство, эту МЕДУЗУ.
– Кажется, все, кроме вас, от нее в восторге, – с горечью ответила Кэтрин. – Я полночи слушала, как они хохочут и кричат: «Молодец, Кром!» Я понимаю, все радуются, что нас не съели, но все-таки… По-моему, ничего нет веселого в том, что мы взорвали целый мегаполис.
– Это катастрофа! – горячо согласился старый доктор Аркенгарт, заламывая костлявые руки. – Вибрации от этой мерзкой машины сгубили мою коллекцию керамики!
– Да ну вас, Аркенгарт, с вашей керамикой, – рассердился Чадли Помрой. – А о Панцерштадт-Байрёйте вы подумали? Город сгорел дотла!
– Вот к чему приводит оголтелое увлечение олд-теком! – сказал профессор Пьютертайд. – История позволяет учиться на опыте бесчисленных столетий, а их интересуют только машины Древних!
– И чего Древние добились со своими машинами? – простонал Аркенгарт. – Испоганили свой мир и взорвали сами себя!
Другие историки печально закивали.
– В Панцерштадт-Байрёйте был замечательный музей, – сказала доктор Каруна.
– Насколько я знаю, там хранилась великолепная коллекция живописи, – подхватил Нанкэрроу.
– Уникальные образцы м-мебельного искусства тридцатого века! – возопила мисс Плим и разрыдалась на жестком плече доктора Аркенгарта.
– Извините бедняжку Мойру, Кэтрин, – шепнул Чадли Помрой. – Она сегодня с утра получила ужасное известие. Кром приказал сдать нашу коллекцию мебели в машинное отделение. Горючего, видите ли, не хватает, все из-за этого безумного рывка на восток.
В ту минуту Кэтрин было глубоко плевать и на мебель, и на керамику, но ее радовало уже то, что не одна она в ужасе от случившегося. Набрав побольше воздуха, она коротко рассказала о том, что они с Бивисом услышали в Инженериуме о МЕДУЗЕ и о том, что следующим этапом своего великого плана лорд-мэр назначил штурм Щит-Стены.
– Какой кошмар! – пронесся общий вздох, когда она закончила.
– Шань-Го – страна великой и древней культуры! Будь она за или против Лиги, нельзя взрывать Батмунх-Гомпу!
– Столько храмов!
– Керамика!
– Молитвенные колеса…
– Роспись по шелку…
– М-м-мебель!
– Вы о людях подумайте! – сердито воскликнула Кэтрин. – Надо что-то делать!
– Да-да! – согласились все и растерянно замолчали.
После двадцати лет правления Крома им трудно было даже помыслить о том, чтобы пойти против Гильдии инженеров.
– Но что мы можем сделать? – спросил наконец Помрой.
– Рассказать людям, что происходит! – сказала Кэтрин. – Вы – заместитель главы гильдии! Объявите собрание Совета! Заставьте их понять, насколько все это неправильно!
Помрой покачал головой:
– Они не станут слушать. Мисс Валентайн, вы же слышали вчерашнее ликование.
– Это только потому, что Панцерштадт-Байрёйт собирался нас съесть! Когда они узнают, что Кром задумал применить это оружие против еще одного города…
– Только громче будут кричать «ура», – вздохнул Помрой.
– К тому же он во все гильдии внедрил своих сторонников, – заметила доктор Каруна. – Старых заслуженных гильдейцев больше нет – умерли, или ушли в отставку, или арестованы по его приказу. Даже наши ученики одержимы олд-теком не меньше инженеров, особенно с тех пор, как Кром навязал нам в Главные историки своего ставленника Валентайна… Ах, простите, мисс Кэтрин…
– Папа не его ставленник, – сердито ответила Кэтрин. – Я уверена! Если бы он знал, что задумал Кром, ни за что не стал бы ему помогать. Наверное, потому его и отправили на разведку, просто убрали с дороги. Когда он вернется и узнает, что здесь происходит, он сумеет остановить Крома. Понимаете, это же он нашел МЕДУЗУ. Он ужаснется от одной мысли, что она убила столько народу. Он захочет загладить свою вину, обязательно!
Кэтрин говорила с такой убежденностью, что часть историков ей поверила, даже те, кого, как доктора Каруну, обошли с повышением, когда Кром поставил Валентайна во главе гильдии. А уж Бивис глядел на Кэтрин сияющими глазами. Он даже не смог бы подобрать название охватившему его чувству – в лабораториях этого не проходили. Он дрожал с головы до ног.
Первым заговорил Помрой:
– Мисс Валентайн, я очень надеюсь, что вы правы, потому что он единственный, кто способен бросить вызов лорд-мэру. Будем ждать его возвращения.
– Но…
– А пока мы договорились предоставить мистеру Поду убежище в Музее. Он может спать в старой Галерее транспорта, и пусть помогает доктору Нанкэрроу с каталогом нашего художественного собрания. А если инженеры за ним явятся, мы сумеем его спрятать. Я знаю, это не такой уж сильный удар по Крому, но поймите, Кэтрин: мы уже старики, нам очень страшно, и мы правда больше ничего не можем сделать.
Глава 26Батмунх-Гомпа
Мир вокруг менялся. В этом, конечно, не было ничего нового; первое, чему учат историков, – что мир постоянно меняется. Но сейчас это происходило невероятно быстро, буквально на глазах. С полетной палубы «Дженни Ганивер» Том видел обширные равнины Охотничьих Угодий с ползущими по ним крапинками городов. Напуганные загадочной вспышкой на севере, они разбегались со всей скоростью, с какой несли их колеса или гусеницы. Сейчас им было не до того, чтобы охотиться друг на друга.
– МЕДУЗА, – словно про себя прошептала мисс Фанг, глядя на далекий, подсвеченный пламенем столб дыма.
– Что это за МЕДУЗА такая? – спросила Эстер. – Вы что-то знаете, да? За что все-таки убили моих маму и папу?
– К сожалению, не знаю, – ответила летчица. – Я всего лишь слышала однажды это название. Шесть лет назад один агент Лиги пробрался в Лондон под видом пилота лицензированного дирижабля. Он наткнулся на что-то такое, что его заинтересовало, но что именно – мы так и не узнали. От него пришло только одно послание, всего два слова: «Берегитесь МЕДУЗЫ». Инженеры поймали его и убили.
– Откуда вы знаете? – спросил Том.
– Они прислали нам его голову, – сказала мисс Фанг. – Наложенным платежом.
Вечером она посадила «Дженни Ганивер» на один из удирающих городов – солидный четырехпалубник под названием Перипатетиаполис. Он мчался на юг, чтобы затаиться в горах по ту сторону Хазакского моря. В порту они услышали новые подробности о том, что случилось с Панцерштадт-Байрёйтом.
– Я видел это! – рассказывал какой-то летчик. – Был за сто миль оттуда, и все равно видел. С Лондона, с Верхнего яруса, вырвался язык пламени, неся смерть всему, к чему прикоснется!
– В Лондоне раскопали что-то, оставшееся после Шестидесятиминутной войны, – сказал вольнонаемный археолог. – Древняя Американская империя под конец совсем обезумела; я слыхал об ужасном оружии. Квантовый энергетический луч брал энергию не из нашей Вселенной…
– Кто теперь посмеет перейти им дорогу, когда Магнус Кром любого непокорного может испепелить в одно мгновение? – спрашивал насмерть перепуганный торговец из Перипатетиаполиса. – Лондон скажет: «Идите-ка сюда, я вас съем!» – и мы поползем, никуда не денемся. Конец нашей цивилизации пришел! Снова!