– Да! – Правитель радостно ухватился за эту мысль. – Метеорит или утечка газа… – Он погладил бороду, напомнив Тому старых маразматиков из Лондонского музея. – Возможно, Кром и вовсе к нам не пожалует… Быть может, он нацелился на совершенно другую добычу?
Но другие военные склонялись к тому, чтобы поверить Цветку Ветра.
– Он точно сюда явится, – сказала летчица из Кералы, немногим старше Тома, с обожанием глядя на Анну. – Фэн-Хуа, позавчера я летала на разведку на запад. До города варваров не больше пятисот миль, и он быстро приближается. Завтра к ночи мы можем оказаться в радиусе действия МЕДУЗЫ.
– И еще, в горах видели черный дирижабль, – добавил капитан Кхора. – Корабли, которые отправили ему наперехват, не вернулись. Я предполагаю, что это дирижабль Валентайна, «Лифт на тринадцатый этаж», шпионит за нашими городами, чтобы Лондону удобнее было их проглотить.
Валентайн! При мысли о том, что Главный историк свободно разгуливает в самом сердце Шань-Го, Том ощутил странную смесь гордости и страха. Эстер застыла, как только прозвучало имя Валентайна. Том покосился на нее, но она смотрела мимо него, в открытое окно, словно ожидала в любую минуту увидеть, как «Лифт на тринадцатый этаж» проносится над горами.
– Ни один город не может миновать Стену, – повторил правитель, верный своим предкам, но голос его звучал уже не так твердо.
– Правитель, поднимайте в воздух флот! – настаивала мисс Фанг. – Разбомбите Лондон, пока они не успели навести на вас МЕДУЗУ, чтобы наверняка.
– Нет! – крикнул Том, вскакивая.
Стул с грохотом отлетел в сторону. Том не верил своим ушам. Как она могла такое сказать!
– Вы говорили, что мы просто предупредим жителей! Нельзя бомбить Лондон, там же ни в чем не повинные люди!
Сейчас он думал о Кэтрин, уже представляя, как торпеды Лиги врезаются в Музей и в Клио-Хаус.
– Вы обещали! – жалобно закончил он.
– Фэн-Хуа не дает обещаний дикарям! – отрезала девушка из Кералы.
Но мисс Фанг шикнула на нее.
– Том, мы будем бить прицельно по Брюху и гусеницам. И по Верхнему ярусу, где размещается МЕДУЗА. Мы не хотим причинить вред невиновным, но что еще остается, когда варварский город нам угрожает?
– Лондон не варварский город! – заорал Том. – Вы сами варвары! Почему Лондону не съесть Батмунх-Гомпу, если ему это нужно? Не нравится – давно бы поставили свои города на колеса, как цивилизованные люди!
Несколько военных подняли крик, требуя, чтобы он замолчал, а девушка из Кералы выхватила саблю, но мисс Фанг всех успокоила парой слов и с обычной своей терпеливой улыбкой обернулась к Тому.
– Томас, – твердо сказала она, – тебе, наверное, лучше пока уйти. Встретимся позже, я тебя найду.
У Тома на глаза навернулись глупые слезы. Конечно, ему было жаль здешних жителей – он видел, что они никакие не дикари, и на самом деле не считал, что они заслуживают быть съеденными, но не мог же он спокойно слушать, как готовят нападение на его родной город.
Он с надеждой посмотрел на Эстер, – может, хоть она возьмет его сторону? Однако Эстер затерялась в каких-то своих мыслях. Ее пальцы снова и снова обводили шрамы под красным шарфом. Она чувствовала себя пристыженно и глупо. Стыдно, что она была так счастлива в небе с Томом, а ей нельзя быть счастливой, пока Валентайн безнаказанно бродит по свету. Глупо – потому, что, когда Том подарил ей шаль, она начала надеяться, что нравится ему, но стоило подумать о Валентайне, как она вспомнила, что никогда и никому не сможет понравиться в этом смысле.
Поймав взгляд Тома, она сказала только:
– Пусть хоть всех в Лондоне перебьют, мне-то что. Лишь бы Валентайна мне оставили.
Том отвернулся и деревянными шагами вышел из комнаты. Когда двери за ним уже закрывались, он услышал, как девушка из Кералы прошипела:
– Варвар!
Том побрел вниз, на пристань, где дожидались пассажиров воздушные шары, и сел на каменную скамью. Он был зол и мысленно перебирал, что можно было ответить мисс Фанг, если бы только догадаться об этом вовремя. Еще ниже в тени горы тянулись крыши и террасы Батмунх-Гомпы. Том попытался представить, как это – жить здесь изо дня в день и по утрам просыпаться, видя вокруг всегда одно и то же. Неужели не захочется перемен, движения? Как здешние жители спят ночью без убаюкивающего покачивания и урчания городских моторов? Неужели они любят свое странное место обитания? И вдруг Тому стало ужасно грустно оттого, что весь этот яркий, шумный древний город скоро превратится в щебень под гусеницами Лондона.
Захотелось увидеть больше. Том подошел к ближайшему воздушному шару и кое-как объяснил пилоту, что он – гость мисс Фанг и хочет спуститься в город. Летчик, улыбаясь, загрузил в корзину камни из груды, сваленной на причале, и скоро Том уже спускался, и мимо мелькали один ярус за другим. Спуск закончился на центральной площади, где сновало множество воздушных такси и со всех сторон лестницы вели вверх, к Орлиному Гнезду, и вниз, к магазинам и рынкам нижних уровней.
Известие о МЕДУЗЕ уже разнеслось по верхней части города, и многие дома и лавки стояли с закрытыми ставнями – владельцы бежали на юг, в другие поселения. Но на нижних ярусах еще толпился народ. Том бродил по крутым лестницам и оживленным базарам. На перекрестках ему попадались палатки предсказателей и алтари небесных богов, усыпанные серым пеплом от палочек благовоний. На центральной площади выступали свирепого вида акробаты-уйгуры, и повсюду Том видел солдат и летчиков Лиги: белобрысых великанов со Шпицбергена, иссиня-черных воинов Лунных гор, низкорослых темнокожих выходцев из стационарных поселений в Андах и людей с огненно-красной кожей из джунглей Лаоса и Аннама[15].
Том старался не думать о том, что эти люди, возможно, скоро начнут сбрасывать ракеты на Лондон, и просто наслаждался чередованием лиц и смесью незнакомых языков. Иногда кто-нибудь показывал на него и пояснял своим друзьям: «Том!», или «Томаш», или «Тао-ма!» Рассказы о его битве со Шрайком, распространяясь от одного торгового поселка до другого, перебрались через горы и встретили его в Батмунх-Гомпе. Том слушал это равнодушно. Ему казалось, что говорят о каком-то другом Томасе – храбром, сильном, точно знающем, что нужно делать, и не ведающем сомнений.
Он уже задумался, не пора ли вернуться во дворец и найти Эстер, как вдруг заметил поднимающегося по лестнице высокого человека в рваном красном плаще. Тот надвинул на лицо капюшон, опираясь на посох, а на плече у него висел дорожный мешок. Том повидал десятки таких бродячих монахов, служителей горных богов (на причале Анна Фанг остановилась возле одного такого, склонилась, поцеловала ему ноги и вручила шесть бронзовых монет, чтобы он благословил «Дженни Ганивер»). Но этот человек чем-то отличался. Том не мог отвести от него глаз.
Он пошел следом, стараясь не выпускать из виду красное одеяние. Они прошли через рынок пряностей, полный невероятных ароматов, потом по узкой улице Плетельщиков, где на шестах возле лавок висели сотни корзин, словно птичьи гнезда; Том на ходу задевал их головой. Чем его так зацепила походка этого человека и смуглая узкая рука, стискивающая посох?
Тут монаха как раз под фонарем остановила уличная девчонка, прося благословения, и Том увидел бородатое лицо под капюшоном. Он сразу узнал этот ястребиный нос и пронзительные глаза моряка, он понял, что амулет меж черных бровей скрывает под собой знак лондонской Гильдии историков.
Это был Валентайн!
Глава 27Доктор Аркенгарт вспоминает
В те последние дни Кэтрин подолгу пропадала в Музее. Лондон, рыча моторами, мчался к горам, а Кэтрин укрывалась в тишине музейных залов, куда не доносился визг пил, вгрызающихся в последние деревья Кругового парка, обреченные стать топливом, и восторженные вопли толпы, каждый день собиравшейся перед общественными визи-экранами, понемногу открывающими для публики подробности великого плана лорд-мэра. В Музее можно было даже забыть о безопасниках Гильдии инженеров, а они сейчас встречались на каждом шагу – не привычные громилы в белых плащах, а загадочная новая порода в черных плащах с капюшонами, молчаливые, чуть скованные в движениях, с зеленоватым отблеском за тонированными стеклами лицевых щитков. Воскрешенные мертвецы доктора Твикс.
Но если быть совсем честной с самой собой, в Музей ее манили не только тишина и покой. Там был Бивис. Постель ему стелили прямо на полу в старой Галерее транспорта, под пыльными моделями планеров и других летательных аппаратов. А Кэтрин с каждым днем все сильнее нуждалась в его обществе. Ей нравилось, что он – ее тайна. Нравился его тихий голос и странный смех, как будто на пробу, словно в Подбрюшье у него мало было поводов смеяться. Нравилось, как взгляд его темных глаз подолгу задерживается на ее лице и особенно на волосах.
– У меня раньше не было знакомых с волосами, – объяснил он однажды. – В гильдии всех учеников сразу после поступления обрабатывают специальным химическим составом, чтобы волосы не росли.
Кэтрин задумалась о его бледной гладкой голове. И это ей тоже нравилось – ему по-своему шло. Может, вот так люди и влюбляются? Не как в сказках, когда сразу понимаешь, что произошло нечто удивительное, а потихоньку, маленькими шажками – и вдруг однажды просыпаешься утром, и оказывается, что ты по уши влюблена, в кого совсем не ожидала… Например, в ученика-инженера?
Спросить бы у папы, если бы только он был дома.
Ближе к вечеру Бивис надевал мантию историка, прикрывал лысую макушку шапочкой и шел помогать доктору Нанкэрроу. Тот заново составлял каталог огромной коллекции живописи и графики, а заодно делал фотографии – на случай, если лорд-мэр надумает и музейные экспонаты отправить на топливо для двигателей. В это время Кэтрин в сопровождении Собаки бродила по Музею, выискивая находки своего папы. Стиральные машины, детали компьютеров, ржавая грудная клетка Сталкера… На всех этих предметах имелись этикетки с надписью: «Обнаружил мистер Т. Валентайн, археолог». Кэтрин представляла себе, как папа бережно извлекает их из земли, так долго хранившей свои сокровища, очищает от грязи и оборачивает холстиной для транспортировки в Лондон. «То же самое, наверное, он сделал и с фрагментом МЕДУЗЫ, – думала Кэтрин, шепча молитвы Клио в уверенности, что богиня незримо присутствует в этих пропитанных временем залах. – Он нужен Лондону! Нужен мне! Пожалуйста, помоги ему благополучно вернуться домой как можно скорее…»