– Шеф, я ее выследил! Она в Музее. Старина Крибер, ну этот, который держурит на контроле, сказал, она в последнее время часто там бывает…
– Вези меня туда! – кричит Валентайн.
– Вы уверены, шеф? – Пьюси уставился на свои ботинки, чтобы не смотреть в отчаянное, залитое слезами лицо хозяина. – Может, лучше дать ей успокоиться? В Музее с ней ничего не случится. Я думаю, ей просто нужно все обдумать. Поразмыслит и сама придет.
Валентайн падает в кресло. Старый пилот бесшумно обходит комнату, зажигая лампы. За окном сгущаются сумерки.
– Я вашу шпагу начистил и выходной костюм приготовил в гардеробной, – мягко произносит Пьюси. – Вы не забыли, сэр, сегодня прием у лорд-мэра? Не годится опаздывать.
Валентайн кивает, рассматривая свои руки, свои длинные пальцы.
– Пьюси, зачем я все это время потакал его замыслам? Зачем дал ему МЕДУЗУ?
– Не могу сказать, сэр.
Валентайн со вздохом встает и направляется в гардеробную. Он хотел бы мыслить так же четко, как Кейт; с такой же легкостью отличать, что правильно, что неправильно. Жаль, что ему не хватило мужества выступить против Крома. А сейчас уже слишком поздно. Поздно, поздно.
А Кром в это время отвлекается от своего обеда (овощное пюре и заменитель мяса, с нужным содержанием белков, углеводов, витаминов и так далее) и смотрит на трясущегося ученика-историка, которого Вамбрейс только что втолкнул к нему в кабинет.
– Итак, ученик Меллифант, если я правильно понял, вы что-то хотите сообщить?
Глава 32Чадли Помрой берет дело в свои руки
Кэтрин все-таки сумела совладать с собой. Еще недавно ей хотелось только забиться куда-нибудь в угол и умереть от горя, а сейчас она держится, и ничего. Похоже было, когда умерла мама. Кэтрин тогда была раздавлена, почти ничего не чувствовала и удивлялась, что жизнь продолжается. По крайней мере, сейчас с нею рядом Собака… и Бивис.
– Кейт, подай мне еще один винтик. Такой же, как этот, только подлиннее.
Она считала Бивиса милым, славным, немного беспомощным – тем, о ком нужно заботиться, потому что без нее он пропадет. Наверное, историки в Музее примерно так же к нему относились. Но сегодня она начала понимать, что на самом деле он намного умнее, чем она. Кэтрин смотрела, как он работает, склонившись над портативным аргоновым светильником в углу Галереи транспортных средств, тщательно отмеряет нужное количество чистящего порошка и растворителя для масляных красок. Потом начал сооружать часовой механизм из кусков медной проволоки, на какой подвешивают картины, и циферблата с приборной доски древнего «жука», время от времени проверяя, поместится ли устройство в сумку, припасенную Кейт.
– Кейт, винтик!
– А, да…
Она торопливо отыскала нужный винт в кучке деталек на полу и протянула Бивису. Потом глянула на часы: уже восемь. Скоро нужно будет вернуться в Клио-Хаус и с улыбкой сказать папе: «Прости, я вела себя как дурочка, с возвращением тебя, а можно, я пойду с тобой на прием к лорд-мэру?»
– Ну вот, – Бивис поднял сумку. – Готово.
– Совсем не похоже на бомбу.
– Балда, так и задумано! Смотри!
Он открыл сумку и показал Кэтрин спрятанный внутри прибор – красную кнопку, которую нужно будет нажать, и часовой механизм.
– Бабахнет не очень сильно, – честно признался Бивис, – но если ты сумеешь пристроить ее поближе к электронному мозгу…
– Как-нибудь исхитрюсь, – пообещала Кэтрин, забирая сумку. – Я же дочка Валентайна. Если кто и может подобраться к МЕДУЗЕ, так это я.
Ей показалось, что в его взгляде мелькнуло сожаление. Наверное, ему грустно оттого, что даром пропадет вся эта невероятная компьютерная мощь – чудо древних технологий, мечта инженера.
– Я должна это сделать, – сказала она.
– Я понимаю. Жаль только, что не могу пойти с тобой.
Кэтрин обняла его, прижалась щекой к щеке, губами к губам и почувствовала, как он дрожит. Его руки нерешительно потянулись к ее голове, погладили волосы. Собака тихонько зарычал – наверное, от ревности. Испугался, что Кэтрин разлюбит его и забросит, как старые плюшевые игрушки, которые грустят на полке у нее в комнате.
– Ох, Бивис, – прошептала Кэтрин, отстраняясь. – Что с нами будет?
Где-то вдали послышались крики. Шум доносился со стороны лестницы, с нижних этажей. Слов не разобрать, но сразу понятно, что случилось что-то не то; обычно в Музее никто не орет.
Собака зарычал громче и кинулся к двери. За ним и Кэтрин с Бивисом выбежали на полутемную площадку. Навстречу повеяло прохладным сквозняком. Лестница виток за витком уходила вниз, теряясь в темноте. Смутно поблескивали бронзовые перила. Снова крики, потом что-то с грохотом упало. На нижней площадке замелькали лучи фонариков, и тут отчетливо раздался голос Чадли Помроя:
– Безобразие! Это возмутительно! Вы вторглись на территорию Гильдии историков!
Безопасники Гильдии инженеров толпой поднимались по лестнице, громко шаркая резиновыми подошвами. Свет фонариков плясал на резиновых плащах и хитроумном оружии. У верхней площадки они замедлили шаг, увидев горящие глаза Собаки. Он прижал уши, зарычал и припал к полу, готовый броситься. Оружейные стволы разом нацелились на него.
Кэтрин схватила Собаку за ошейник и крикнула:
– Он вас не тронет, он просто испугался! Не стреляйте!
Но они все равно его застрелили. Коротко протрещали выстрелы. Пули ударили в Собаку с такой силой, что его отбросило к стене. Он взвизгнул, а потом наступила тишина. Только шорох от падения большого мохнатого тела. Кровь казалась черной в пляшущем свете фонариков. Кэтрин никак не могла вдохнуть. Руки и ноги тряслись мелкой противной дрожью, и справиться с ней не получалось. Кэтрин не смогла бы пошевелиться, даже если бы и хотела, но резкий голос на всякий случай гаркнул:
– Стоять, не двигаться, мисс Валентайн!
– Собака… – жалко прошептала она.
– Не двигаться! Зверюга сдохла.
По лестнице среди редких завитков дыма поднимался доктор Вамбрейс.
– Под, к тебе тоже относится, – прибавил он, увидев, что мальчик дернулся было подойти к мертвому волку.
Доктор Вамбрейс остановился на верхней ступеньке, улыбаясь Бивису и Кэтрин.
– А мы тебя всюду искали, ученик. Надеюсь, тебе стыдно за свое поведение. Дай мне сумку.
Бивис протянул сумку. Инженер выхватил ее из рук и открыл.
– Как и предупреждал Меллифант: бомба.
Он повернулся и начал спускаться по лестнице. Двое его людей потащили за ним арестованных.
– Нет! – закричала Кэтрин, цепляясь за руку Бивиса, когда их стали растаскивать в разные стороны. – Нет!
Ее голос отразился от потолка и полетел дальше, эхом отдаваясь в лестничном колодце, и ей самой показался беспомощным, как у капризничающего ребенка. Ребенок сделал какую-то мелкую пакость, а теперь отбрыкивается от наказания. Кэтрин пнула в лодыжку безопасника, который ее держал, но тот даже не вздрогнул; он был мужчина рослый, к тому же в сапогах.
– Куда вы нас ведете?
– Вы, мисс Валентайн, пойдете со мной на Верхний ярус, – ответил Вамбрейс. – И станете центром внимания на приеме лорд-мэра. Что касается вашего сердечного дружка, его отправят в Подбрюшье. – Вамбрейс усмехнулся, услышав как Бивис тоненько пискнул от страха. – О да, ученик Под, в Подбрюшье тебя ожидают весьма интересные переживания.
– Он не виноват! – Кэтрин видела, что ее дурацкий план разваливается прямо на глазах и отдачей задевает ее, и Бивиса, и бедного Собаку. – Я его заставила мне помогать! – крикнула Кэтрин. – Бивис ни при чем!
Но Вамбрейс уже отвернулся, а конвоир зажал ей рот ладонью, от которой пахло какими-то химикатами.
«Жук» Валентайна подъезжает к Ратуше. Там уже стоят «жуки» почти всех глав гильдий. Генч откидывает крышку, помогает хозяину выйти и хлопочет вокруг него, словно мать, провожающая сыночка в школу, – убирает волосы с лица, поправляет воротник парадной черной мантии, протирает рукоять шпаги.
Валентайн рассеянно смотрит в небо. Заходящее солнце озаряет высокие перистые облака. Ветер по-прежнему дует с востока, неся с собой запах снега, и на миг перебивает мысли о Кэтрин воспоминанием о Шань-Го. «Эстер Шоу найдет тебя», – прошептала Цветок Ветра, умирая. Откуда она знала об Эстер? Они же не могли встретиться? Могли или нет? Неужели Эстер все еще жива и каким-то образом оказалась в Батмунх-Гомпе? И теперь затаилась в горах, готовится снова пробраться на борт Лондона и еще раз попытаться убить Валентайна… Или, хуже того, навредить его дочери?
Он отталкивает широкие ладони Генча.
– Если вы, ребята, не слишком расстроитесь, пропустив прием у лорд-мэра, неплохо бы сегодня вывести «Лифт» на прогулку. Так, на всякий случай, а то вдруг эти дурные храбрецы из Лиги вздумают что-нибудь устроить.
– Так точно, шеф!
Оба старых пилота без энтузиазма готовились к торжественному приему. Подумаешь, великая радость – куча изысканных закусок и пижонской болтовни. То ли дело – возможность хорошей драки! Генч усаживается на сиденье рядом с Пьюси, и «жук» мчится прочь, распугивая попадающихся по дороге инженеров с гвардейцами. Валентайн, поправив галстук, быстрым шагом поднимается по ступенькам Ратуши.
Инженеры провели пленников через выставочные залы нижнего этажа к главному входу. По пути им ни души не попалось. Кэтрин никогда еще не видела Музей настолько пустым. Куда подевались историки? Понятно, что помочь они не в силах, но хотелось просто их увидеть. Убедиться, что кто-то знает о ее судьбе. Кэтрин все удивлялась, что позади не слышно постукивания когтей Собаки, а потом вспоминала. Бивис шел рядом, но смотрел прямо перед собой, словно уже видел Подбрюшье и то, что там с ним сделают.
Вдруг инженеры остановились на последнем пролете лестницы, ведущей вниз, к главному входу.
В вестибюле, спиной к высоким стеклянным дверям, выстроились историки. Пока люди Вамбрейса хозяйничали наверху, они разорили витрины в Отделе оружейного и военного дела и вооружились древними пиками и мушкетами, ржавыми мечами и жестяными шлемами. Кто-то держал в руках щит, кто-то нацепил кирасу поверх черной мантии. Сотрудники Музея были похожи на шайку разбойников из любительского спектакля.