– Что это значит? – грозно осведомился доктор Вамбрейс.
Вперед вышел Чадли Помрой, держа в руках мушкетон с широким раструбом. Кэтрин только сейчас заметила, что в тени за витринами прячутся еще историки, целясь сквозь ребра динозавров из старинных духовых ружей.
– Господа! – волнуясь, начал Помрой. – Вы находитесь на территории Гильдии историков. Убедительно вас прошу сейчас же отпустить этих молодых людей.
– Сейчас же! – подхватила доктор Каруна, наведя пыльный мушкет на красное колесо между бровей доктора Вамбрейса.
Инженер расхохотался.
– Глупое старичье! Вообразили, что сможете нас остановить? Да за то, что вы тут устроили, вашу гильдию распустят! Ваше дурацкое, никому не нужное барахло отправят в топку, а вас самих перемелют на специальных машинах боли в Подбрюшье! Вас ничего не интересует, кроме истории? Ну так вы сами станете историей! Мы – Гильдия инженеров! Будущее – за нами!
На один удар сердца стало тихо, только эхо слов Вамбрейса повисло в затхлом воздухе. И еще были совсем слабые звуки – скрюченные артритом пальцы легли на старинные спусковые крючки. И вдруг вестибюль заволокло дымом, трещат выстрелы, звук отражается от сводчатого потолка и снова рушится вниз. Грохочет мушкетон Помроя, и спрятанная в нише за билетной кассой старинная пушка выбрасывает целый сноп огня, как только доктор Нанкэрроу подносит зажигалку к запальному отверстию. Кэтрин видит, как Вамбрейса и двух его подручных сносит выстрелом в сторону, как падает навзничь доктор Аркенгарт, взмахивая руками, словно крыльями ветряной мельницы. Безопасник, державший Кэтрин, спотыкается, и мушкетная пуля с глухим стуком пробивает его резиновый плащ.
Безопасник валится на пол, а Кэтрин падает на колени, спешно соображая, где бы укрыться. От Вамбрейса остались только дымящиеся сапоги – это выглядело бы почти смешно, как в мультике, если бы не то, что в сапогах все еще торчат ноги. Половина безопасников выведены из строя, но оставшиеся сбились в кучу, и оружие у них получше, чем у историков. Они поливают вестибюль непрерывным огнем, пули высекают искры из мраморных плит пола, осколки костей динозавров разлетаются в разные стороны. Стекло витрин осыпается сверкающими водопадами, и прячущиеся за ними историки бегут прятаться в другое место, а кое-то остается лежать среди рассыпанных экспонатов. Аргоновые светильники под потолком лопаются один за другим, и постепенно в вестибюле становится темно, только мелькают вспышки выстрелов, от которых начинает мучительно болеть голова. Инженеры наступают, уверенно продвигаясь к дверям.
У них за спиной всеми забытый Бивис поднимает оброненное кем-то ружье, ощупывает его в поисках спускового крючка. Кэтрин наблюдает за ним. Вокруг свистят пули, осколки мрамора и с жужжанием проносятся боевые диски, но Кэтрин некогда искать укрытие: она глаз не может отвести от Бивиса. Он раскрывает подпорку на прикладе ружья, упирает ее в сгиб локтя, и в белых плащах инженеров появляются сзади синие дырочки. Инженеры взмахивают руками, роняют оружие и, закрутившись волчком, падают. Бивис Под смотрит на них через прицел так спокойно и серьезно – это уже не привычный Кэтрин мягкий, добрый Бивис, а человек, умеющий хладнокровно убивать, как будто его ум инженера нисколько не ценит человеческую жизнь; а может, он просто слишком много смерти видел в Подбрюшье и уже не придает ей большого значения.
Когда он прекращает стрельбу, становится очень тихо. Слышен только шорох резиновых плащей, укрывающих трупы, и быстрый костяной перестук. Не сразу Кэтрин понимает, что это у нее стучат зубы.
Из углов понемногу начали выползать историки. Кэтрин боялась, что их осталось меньше. В мелькании вспышек ей показалось, что всех перестреляли, но, хотя многих ранили, убиты были только некий Веймут – с ним она никогда не разговаривала – и доктор Аркенгарт. Старый хранитель керамики лежал у двери, на лице застыло возмущенное выражение, как будто смерть – новомодная причуда, которую он не одобряет.
Бивис так и стоял на коленях, растерянно глядя на ружье у себя в руках. Руки дрожали, над дулом ружья вился дымок.
Чадли Помрой, тяжело ступая, поднялся к ним по лестнице. Выстрелом у него сорвало парик с головы, и он придерживал руку – поцарапало осколком кости.
– Посмотрите только! – воскликнул Помрой. – Я, наверное, первый человек за миллионы лет, пострадавший от динозавра!
Он поморгал, глядя на Кэтрин с Бивисом, потом перевел взгляд на убитых инженеров. Никто не засмеялся над его шуткой.
– Ну что ж, – сказал Чадли Помрой. – Так, значит? Ну что! Мы им показали! Я рассказал нашим, что происходит, и все согласились, что так не годится. То есть почти все. Остальных заперли в столовой, и с ними – всех учеников, которые могли встать на сторону Крома. Кейт, видела бы ты нас! «Мы им не позволим забрать мисс Валентайн!» – сказали мы, и не позволили! Будут знать! Если рассердить историка, ему никакой инженер не страшен!
– Или ей, мистер Помрой! – подхватила Мойра Плим, тоже взбегая по ступенькам. – Пусть знают, что бывает с теми, кто портит музейную мебель! Пусть знают!..
Забрало шлема захлопнулось и заглушило конец фразы.
Кейт отыскала сумку – та лежала на лестнице, в грязи и крови. Если не считать отвратительных пятен, сумка была невредима.
– Мне надо на Верхний ярус, остановить МЕДУЗУ. По-другому никак. Сейчас пойду на станцию лифта и…
– Нет! – По лестнице взбежала Клития Поттс. – У дверей снаружи оставались двое инженеров, и они успели сбежать! Наверняка они уже подняли тревогу. На станции будут гвардейцы, и сюда вот-вот прибудут еще безопасники. Возможно, со Сталкерами.
Заметив встревоженный взгляд Помроя, она опустила голову, словно тут была ее вина.
– Простите, мистер П.
– Ничего, мисс Поттс. – Помрой добродушно хлопнул ее по плечу и чуть не сбил с ног. – Не волнуйтесь, Кэтрин! Мы найдем, чем занять этих чертяк, а вы тем временем проберетесь на Верхний ярус по Кошачьему лазу.
– Что это? – спросила Кэтрин.
– О нем все забыли, а историки помнят, – улыбнулся Помрой. – Старая лестница, еще с самых первых дней Лондона, когда лифтовая система была не всегда надежна. Лестница ведет с Третьего яруса до Верхнего, через Музей. Готова к путешествию?
Кэтрин кивнула, хотя совсем не была готова.
– Я пойду с ней, – сказал Бивис.
– Нет!
– Все в порядке, Кейт. Я так хочу.
Он начал переворачивать убитых инженеров, отыскивая не слишком продырявленный плащ. Выбрал один и стал расстегивать пуговицы.
– Если инженеры увидят тебя там одну, они догадаются, что случилось, – объяснил Бивис. – А если с тобой буду я, они решат, что ты арестована.
– Кейт, он прав, – кивнул Чадли Помрой.
Клития Поттс помогла ученику-инженеру надеть плащ и обтерла кровь подолом мантии. Помрой взглянул на часы:
– Восемь тридцать. По визи-экранам говорили, что МЕДУЗУ приведут в действие в девять. Времени тебе должно хватить, только идите поскорее, пока инженеры не вернулись с подкреплением.
Глава 33Вино, закуски и рассвет новой эры
На борту «Дженни Ганивер» все напоминало об Анне Фанг: след от ее губ на грязной кружке, вмятина от ее тела на незастеленной койке, недочитанная книга на приборной доске, с закладкой-ленточкой на странице 205. Эстер нашла в шкафчике полную шкатулку денег. Там были не только бронзовые монетки, но и серебряные ляны, и золотые соверены – столько денег они с Томом в жизни не видели.
– Она была богатая! – прошептала Эстер.
Том обернулся, сидя в кресле пилота, и уставился на деньги. За весь долгий полет от Шань-Го у него ни на миг не возникло сомнений из-за того, что они взяли себе дирижабль; казалось, они просто одолжили его на время, чтобы закончить важное для мисс Фанг дело. А сейчас, глядя, как Эстер пересыпает в ладони звякающие монеты, он почувствовал себя вором.
– Ей они уже не пригодятся, – сказала Эстер, захлопывая крышку шкатулки. – И нам тоже, потому что скоро мы будем там же, где она. Если только ты не передумал.
Том покачал головой, хотя, по правде, злость ушла, пока он осваивал управление дирижаблем и прокладывал курс на запад, борясь с переменчивой погодой в горах. Сейчас ему стало страшно, а еще он вспоминал Кэтрин и гадал, что с нею станет после смерти отца. Но Том все равно считал, что Валентайн должен заплатить за все горе, которое причинил другим. Том стал искать радиоволну Лондонского маяка, а Эстер продолжала рыться в шкафчиках, пока не нашла то, что искала: тяжелый черный пистолет и нож с длинным узким лезвием.
На один-единственный вечер лондонский Большой зал совета украшен флагами и фонариками и превращен в банкетный зал. Главы больших и малых гильдий оживленно беседуют, сидя на зеленых кожаных диванчиках или присаживаясь на край трибуны. Они обсуждают новые охотничьи угодья, время от времени поглядывая на часы. Приближается время выстрела МЕДУЗЫ. Среди приглашенных снуют ученики-инженеры, разнося экспериментальные закуски, приготовленные в отделе смотрителя Ниммо. Угощение коричневого цвета вкус имеет довольно своеобразный, зато нарезано в виде идеально ровных геометрических фигур.
Валентайн проталкивается через толпу туда, где виднеется лорд-мэр с помощниками: треугольник белой резины в окружении высоких черных силуэтов – Сталкеров-охранников. Валентайн хочет спросить, что стало с агентом, которого отправили искать Эстер Шоу. Расталкивая упитанных советников, он краем уха слышит обрывки разговоров.
– Смотрите, это Валентайн, вернулся из Шань-Го!
– Говорят, взорвал весь флот Лиги!
– Какие прелестные закуски!
– Валентайн! – приветствует его лорд-мэр. – А мы только вас и ждали!
Кром почти весел. Рядом с ним стоят гении, заставившие МЕДУЗУ вновь заработать: доктор Чандра, доктор Чабб и доктор Уизмер Сплей, а также доктор Твикс; она что-то сюсюкает и приседает в реверансе, поздравляя Валентайна с удачной вылазкой. За спиной у нее статуями застыли охранники в черном. Валентайн кивает им.