меняющимся ландшафтом? Как они засыпали без убаюкивающего гудения двигателей? Любили ли свой город? И внезапно на него навалилась грусть. Неужто этот бурлящий, колоритный древний город совсем скоро превратится в руины, которые гусеницы Лондона размолотят в пыль?
Ему захотелось осмотреть город. Он подошел к ближайшему воздушному такси, знаками и словами сумел объяснить пилоту, что он — гость мисс Фанг и хочет спуститься в город. Мужчина заулыбался и начал наполнять корзину камнями, беря их из пирамиды, сложенной рядом. Скоро Том вновь плыл мимо городских ярусов, пока пилот не высадил его на некоем подобии центральной площади. Десятки воздушных такси взлетали и садились на нее; лестница тянулась в обе стороны, поднимаясь к Высокому Гнезду и спускаясь к подножию Щит-Стены.
Весть о МЕДУЗЕ быстро разнеслась по Батманкх-Гомпе, и многие магазины закрылись, дома опустели, а их хозяева направились в города, расположенные южнее. Но на нижних ярусах людей все равно хватало, и, пока солнце переваливало через Щит-Стену, Том бродил по запруженным толпой базарам, улицам, лестницам. На перекрестках стояли будки предсказателей судьбы и часовни богов неба, посеревшие от пепла сгоревших благовоний. На центральной площади Том засмотрелся на представление акробатов-уйгуров. И везде он встречал солдат и пилотов Лиги: светловолосых гигантов со Шпицбергена, черных воинов с Лунных гор, людей с кожей цвета огня из анклавов Лиги в джунглях Лаоса и Аннама.
Он пытался не думать, что не сегодня-завтра некоторые из них будут сбрасывать ракеты на Лондон, и наслаждался калейдоскопом лиц и смешением языков. Иногда слышал, как кто-то говорил: «Том!», или «Томаз!», или «Тао-ма!», указывая на него своим друзьям. История о поединке со Шрайком распространялась по горам от одного торгового города к другому и добралась до Батманкх-Гомпы раньше него. Он не возражал. Только ему казалось, что говорят они о другом Томасе, сильном и отважном, который всегда знал, что надо делать, и не испытывал никаких сомнений.
Он уже собирался вернуться во дворец губернатора и найти Эстер, когда заметил высокого мужчину, поднимающегося по одной из лестниц. В потрепанной красной сутане и клобуке, низко надвинутом на лицо, с посохом в одной руке, другой рукой он придерживал висящий на плече рюкзак. Том уже встречал в Батманкх-Гомпе десятки таких странствующих святых людей — монахов, которые служили богам гор и ходили из города в город через высокие перевалы (на причале Анна Фанг встала на колени и поцеловала ноги одного из них, а потом дала ему шесть бронзовых монет, чтобы он благословил «Дженни Ганивер»). Но этот странник отличался от остальных. Что-то в нем привлекло Тома и не позволило отвести взгляд.
Он двинулся за монахом. Вслед за ним пересек ярмарку пряностей с тысячью удивительных, необычных запахов, прошел по узкой улице Ткачей, где на длинных палках висели сотни корзин, едва не задевая за голову. Что же заинтересовало его в походке этого мужчины, в длинной руке, сжимающей посох?
А когда под фонарем на центральной площади монаха остановила девушка, попросив благословения, Том увидел бородатое лицо, на мгновение показавшееся из-под клобука. Узнал крючковатый нос и светлые глаза. Понял, что амулет, висящий между черных бровей, призван скрыть татуировку — знакомый символ Гильдии Историков Лондона.
Он преследовал Валентина!
Глава 27. ДОКТОР АРКЕНГАРТ ВСПОМИНАЕТ
В эти дни, когда Лондон продолжал мчаться к горам, Кэтрин проводила в Музее много времени. В сумрачном лабиринте галерей она не слышала ни визга пил, которые спиливали последние деревья в Круговом парке, чтобы отправить их в топки двигателей, ни радостных криков толпы, каждый день собиравшейся у информационных экранов, чтобы послушать новые подробности великого плана Кроума, который наконец-то стал достоянием общественности. В Музее она могла даже забыть про службу безопасности Гильдии Инженеров: Лондон наводнили не только привычные громилы в белых плащах, но и какие-то новые, в черном, с замедленными движениями, с зеленоватым свечением из-под тонированных щитков, прикрывавших лицо, — Воскрешенные люди доктора Твикс.
Но если уж говорить откровенно, не только тишина и покой Музея заставляли ее приходить туда. Там был Бивис, которого устроили на ночлег в старой транспортной галерее, под покрытыми пылью моделями планеров и аэропланов. По мере продвижения Лондона на восток она стремилась подольше бывать с ним. Ей нравилось, что он — ее секрет. Ей нравился его мягкий голос, его странный смех. Казалось, он пробовал его на вкус, словно в Нижнем Брюхе смеяться ему не приходилось. Ей нравилось, как он смотрит на нее, его глаза не отрывались от ее лица, а особенно — от волос.
— Прежде у меня не было знакомых с волосами, — как-то признался он ей. — В Гильдии, как только мы становимся подмастерьями, головы обрабатывают специальным химическим составом, и волосы больше не растут.
Кэтрин думала о его бледном лысом черепе. Бивис ей очень нравился. Неужели это и называется «влюбиться»? Неужели это удивительное чувство не обрушивается на тебя внезапно, как в книгах, а медленно, постепенно нарастает, и, проснувшись однажды утром, ты понимаешь, что неожиданно для себя по уши влюблена в подмастерья-Инженера?
Ей очень хотелось, чтобы отец был рядом и ответил на волнующие ее вопросы.
Во второй половине дня, надев форму подмастерья-Историка и прикрыв лысый череп шапкой, Бивис спускался вниз к доктору Нанкэрроу, который заново составлял каталог огромной коллекции картин и рисунков Музея и фотографировал их на случай, если лорд-мэр прикажет отправить в топки и их. Кэтрин в это время ходила по Музею с Собакой, разглядывая экспонаты, найденные ее отцом. Стиральные машины, части компьютера, ржавую грудную клетку Сталкера. У каждого висела табличка: «Найдено мистером Валентином, археологом». Она могла представить себе, как осторожно он выкапывает их из земли, в которой они пролежали многие столетия, заворачивает в холст для транспортировки в Лондон. «Должно быть, точно так же он поступил и с фрагментом МЕДУЗЫ, когда нашел его», — подумала Кэтрин. В полной уверенности, что богиня истории живет в этих пропитанных временем стенах, она помолилась Клио: «Отец нужен Лондону! Пожалуйста, помоги ему вернуться домой невредимым, и поскорее…»
Но не Клио — Собака привел ее в тот вечер в отдел Естественной истории. Он увидел чучела животных в дальнем конце коридора и, глухо рыча, затрусил к ним, чтобы рассмотреть поближе. Старый доктор Аркенгарт, который как раз шел домой, испуганно попятился, но Кейт успокоила его.
— Не волнуйтесь, доктор! Он не кусается! — Она присела рядом с Собакой, подняв голову, посмотрела на акул и дельфинов под потолком, на огромного кита, которого сняли с тросов — под воздействием вибрации он мог их оборвать — и поставили к дальней стене.
— Впечатляет, не правда ли? — Доктор Аркенгарт обожал читать лекции. — Синий кит. Уничтожен охотниками в первой половине двадцать первого столетия. А может, двадцатого. Сведения путаные. Мы бы никогда не узнали, как он выглядел, если бы миссис Шоу не раскопала его окаменевшие останки.
Кэтрин думала о чем-то другом, но упоминание фамилии «Шоу» заставило ее прислушаться. Она взглянула на коричневые кости, лежащие в витрине, на которую указывал доктор Аркенгарт, и прочитала на табличке: «Кости синего кита, найдены миссис П. Шоу, независимым археологом».
«Пандора Шоу, — подумала Кэтрин, вспомнив запись в каталоге Музея. — Не Эстер. Разумеется, нет».
И лишь для того, чтобы отвлечь доктора Аркен-гарта от продолжения лекции, спросила:
— Ты ее знал? Пандору Шоу?
— Миссис Шоу? Да, конечно, — кивнул старик. — Очаровательная женщина. Археолог, жила на Открытой территории, подруга твоего отца. Конечно, в те дни у нее была другая фамилия — Рей…
— Пандора Рей? — Кэтрин знала, о ком речь. — Значит, она помогала отцу во время его экспедиции в Америку! Я видела ее фотографию в его книге.
— Совершенно верно. — Аркенгарт нахмурился, недовольный тем, что его прервали. — Археолог, как я и сказал. Она специализировалась на древних технологиях, но, если находила что-то еще, привозила нам, как эти окаменелости кита. Потом она вышла замуж за парня по фамилии Шоу и переселилась на маленький остров в Западном океане. Бедняжка. Такая трагедия. Ужасная трагедия.
— Она умерла? — спросила Кэтрин.
— Ее убили! — Доктор Аркенгарт выразительно вскинул брови. — Шесть или семь лет назад.
Мы узнали об этом от другого археолога. Убили в собственном доме, ее и мужа. Кошмар. Дорогая, что с тобой? Ты так побледнела, словно увидела призрака!
Кэтрин действительно стало нехорошо. Перед ее мысленным взором все сегменты картинки-головоломки внезапно сложились в единое целое. Пандору Шоу убили шесть или семь лет назад, в то самое время, когда отец нашел этот артефакт высоких технологий древности… Пандора — пилотес-са, археолог, женщина, побывавшая с ним в Америке, где он отыскал чертежи МЕДУЗЫ. А теперь девушка по фамилии Шоу хочет убить отца…
Она едва могла говорить, но все-таки выдавила из себя вопрос:
— У нее был ребенок?
— Думаю, да, думаю, был. — Старик на мгновение задумался. — Да, я помню, миссис Шоу однажды показывала мне фотографию младенца, когда привозила керамику для моего отдела. Прекрасные экспонаты. Ваза эпохи Электрической империи, одна из лучших в нашей коллекции…
— Вы помните, как ее звали?
— Да, одну минуту… Если не ошибаюсь, ЕЕ27190.
— Я не про вазу! Ребенка!
Голос Кэтрин эхом прокатился по галерее. Доктор Аркенгарт даже вздрогнул, потом на лице отразилась обида.
— Мисс Валентин, совсем не обязательно так кричать! Как я могу помнить имя ребенка? Фотографию она показывала мне пятнадцать или шестнадцать лет тому назад, а я никогда не любил детей. Несносные существа, писаются, кричат, не питают никакого уважения к керамике. Но, как мне кажется, этого звали Эгти, или Элл и, или…