«Ну, вот и все, — подумал устало. — Нету у тебя теперь взвода, сержант Чепрага. Сам его наполовину уничтожил, хотя вершить суд, даже правый, нельзя одному человеку».
И еще подумал, что навсегда вычеркнул себя из рядов доблестной молдавской армии.
10
Санитарная машина развернулась у здания Верховного Совета. Был поздний час, но Илона не сомневалась, что кого-нибудь из начальства застанет на месте, возможно, саму Матвееву. Нина Ивановна после гибели мужа, несшего службу по охране Дубоссарской ГЭС и застреленного полицаями возле плотины, нередко спала в своем кабинете на раскладушке. Тут же в канцелярском шкафу висел скромный гардероб: пара платьев и знаменитый камуфляжный комбинезон, в котором Нина Ивановна выезжала на боевые операции и в окопы к бойцам.
Скромность моложавой, очень симпатичной женщины удивляла. Когда девчата начинали жаловаться на скудность нарядов, Нина Ивановна утешала: «Начнем наряжаться, девоньки, после победы, а пока надо потерпеть...» Последнее было труднее всего, потому что этому «пока» не виделось конца.
В здании на первый взгляд было пустынно, но охранник, стоявший при входе с автоматом, сообщил:
— Наверху заседают. Жми туда.
Взбежав по лестнице, Илона услышала доносившийся из конференц-зала шум. Очередные словопрения совета трудового коллектива по защите прав рабочего класса проходили бурно. Почти все курили, отчего в зале нечем было дышать. Увидев в президиуме Матвееву, Илона успокоилась. Нина Ивановна здесь, значит, все будет в порядке. В своего кумира девушка верила безоглядно.
Привлеченная ее отчаянными жестами, Матвеева вышла из зала.
— У тебя такой вид, — сказала, — будто ты принесла весть о конце света.
— Хуже! — вырвалось у Илоны. — Гораздо хуже!
— Давай без эмоций. Рассказывай по существу, — насторожилась Матвеева, чутко уловившая приближение беды.
— Армия Молдовы напала на Бендеры! — выпалила Илона.
— Как понимать — напала? — переспросила Матвеева. — У нас с Кишиневом договоренность...
— Перемирие лопнуло! — воскликнула Илона. — Да вы прислушайтесь...
Девушка подбежала к окну, распахнула створки. Вместе с ночной прохладой в коридор хлынул гул отдаленной канонады. Его нельзя было спутать ни с чем другим. Наступление молдавской национальной армии на Бендеры, как и предупреждал Михась, началось ровно в полночь.
— Вот сволочи! — зло выругалась Матвеева.
Быстро вернувшись в зал, она стремительно подошла к столу президиума и повелительным жестом остановила очередного оратора, рассуждавшего о социальных гарантиях трудящихся.
Из зала донеслось:
— Опять Матвеева!
— Адмирал в юбке, черт побери всех баб!
— Нечего командовать, слазь с трибуны!..
— Тихо! — прикрикнула Матвеева, и обращенное к залу скуластое лицо ее побелело. Сверкающие гневом ярко-голубые глаза, казалось, смотрели на каждого в упор: — Говорильне конец! Сейчас каждый делом, а то и жизнью пусть докажет преданность идеям Приднестровья!
— Что произошло?
— По какому праву прерываете заседание?..
Реплики сыпались со всех сторон.
— Имею все права! — крикнула Матвеева. — Произошло самое страшное: на нас напала Молдова. В Бендерах идет бой: прислушайтесь!
В зале воцарилась звенящая тишина, и сразу стали слышны далекие разрывы снарядов. Народ в зале сидел разный, но за последние месяцы все они побывали под обстрелом. Ползучая необъявленная война шла давно. А Нина Ивановна уже распоряжалась, будто всю жизнь воевала и знала, что делать, какие меры принимать. Одних направила в штаб гвардии, других — в комендатуру, третьих — на заводы. И всем говорила:
— Поднимайте людей, Бендерам нужна помощь. Кто чем может!.. И готовьтесь к обороне Тирасполя!
— Неужели посмеют? — спросил пожилой мужчина.
— Еще как!
— Может, это провокация?
— Нет! — отрезала Матвеева. — Это агрессия против Приднестровской республики. И нам не жить, если не дадим отпор!..
Когда зал опустел, Нина Ивановна повернулась к Илоне:
— Пошли и мы.
— Куда?
— Едем в Бендеры. Посмотрим сами, что происходит в городе, и на месте примем меры. Для начала мобилизуем женсовет.
— Там, наверное, страшно...
— Нам не привыкать, девонька. Или боишься?
— Немного. Но это не имеет значения, — тихо отозвалась Илона.
На самом-то деле ей бывало жутко, когда солдаты перед носом размахивали кулаками, угрожая расправой за то, что они вывозят из части оружие. И когда офицеры осыпали женщин отборным матом по той же причине. И особенно, когда стреляли. Звук выстрела вызывал у Илоны ужас, но ни за что на свете она бы в этом не призналась.
По пути Матвеева зашла в свой кабинет, на котором значилось: «Заведующий отделом соцобеспечения». По телефону проинформировала о случившемся председателя Верховного Совета. Потом ловко натянула на мощный торс десантный комбинезон и опоясалась широким ремнем с кобурой на боку.
— Может, лучше не брать оружия, — сказала Илона. — В случае чего сойдем за тамошних жительниц.
— Теоретически ты права, девонька, — отозвалась Нина Ивановна, доставая из кобуры пистолет и проверяя, заряжен ли. — Но так спокойнее. Уверенно себя чувствую, когда есть чем защититься. Да и вряд ли меня отпустят с миром, ежели схватят. Думаешь, там, — кивнула в сторону реки, — не знают Матвеевой? Я у них вот где сижу, — резанула она ребром ладони по горлу.
До Днестра доехали на дежурной машине комендатуры. Охраняющие мост гвардейцы сказали: где-то совсем неподалеку находятся молдавские волонтеры. Они уже пытались взять мост, были отбиты и откатились назад. Лучше бы, конечно, на ту сторону не соваться, но коли припекло, пробираться следует где бегом, а где по-пластунски.
— Зря идете, тем более без охраны, — сказал старший машины, молодой капитан, привезший женщин. — Надо парочку гвардейцев прихватить.
— Целый взвод был бы лучше, — усмехнулась Матвеева.
Капитан иронию усек, но не обиделся, прекрасно понимая, на какой риск идут женщины.
— Держитесь правее, — посоветовал. — Там наши ракетчики стоят. А чуть дальше военный городок химбата. Волонтеры вряд ли туда сунутся, от военных ведь можно схлопотать...
— Трусоваты они в четырнадцатой, капитан, — презрительно сказала Матвеева. — Вместо того чтобы население защитить, по гарнизонам отсиживаются.
— Приказ получен — не вмешиваться, — смутился капитан.
Он чувствовал себя неуютно. Илона парню посочувствовала, Михась оказался в таком же положении, когда подчинился приказу защищать оружейный склад и открыл стрельбу. Но беспощадная Матвеева била под дых.
— Нейтралитет держите? Правильно! Негодяи, бандиты стреляют в стариков, убивают женщин, а вы, капитан, вместе с другими бравыми офицерами прикрываетесь приказом как фиговым листком. Наша, мол, хата с краю...
Женщины распрощались с капитаном, но его советом решили воспользоваться. Перейдя мост, повернули к старой крепости, где стояла ракетная бригада, и пошли вдоль каменного забора, опоясывающего территорию химбата. Обстрел города заставил военных усилить охрану подведомственных территорий, о чем свидетельствовали дополнительные посты. Несколько раз Матвееву и Илону Нечай окликали часовые, но, услышав в ответ женские голоса, пропускали беспрепятственно.
Дальше двигались переулками, минуя освещенные места. Стрельба мало-помалу стихала. Лишь изредка вдалеке разрывался снаряд или взвывала одиночная мина. Ночь шла на убыль.
— Пройдем через школьный двор напрямик, — предложила Илона. — Я лаз знаю, через него от мальчишек убегала, когда приставали.
— Так я и поверила. Ты же кокетка, — подзадорила Матвеева.
— Глупая была, трусиха, потому и убегала.
— Заметно. Когда во главе девчат на серьезное дело идешь, не очень-то похожа на тихоню.
— И то верно, — согласилась Илона. — Сейчас сама себя не узнаю. Даже мама заметила, что я стала резкая, нетерпимая. Очень, говорит, на вас похожа.
— Ничего в этом плохого не вижу, — отозвалась Матвеева. — Время наступило суровое. Нужны воля, смелость, хотя... Женщины от этого многое теряют. Мужики не очень-то жалуют баб с твердым характером...
Дырка в школьном заборе заросла колючим кустарником, и женщины здорово исцарапались, особенно Илона в легком платье.
— Не хнычь, сама выбрала дорогу, — утешила Матвеева.
— Зато прошли безопасно...
Илона не успела договорить фразу, как в кустах послышался характерный металлический щелчок — звук взводимого затвора.
— Кто здесь? — раздался приглушенный окрик.
Матвеева толкнула Илону к земле и выхватила пистолет.
— Стоять! — снова послышался голос. — Стоять! Стрелять буду!
— Не надо, — закричала Илона. — Мы свои!
— Кому свои, кому — чужие... — Голос незнакомца подобрел: — А ну, выходи, бабы, не бойтесь!
— Мы и не боимся, — ответила Матвеева, сместив на звук голоса дуло пистолета.
— Не надо, миленькая, не стреляй! — взмолилась Илона. — Я чувствую, он ничего нам плохого не сделает. Правда, товарищ?
— Будь по-твоему, девка, — сказала Матвеева и, решительно раздвинув кусты, шагнула вперед.
В предрассветном полумраке женщины увидели высокого плечистого мужика в армейском комбинезоне с тремя лычками на погонах.
— Откуда явился, сержант? — спросила Матвеева, опустив пистолет. — Из какой будешь армии?
— Не из какой... — Сержант не проявлял враждебных намерений и соглашался вроде бы на контакт. — Из одной армии ушел, к другой не прибился.
— Дезертир, значит? — уточнила Матвеева.
— Пусть так. Мне все равно, под какой кличкой ходить.
— Трус? Или прикидываешься?
— Послушай, хоть ты и баба, могу не посчитаться и по морде съездить. Кто такая, чтоб с молдаванина допрос снимать?
— Я Матвеева. Может, слыхал?
— Не доводилось.
— Ты с неба свалился, сержант? — вмешалась Илона. — Матвееву Нину Ивановну все знают. О женском движении Приднестровья много раз в газетах писали.