Был еще вариант спасения у подружки, но Янош отверг и это. Лейтенант служил в Тирасполе и амуры, скорее всего, крутил там. Оставалось единственное: укрыться в десантном полку. Во всяком случае сержант Чепрага сделал бы только такой ход...
Приняв решение, Янош успокоился. Теперь он знал, куда идти и как действовать. В свое время приходилось бывать в кишиневском полку. В части служили старые товарищи. Некоторые из бывших погранцов после Афгана поступили в школу прапорщиков ВДВ. Под предлогом встречи с ними он и проникнет в полк, а там видно будет. Обстановка сама подскажет...
На троллейбусе он доехал до КПП. Но тут его задержал здоровенный пикетчик с автоматом через плечо.
— Куда прешь, шустряк? — спросил, дыша перегаром.
Янош охотнее врезал бы этому наглецу парочку горячих, но ссориться с пикетчиком не входило в его планы. Лейтенант и так имел несколько часов форы.
— Я прежде тут служил, — сказал примирительно. — Земляков повидать приспичило.
— Нашел время для гостевания, — рявкнул детина. — А ты случаем не москаль?
— А ты случаем не фашист? Может, кровь у меня на проверку возьмешь?
— Кровь нам твоя не нужна, — вмешался второй пикетчик. — Документы предъяви.
Янош заставил себя успокоиться, вынул удостоверение.
— С этого бы начинал, — сказал верзила и повернулся к нетвердо стоявшему на ногах напарнику. — Наш он, дальнобойщик из автохозяйства. Не знаю, зачем понадобилось за забор, ну да черт с тобой...
— Спасибо земляк, век помнить буду.
— Чего уж, — махнул рукой пикетчик. — Я ведь служил в погранвойсках. Свой свояка видит издалека...
Следующая задержка произошла на КПП. Напрасно убеждал Чепрага дневального, тыча в нос военным билетом, что он свой и пришел повидаться с сослуживцами. Помощь пришла с неожиданной стороны.
— Чепрага, черт, дьявол... Ты ли это? Или я плохо вижу? — воскликнул неизвестно откуда появившийся на КПП старший прапорщик. — А говорили, будто тебя в Афгане пришили,
— Врали, сволочи. Как видишь, жив, — отозвался Чепрага, обрадованный так кстати подоспевшей поддержкой.
— Да ты, похоже, меня не узнал, — расхохотался прапорщик от избытка чувств. Был он толст, с выпирающим, как арбуз, брюхом. — Ну, конечно, куда уж прославленному самбисту снисходить до мелкой сошки — каптерщика...
— Рохля? Ты? — Чепрага с трудом вспомнил Илью Рох-лякова. Был когда-то на заставе самым тощим доходягой, которому вечно не хватало пайки.
— Эй ты, с кличками поаккуратней! — толстяк опасливо поглядел на дневального. — Сам ушел на вольные хлеба, а я при исполнении...
— Так точно, товарищ Рохляков, — козырнул Янош и широко улыбнулся. Встреча, похоже, сулила удачу.
— Пошли ко мне, отметим свиданьице. Товарищ со мной, — сказал Рохляков дневальному и обнял Яноша за талию.
— В каком качестве нынче служишь? — спросил Янош, проявляя максимум заинтересованности.
— Начальником продсклада.
— То-то вижу — раздобрел, — добродушно заметил Янош, мысленно возблагодарив судьбу, подкинувшую ему старого знакомца, к тому же чрезвычайно болтливого.
— Сейчас я за начальника службы. Уже четвертый месяц пошел, как замещаю, — продолжал с воодушевлением Рохля-ков, обрадовавшись неожиданному слушателю. — Офицеров в полку не хватает, солдат и того пуще. Знаешь, какой у нас недокомплект? Тысяча человек!..
Заперев за собой дверь на ключ, толстяк вытащил из сейфа бутылку коньяка, две стопки, пакет яблок. Жирные щеки его лоснились, глаза сияли от неподдельной радости.
— Выпьем за удачу, Чепрага! — воскликнул Рохляков. — Как хорошо, что ты живой. Очень рад и счастлив. Когда сообщили, что тебя того, я очень переживал.
Они выпили, заели яблоками прекрасный ароматный коньяк. Еще выпили, вспомнили бывших сослуживцев. Когда в комнате, служившей кабинетом, стемнело, Рохляков зажег настольную лампу и наконец спросил:
— Ты действительно просто так пришел? Время сейчас такое, сам понимаешь — спросить обязан.
— Понимаю и скажу откровенно как старому другу. Ищу я одного лейтенанта.
— Должок за Афган? — усмехнулся толстяк.
— Угадал. Пришел час, — подтвердил Янош. Рохле вовсе не обязательно было знать истинную причину. — Ты бы вышел, порасспрашивал, не появлялась ли тут подозрительная личность.
— Почему ж не поспрашивать? Сей момент пробегусь по следовой полосе.
Толстяк с готовностью встал и скрылся за дверью. Вернулся минут через двадцать и радостно сообщил:
— Тут твой лейтенант, у полковника сидит. Беседуют... Давай выпьем за разведку и разведчика, за меня, значит.
Сердце Яноша забилось. Выходит, он не ошибся и сейчас встретится с гадом лицом к лицу!
За дверью послышались шаги, потом затопало множество солдат. Толстяк снова выскользнул наружу, а когда вернулся, возбужденно сообщил:
— Там пришли из прокуратуры. И полицаи с ними. Тоже явились по душу твоего лейтенанта. Что он такое натворил?
Вместо ответа Янош придвинул стопку:
— Наливай, Рохля, выпьем!
Стало горько, но объяснить свои ощущения Янош не мог. С детства он недолюбливал органы правопорядка. Еще пацаном, лазая по чужим садам, имел с ними дело. И подростком попадал в кутузку за драки и разборки между «командами» совхоза и соседнего колхоза. Неприязнь к милиции осталась на всю жизнь и сейчас крепла с каждой минутой, потому что полицаям удастся исполнить долг, а Яношу — нет. Была цель, а теперь ее враз не стало, и жизнь потеряла смысл.
— Пойди узнай, как там полицаи управились, — попросил Чепрага.
Рохляков не очень твердо встал из-за стола и с готовностью отправился добывать информацию. Вернулся почти сразу и с порога выпалил:
— Они его не нашли!
— Как ты сказал?
— Нету лейтенанта, понимаешь? В кабинете командира его не обнаружили.
— Испарился?.. Так не бывает.
— У нашего полковника все может быть, — понизил голос толстяк. — Он такой... Разве допустит, чтобы десантника схватили в полку полицаи?
— А те, из прокуратуры, законченные идиоты, что ли?
— Говорят, они здорово ругались, грозили полковнику судом. А он в ответ улыбался и предлагал осмотреть все помещения.
— Раз предлагал, значит, был уверен в чистоте территории.
— Так точно!
Ушел-таки... Ушел, негодяй! Яношу бы негодовать, возмущаться, а он злорадствовал. Кость вам в глотку, менты проклятые, десантуру возмечтали на мушку посадить!
То, что полиции натянули нос, — нормально. Но от Яноша Чепраги лейтенант не уйдет. Он его из-под земли достанет. Ответит служивый за Агнешку. Ответит!..
5
Степь дышала зноем, пахла спелостью колосьев. Густые, вымахавшие в пояс ростом, они стояли, приспустив гривастые головы. Вдалеке виднелось поле подсолнухов. Черные «тарелки» с перезревшими семечками едва держались на подсыхающих стеблях. Воздух недвижно стоял над землей, позолоченный солнцем. Обжигающее марево застилало горизонт, отчего виноградники на взгорках качались, как паутина, а изумрудно-фиолетовые гроздья воспринимались чем-то нереальным.
Однако именно виноград спасал от голода. Добывать пищу в селах Обут остерегался, а виноград ел до отвала. Помешать было некому, люди на полях не встречались. Желающих во имя спасения урожая получить пулю в живот не было.
Обут держал путь на юго-восток. Там находились Бендеры, и туда он стремился всей душой. Только под крышей Илоны окончатся мытарства. Он почувствует себя в безопасности, отдохнет и сможет обдумать дальнейшую судьбу.
На машине от Кишинева до Бендер езды тридцать-сорок минут. Пешком же, когда на пути кордон за кордоном и каждый нужно обойти, километры растягиваются до бесконечности.
Вначале Обут решил идти ночью. Первый день он так и сделал. Когда разведчики — спасибо полковнику Голубеву — вывели его за город, уже рассветало. Измученный испытаниями, лейтенант отыскал копну сена, вырыл в ней нору и, забравшись поглубже, заснул. Проснулся, когда солнце посылало на землю последние лучи. Почувствовал зверский голод, заполз в виноградник и с жадностью набросился на янтарные ягоды. Дождавшись темноты, отправился в путь и часа через два вышел к селу. На указателе, подсветив спичкой, прочел: «Костешты». Получалось, что забрал он резко вправо и далеко ушел от основной магистрали.
Чертыхнувшись, Михаил повернул влево, обнаружил грунтовую дорогу и прибавил шаг. Росшие вдоль кювета кусты помогли бы в любой момент спрятаться от случайных прохожих, но эти же кусты закрывали перспективу на поворотах. Вот почему Михаил .не заметил горевшего неподалеку костра. Буквально в пятидесяти метрах увидел пляшущие языки пламени и сидевших вокруг вооруженных людей. Это была, конечно же, волонтерская застава, ибо в отблесках огня Михаил увидел перегородившие шоссе бетонные плиты.
— Кто идет? — крикнули от костра. — Стоять!
Выполнять команду Михаил не собирался. Одним махом перепрыгнул обочину, скатился в кювет и рванул в обратную сторону. Вдогонку ударила автоматная очередь. Преследования слышно не было. Искать беглеца во тьме волонтеры посчитали бессмысленным. Но урок получен: ночь — не лучшая пора для путешествия. Передвигаться нужно днем, когда окрестности далеко просматриваются.
На следующий день, с рассвета до полудня, он добрался до Новых Авен, стоявших на полпути между Кишиневом и Тирасполем. Отсюда до Бендер с учетом зигзагов, которые придется совершать при обходе застав, Михаил имел шанс добраться к месту вечером и встретиться наконец с любимой...
Образ девушки, вставший перед глазами, притупил бдительность. Солнце обволакивало теплом, сады источали пьянящие ароматы. После бессонной ночи клонило в дрему, дорога порой теряла реальные очертания. Увидев неподалеку озерцо, Михаил свернул на тропинку. Мучила жажда. Но едва он склонился к воде, как за спиной кто-то передернул затвор. Михаил стремительно выпрямился, резко обернулся. В нескольких шагах от него стояли два волонтера.
— Эй ты, откуда явился? Отвечай, — спросил тот, что постарше, худющий мужик с недобрыми косящими глазами.