Сабину удивляло, что такой эгоцентрик, как Вессели, на все лады расхваливал своего ученика Снейдера. Но в одном Вессели ошибался.
– У Снейдера не может быть стопроцентной раскрываемости, иначе мы бы не разбирали на его занятиях нераскрытые убийства.
– Дитя мое. – Вессели улыбнулся. – Я предполагаю, что Мартен давно уже раскрыл их, но преступники не были осуждены по всевозможным бюрократическим причинам. Мартен просто хочет проверить, насколько умны его студенты. Поверьте мне, он знает ответ!
Сабина немного оторопела. Что-то внутри ее протестовало против этого утверждения.
– При всем уважении, я другого мнения.
– Вы ошибаетесь! – заявил Вессели, не дав ей объясниться.
Как он может такое утверждать?
– Снейдер, возможно, не замечает взаимосвязи в двух делах.
Вессели махнул рукой:
– Чепуха!
Она наклонилась вперед.
– В обоих случаях преступник оставил фиктивные следы. Возможно, несмотря на различные способы совершения убийств, это был один и тот же человек. Возможно, основной целью были не сами жертвы, а козлы отпущения, которым…
– Это же ерунда! Никто не станет совершать убийство только для того, чтобы возложить вину на другого?
– Еще как станет! На богатого берлинского врача и клиента психиа… – Она осеклась. Проклятье!
Вессели ухмыльнулся.
– А, «Многоножка» и «Ваттовое море».
Лучше бы Сабина откусила себе язык.
– Похоже, Мартен не очень впечатлен вашей теорией. Вы поэтому хотели попасть в архив, чтобы отыскать еще один похожий случай? – спросил Вессели. Его зрачок потемнел. – Я видел, что вы взяли дело каннибала. Ну как, нашли что-нибудь, Кларис Старлинг?[10]
У Сабины по спине пробежала дрожь. Теперь она точно знала, что Вессели не хотел затащить ее в постель. Ее злость на саму себя превратилась в скепсис. Зачем ему нужна эта информация?
Подвал Брайншмидта напоминал мастерскую Герхарда. Брайншмидт свалил здесь много мусора, потому что Ингрид этот хлам точно не принадлежал. Из большинства барахла Герхард легко мог бы спаять свои произведения искусства.
Мелани захватила с собой из машины фонарик, а в подвале нашла старые перчатки, которые надела, чтобы не оставлять отпечатков пальцев – на случай, если сотрудники экспертно-криминалистической службы будут изучать подвал.
Она протиснулась мимо старых мониторов, телевизоров и видеопроигрывателей к самой дальней стене подвала. За матрасом и стеллажами, уставленными коробками с электроприборами и запчастями, она обнаружила только канализационные трубы и бетон. Никакого входа в потайное подвальное помещение. Ни за шкафами, ни под половиками. Правда, на одной полке под наждачной бумагой она нашла пистолет и задалась вопросом, зачем электротехнику понадобилось оружие, но никакой татуировочной машины. Это было бы слишком круто.
Выбившись из сил, она села на какой-то сундук, сняла перчатки и вытерла пот со лба. Ее руки пахли резиной и металлом, наверняка она только что измазала себе лоб. Было уже девять вечера, и за узкими подвальными окнами наступила кромешная тьма. Луч фонарика осветил корпус старого компьютера. Долгое время Мелани сидела с отсутствующим взглядом и смотрела в никуда. Если Брайншмидт застанет ее в своем доме, у нее не только отберут это дело, но и отстранят от должности. Но хуже всего, если она потеряет доверие Клары.
«Пора уходить!»
Она уже хотела подняться, но тут ее взгляд сфокусировался, и она заметила наклейку на компьютере.
«Ядерная энергия? Нет, спасибо!»
Она осветила корпус с другой стороны.
«Спасите тюленей!» Ниже наклейка с Бобом Марли. Это был зеленый компьютер Ингрид! Мелани чуть было не рассмеялась. Она помнила эту вещь. Они с Ингрид сидели на кухне, бродили по Интернету, и Ингрид показала ей свой аккаунт на одном сайте знакомств. Тогда Мелани находила еще забавным все те сумасшедшие вещи, которые незнакомые мужчины писали подруге. Но затем в жизни Ингрид появился Брайншмидт, и ее словно подменили. Она не послушала совета Мелани не торопиться, и вскоре Брайншмидт сумел подчинить ее себе. Ингрид велела говорить по телефону, что ее нет дома, а когда Мелани в последний раз навестила подругу, та захлопнула дверь у нее перед носом. На этом их тридцатилетняя дружба резко оборвалась, как кинопленка.
Мелани опустилась на колени и с любопытством рассматривала последнюю памятную вещь, оставшуюся от Ингрид. Головки шурупов в корпусе были поцарапаны и изношены, словно компьютер часто разбирали и снова собирали. Когда Мелани осторожно подвинула его к себе ладонями, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, одна стенка со стуком отвалилась. Мелани посветила внутрь корпуса фонариком.
Так как Герхард любил мастерить и «прокачивать» ее компьютер, она знала, как он выглядит изнутри. Обычно большая часть системного блока была пустой. Но только не здесь! В корпусе находились кабель, металлическая пластина и прочие штуки, которые она никогда не видела ни в одном компьютере.
Как-то раз Герхард вытащил из озера Нойзидлер недалеко от кемпинга микроволновую печь и сварил из нее фигуру, которую назвал Телепузик. Механизмы в компьютере Ингрид напоминали внутренности той микроволновки.
Мелани быстро достала из кармана телефон, осветила фонариком конструкцию и другой рукой сделала несколько фотографий. Снимки получились не самые удачные, но техник сможет разобраться. Лучшее фото Мелани отправила по почте Герхарду. Когда письмо ушло, она позвонила мужу.
Ее колени уже болели от неудобной позы. По лбу стекал пот.
«Ну же, подойди к телефону!»
Наконец Герхард ответил:
– Черт возьми, где тебя носит?
– Я в подвале Клариного дома.
– Почему ты разговариваешь шепотом?
Она не ответила.
– О нет, только не говори, что проникла туда без разрешения.
– Я отправила тебе фото по мейлу.
– Ты одна в доме?
– Да.
– О господи! – воскликнул он. – Тебя на минуту нельзя оставить… О’кей, я только что получил фотографию.
– Что ты думаешь?
– Подожди…
Через несколько секунд он снова был на линии.
– Похоже на магнетрон микроволновой печи. Что ты там вообще делаешь?
– Эти детали находятся внутри компьютера Ингрид. – Мысли путались у нее в голове. – Возможно ли, что компьютер генерирует микроволны, когда его включают в сеть и загружают?
Герхард фыркнул.
– Я что, Альберт Эйнштейн? Не могу так просто сказать. Нужно поближе рассмотреть эту штуку.
– Это невозможно, – прошептала она. – Я могу только попытаться сделать более качественные фотографии.
– Забудь, это ничего не даст. Нужно загрузить компьютер.
Мелани опасалась включать прибор в розетку и нажимать на кнопки.
– Что ты там, собственно говоря, делаешь? Ты что, вломилась в дом? – Герхард звучал уже не просто обеспокоенно, а взволнованно. – Немедленно выбирайся оттуда!
– Я должна сначала изучить компьютер.
– Что, если придет Брайншмидт и застанет тебя там?
– У меня больше не будет такой возможности.
– Тогда возьми компьютер с собой, – предложил Герхард.
– Ты с ума сошел? – вырвалось у нее.
– Ты зашла так далеко, теперь уже все равно.
– Возможно, ты, как журналист, и можешь позволить себе подобную выходку, а у меня нет ордера на обыск.
– В таком случае я бы сказал, что из нас двоих ты сумасшедшая, – ответил он. – Сколько у тебя осталось времени?
– Брайншмидт с Кларой ночуют сегодня у его матери, но, конечно, он может вернуться в любой момент, если что-то забыл.
– Тогда тебе нужно немедленно убираться из дома. Но возьми компьютер с собой!
– Нет.
– Если он заметит, что ты была в подвале, а в системном блоке окажутся улики против него, Брайншмидт избавится от компьютера.
Вполне возможно. А Брайншмидт обязательно заметит! Потому что Мелани не могла запереть террасную дверь снаружи. Она стала кусать ногти.
– Я могу внимательно изучить компьютер только дома, – сказал Герхард.
– Помолчи секунду, мне нужно подумать, – перебила его Мелани. Вообще-то она надеялась найти следы исчезновения Клары, вместо этого в голове у нее сейчас мелькали самые дикие мысли о смерти Ингрид. Но как бы Мелани ни очаровывала верховного прокурора и судью Хиршмана, у нее нет шансов получить ордер на обыск этого дома. Но чтобы выяснить больше о причинах смерти Ингрид, она должна забрать компьютер. Герхард прав! Даже если она рискует тем, что обнаруженные улики нельзя будет использовать ни в одном судебном процессе. В худшем случае это будет означать, что обвиняемого оправдают.
– Ну что? – торопил Герхард.
Мелани услышала по телефону, как залаяла Шейла.
– Я должна придерживаться законов.
– Непостижимо! Подумай, ты уже проникла в чужой дом.
– Но даже если мы найдем какие-то доказательства, то не сможем ими воспользоваться, потому что они ничего не будут значить в суде.
– Этот запрет использования незаконно полученных улик действует только в Германии, но не у нас, – напомнил он ей.
– Да, но любой адвокат обвинит меня в том, что я произвела дома какие-то махинации с компьютером, потому что Ингрид была моей лучшей подругой. Верховный прокурор отберет у меня это дело. И не только. Я подвергнусь дисциплинарному наказанию, на меня могут завести уголовное дело и даже уволить. – Она замолчала. – Что мне делать?
– Ты должна решить, что для тебя важнее, – прозвучал лаконичный комментарий Герхарда. – Ты хочешь это выяснить или нет?
Шейла снова залаяла.
– Я пойду на это. – Она завершила разговор, сунула телефон в карман и натянула перчатки.
«Я задыхаюсь, мои легкие горят от боли. Хотя дождь тонкими иголками впивается мне в лицо, а холодный ветер продувает насквозь, по спине у меня течет пот. Температура воздуха не выше нуля. Мое дыхание замерзает, а колени слабеют уже после второго шага. Она тяжелее, чем я думал.