– Снова вы? – вырвалось у Фальконе. – Открыть вам бассейн?
Вообще-то он вовсе не был таким злым и грубым, каким хотел казаться. Сабина подмигнула ему.
– Как мне найти бюро Мартена Снейдера?
– Вы знаете, почему Бога зовут Богом? – спросил ее Фальконе.
Она помотала головой.
– Потому что имя Мартен С. Снейдер было уже занято. – Фальконе захихикал.
Сабина из вежливости рассмеялась.
– Смешно… Не могли бы вы объяснить мне, как к нему пройти?
Бюро Снейдера находилось на том же этаже, что и кабинет президента Хесса, даже рядом, только в противоположном конце коридора. Окна шефа выходили на лес и учебный полигон, окна Снейдера смотрели на город.
Сабина постучала в дверь. В то утро Снейдер был в мерзком настроении, но прежде чем поиски информации сведут ее с ума, она должна с ним поговорить.
Она постучала еще раз. Никакой реакции. Тогда она нажала на ручку. Дверь открылась, и она нерешительно вошла.
– Господин Снейдер? Я…
– Если я не сказал «Войдите», значит, не хочу, чтобы меня беспокоили.
– Извините. – Сабина попятилась, одновременно оглядываясь. Ламели жалюзи были почти полностью опущены. Она рассчитывала на тяжелый запах ванильного чая, но в кабинете пахло свежестью и ароматическим маслом. Окно было откинуто, и жалюзи дребезжали на ветру. В центре стояла массажная кровать, на которой лежал Снейдер. Голый, на животе, с одним только полотенцем на бедрах. Его длинные белые ноги свисали с края кушетки.
Сабина отступила назад.
– Что вы там делаете? – вырвалось у нее.
В этот момент из соседней комнаты вышла маленькая азиатка, которую Сабина видела до этого в вестибюле. Заметив Сабину, она едва заметно поклонилась.
– Шиацу[15], – ответила она и потерла себе руки.
Снейдер с упреком посмотрел на японку.
– Это мое бюро, здесь я задаю вопросы.
– Да, да… – Она закатила глаза и бросила Сабине многозначительный взгляд.
– Акико, я знаю, что вы думаете! – предостерег ее Снейдер.
– Да, да, великий Мартен Снейдер всегда знает, что думают другие.
Сабина не смогла сдержать улыбку.
– Разве шиацу обычно занимаются не на полу и не в одежде?
– Hai[16], – ответила Акико. – Но Мартен Снейдер предпочитает обнаженным и на кушетке. – Она подняла плечи. – Мне нелегко.
Оба помещения, соединяемые небольшой дверью, напоминали миниатюрные апартаменты: с чайной секцией, рабочим местом с компьютером, стенным шкафом и библиотекой. Правда, никаких комнатных растений. Сабина знала причину. Снейдер утверждал, что они лишают его воздуха, а ему необходим кислород, чтобы думать. Сабина украдкой заглянула в соседнюю комнату. Она не удивилась бы, окажись там джакузи и инфракрасная сауна. Но вместо этого на полу возвышались горы документов, которые грозили в любой момент развалиться.
– Этот беспорядок… после того вторжения в ваше бюро? – спросила она.
– Откуда вы знаете?
– От Бессели.
Акико просунула руку Снейдеру под живот, а другой надавила на позвоночник.
– А! – Снейдер поморщился.
– Вы большой сильный мужчина, вы выдержите, – сказала Акико и продолжила.
– Вы меня убить хотите? Если будете так давить, я добьюсь судебного постановления и отправлю вас в сизо.
– Как пожелаете! А сейчас не двигайтесь! – Акико прощупывала дальше. – По-прежнему толстый кишечник, – вздохнула она. – Это душевные проблемы. Вы слишком много переживаете.
– Да, из-за вас и ваших методов, – отозвался Снейдер.
Акико улыбнулась с мудрым видом.
– Каждый день выделяйте полчаса на ваши проблемы и ложитесь в это время вздремнуть.
– Да, Конфуций, но при таком количестве проблем мне ежедневно нужно спать по тридцать часов.
Акико закатила глаза.
– Вы такой же, как все. В первой половине жизни тратите здоровье, чтобы заработать деньги, а во второй половине тратите деньги, чтобы вернуть здоровье.
– А вы неплохо на этом зарабатываете. – Снейдер покосился на Сабину. – Вы наконец скажете, чего хотите?
– Я напряжена, и мне тоже нужен массаж, – вырвалось у Сабины.
Акико, хихикая, покачала головой.
– Послушайте! Больше никогда не пытайтесь шутить в моем присутствии! – Снейдер угрожающе поднял палец, но Акико опустила его руку вниз.
– Войдите уж наконец и закройте за собой дверь.
– Спасибо. – Сабина закрыла дверь и подошла к окну, чтобы не смотреть на Снейдера. На стене висели фотографии голландской королевской семьи. Некоторые были даже с посвящением. Она раздвинула ламели и взглянула на внутренний двор – Эрик рассказывал, что летом здесь иногда организуют вечеринки с грилем. Из своего бюро Снейдер мог отлично за всем наблюдать. Чуть дальше начинался Висбаден. Наконец Сабина посерьезнела.
– Три из нераскрытых дел могут быть связаны.
– Три? – перебил он ее.
– «Многоножка», убийство на Ваттовом море и случай каннибализма два года назад в Айфеле.
– Вы провели собственное расследование, – снова перебил Снейдер.
– А что остается, если вы не воспринимаете меня всерьез?
– Немез, видимо, я недостаточно ясно выразился! Вы здесь, в первую очередь, для того, чтобы учиться, и должны отказаться от самостоятельных действий. Я приложил все возможные усилия, чтобы вы попали на этот курс.
– Я знаю, даже без вступительного экзамена – это еще один момент, который хотела бы с вами обсудить. Но сейчас есть кое-что поважнее. Я знаю, что Эрик тоже работал над всеми тремя делами. Возможно, он нашел связь между убийствами и поэтому в него стреляли.
Снейдер выругался по-голландски.
– Вы не должны проводить самостоятельных расследований по текущим делам, иначе с вами случится то же самое, что и с ним!
Она взглянула на Снейдера.
– Что вы имеете в виду?
– Эрик Дорфер работал со мной над делом «Многоножка». Мы реконструировали ход событий и сделали двойственные выводы. Вскоре он вышел на след, который решил проверить самостоятельно. Эрик не информировал меня о своих шагах и не обсуждал со мной план действий. Нет никаких сведений, где он бывал в последнее время или с кем разговаривал.
– Мне он тоже ничего не рассказывал, – выдавила Сабина.
– Еще бы, – буркнул Снейдер. – В итоге в него стреляли, его кабинет перевернули, мобильный, ноутбук, диктофон и личные записи пропали. Но самое грустное, что БКА потеряло хорошего специалиста. Поэтому я предупредил, чтобы вы говорили со мной об этом только с глазу на глаз.
– Я это и делаю!
– Нет! – возразил он. – Вы проводите собственное расследование. А я, черт возьми, не хочу, чтобы кто-нибудь еще, считающий себя слишком умным, угодил в ту же ловушку, что и Дорфер. Он, как и вы, игнорировал статьи закона и запросы прокуратуры. Хотел быстрее продвинуться с расследованием, часто используя незаконные средства.
– Но вы тоже так поступаете! – воскликнула Сабина, вспомнив их совместное дело.
– Да, но с ма-а-аленькой разницей: я знаю, что делаю, потому что у меня на пятнадцать лет больше опыта, чем у вас обоих вместе.
– Лежите спокойно! – приказала Акико.
– А-а-а-а.
– Хотите услышать мою теорию?
– Нет, – прохрипел Снейдер, – но боюсь, вы все равно мне ее расскажете.
Акико перестала массажировать, когда Снейдер сел. Он схватил белый халат, который висел на спинке стула, и накинул его. Затем требовательно взглянул на японку, и та исчезла в соседней комнате, закрыв за собой дверь.
Снейдер выставил три пальца.
– Сформулируйте…
– Да, я знаю – в трех простых предложениях. – Сабина села на стул рядом с письменным столом Снейдера. На нем лежали телефон, связка ключей, служебный пропуск и отдельно ключ с брелоком, на котором значилось: «Частный архив».
– Вы знакомы с делом о каннибализме? – спросила Сабина.
– Его вел Бессели, но я знаю факты.
– Хорошо. Все три убийства – «Многоножка», на Ваттовом море и случай каннибализма – случились с промежутком в год. Если за ними стоит серийный убийца, то он всегда использует один и тот же метод.
– Неверно! Каждый раз это были различные методы: выбор жертвы, подготовка убийства, место преступления и способ расправы, – исправил ее Снейдер.
– Но во всех случаях были сымитированы следы, чтобы возложить вину на другого, – возразила Сабина. – Кроме того, он выбирал козлов отпущения по одной и той же схеме – изучая их на протяжении недель или даже месяцев.
– О чем вы говорите, черт возьми? Ваша теория не выдерживает критики. Это определенно разные способы совершения преступлений. И если в мире действительно существует убийца, который постоянно меняет свой модус операнди, то нам его никогда не поймать.
– Поэтому его метод такой изощренный, – добавила Сабина.
– И зачем ему это делать?
– Не знаю.
Снейдер посмотрел на Сабину сверху вниз. Надавил большим пальцем на точку-татуировку на тыльной стороне кисти другой руки, словно хотел массажем предотвратить надвигающуюся кластерную боль. Его голос стал тише, но тон категоричнее.
– Немез, модус операнди – это характерный «почерк» преступника, который может слегка измениться, потому что со временем преступник становится опытнее, но почерк не может измениться настолько!
– А если все-таки это возможно?
– В этом случае мы имеем дело с уникальным, почти пугающе таинственным киллером.
– Вы сами сказали, что чем активнее преступник пытается скрыть свои следы, тем больше подсказок оставляет. Просто мы их не видим, потому что он такой умный. Вот это и есть его метод!
– Предположим. Но что общего между тремя убийствами?
– Он пишет фиктивное письмо от лица берлинского гинеколога на имя осужденного преступника, сидящего в тюрьме в Вайтерштадте. Год спустя: он достает медицинскую карту пациента психиатрической больницы в Санкт-Петер-Ординге и воссоздает его самый страшный кошмар. Еще через год: он выбирает кёльнского бухгалтера со склонностью к каннибализму, который ищет контакта с гомосексуалистом, и убивает последнего.