Солнце только что исчезло за крышами домов, когда Мелани вошла в служебное помещение в здании Ведомства по уголовным делам, где работали сотрудники специальной комиссии по делу Клары. Большой круглый стол в центре комнаты был завален стаканчиками из-под кофе и горами документов. Кто-то даже покурил. Дым все еще висел в воздухе, хотя окна были откинуты.
– …Все данные по michellel7@gmx.at. Да, срочно! – услышала она Хаузера, прежде чем он положил трубку. Затем он посмотрел в сторону двери и указал на свободный стул.
Мелани осталась стоять.
– Кофе? – спросил Хаузер.
Мелани отказалась.
– Как идет расследование?
Хаузер провел ладонями по лицу, что, видимо, означало «Даже не знаю, с чего начать». Наконец начал рассказывать об участке леса на краю города.
– Мертвая девочка, которую нашли у источника Агнессы, пролежала в земле от семи до восьми месяцев. Мы пока не смогли ее идентифицировать. Предположительно, иностранка, которую незаконно привезли в страну. Сотрудники экспертно-криминалистической службы еще не смогли установить направление, откуда пришла Клара. Всю местность прочесали, проверили владельцев соседних участков – но никаких зацепок, никаких трупов… пока.
– Что показала недавняя проверка педофилов, которые попались в нашу ловушку в сети год назад?
– Ничего, – вздохнул Хаузер. – Все то же самое. Мы конфискуем жесткие диски, угрожаем уголовными делами и слышим в ответ, что они всего лишь взглянули в Интернете на несколько фотографий, что не повредило ни одному ребенку.
Мелани уже сто раз слышала это классическое оправдание. Но до этих парней не доходило, что своим интересом они лишь подстегивают рынок и каждым щелчком мыши поощряют тех, кто где-то в этом мире уже причинил зло ребенку.
– Никто из них не связан с Кларой, – продолжал Хаузер. – Им будет сделано предупреждение; этим займется другой отдел.
– Что-нибудь насчет типа в огненно-красной маске?
– Нет – и, если честно, я не верю девочке.
– А я верю, продолжайте работу. – Мелани оглядела остальных. – У ваших коллег уже было время для анализа и сравнения информации из баз данных?
Хаузер откинулся на стуле, сунул сигарету в рот и зажег ее.
– Вы ведь не против?
– Против.
Недовольно рыча, он потушил сигарету в пепельнице.
– Мы уже начали анализ баз данных. Точных цифр я сейчас не скажу, но в Австрии живут около двадцати пяти тысяч мужчин-педофилов.
– Давайте сократим радиус до Вены и Нижней Австрии.
– Уже сделали – и ограничились только ранее судимыми.
– А с учетом татуировок?
– Все равно слишком много. – Хаузер протянул Мелани листок из стопы бумаги.
Она пробежала глазами имена с адресами, базы данных выдавали около ста пятидесяти человек.
– Еще какие-нибудь другие зацепки?
– В конфискованном из дома Брайншмидта компьютере мы обнаружили следы.
– Какие? – «Наконец-то Хаузер перешел к делу».
– Системный блок в пластмассовом корпусе. Видимо, принадлежал матери Клары. Девочка им действительно пользовалась.
В принципе, Хаузер рассказал ей то, что они с Герхардом уже выяснили: у Клары был собственный пользовательский профиль, она переписывалась с одноклассницами, установила правило, чтобы электронные письма с адреса michellel7@gmx.at не загружались на компьютере, но от этого контакта не было ни одного сообщения ни на жестком диске, ни на почтовом сервере. Похоже, техники так же быстро, как и Мелани, взломали пароль TKKG.
– Однако. – Мелани прикинулась несведущей. – Какому провайдеру принадлежит почтовый сервер?
– А1.
Телеком Австрия с почти семью миллионами абонентов сотовой и телефонной связи был самым крупным провайдером в стране.
– О’кей, я позабочусь, чтобы мы заполучили эти данные. Что-нибудь еще?
Может, микроволновая печка?
Хаузер помотал головой. Он ни словом не обмолвился о том, что в электросхему компьютера Ингрид был встроен магнетрон. Или он хотел скрыть от нее эту информацию, или же сам еще ничего не знал.
Мелани вышла из комнаты и набрала номер суда.
Судья Хиршман не дал вставить ей ни слова.
– Очень умно, что вы с коллегами из БКА вломились в дом Брайншмидта без ордера на обыск.
– Мы слышали выстрел. Неотложные обстоятельства – мы должны были действовать.
– Очень хитроумно, как бы вы это ни организовали. Между прочим, Брайншмидт уже подал жалобу на вас и БКА.
– Тогда желаю ему удачи, – сказала Мелани. – Он незаконно владеет оружием, и было много свидетелей, которые слышали выстрел в его доме. Я готовлю на него заявление.
– Вы поэтому звоните? – спросил он.
– Нет. – Она рассказала о следах, обнаруженных в компьютере Ингрид в ходе расследования.
– michellel7@gmx.at, – задумчиво повторил Хиршман. – Очень слабый след.
– Наш единственный!
– И теперь вам нужен ордер, чтобы получить резервные копии Телекома?
– Именно, – подтвердила Мелани. – Возможно, мы найдем электронную переписку между Кларой и Мишель.
– Не знаю, – пробурчал Хиршман. – Этот ордер может нарушить конфиденциальность данных третьих лиц, чьи права вы заденете.
– Ваша честь, речь идет о похищении ребенка, нанесении телесных повреждений и также двух изувеченных трупах, которые обнаружены в Венском Лесу, – напомнила ему Мелани.
– Да, да, хватит уже пытаться меня разжалобить, мы не в зале суда, – перебил он ее. – За какой период вы хотите получить резервные копии?
– Только за три недели до похищения Клары, – тут же ответила она. Потому что именно тогда было создано это злополучное правило.
Хиршман задумался.
– К тому же вы мне должны, потому что расстроили все планы с обыском дома, – язвительно добавила она.
– Ладно, я не против.
Ей все-таки удалось его смягчить.
Два часа спустя в офис специальной комиссии пришел мейл с тяжелым файлом PDF во вложении. Хаузер бросил на него быстрый взгляд и присвистнул. Тут же распечатал документ, передал Мелани первый листок, затем вытащил из принтера второй.
– Что вы сделали с Хиршманом, что он так быстро заставил Телеком сотрудничать с нами? – спросил Хаузер.
– Если знаешь, как к нему подойти, то он кроткий, как лев, – ответила Мелани.
К этому времени они с Хаузером были в бюро уже одни, потому что другие коллеги попрощались полчаса назад; а Хаузер, видимо, не решался пойти домой, пока Мелани сидела в офисе.
Она изучала распечатку. Это была переписка между Кларой и Мишель, состоявшаяся за три недели до исчезновения Клары. Наконец принтер умолк, и Мелани отсортировала сообщения на столе в хронологическом порядке.
Хаузер перегнулся через ее плечо и тоже рассматривал листы.
– Взгляните на темы писем. Похоже, нескольких мейлов не хватает.
– Вероятно, данные получены с разных резервных копий, а если сообщения на сервере с тех пор были удалены Кларой, то они отсутствуют.
– Зачем ей это делать?
– Я не знаю.
Хаузер ткнул в один листок.
– Кажется, это первое сообщение.
дорогая клара,
татуировка – это на всю жизнь, сама знаешь, и я понимаю твоих родителей, своих я смогла убедить так: сначала проколола себе уши, а потом сделала еще пирсинг в носу; а ты вообще где бы хотела монстра хай? оревуар, Мишель
дорогая Мишель,
спасибо за фото, выглядит правда здорово – может, я тоже сделаю пирсинг, но клянусь, татуировку с монстром хай хочу обязательно – еще не знаю где, всего наилучшего, клара
дорогая Мишель,
фото твоей кошки супер, она такая милая – к сожалению, у нас нет домашних животных, больше всего мне бы тоже хотелось иметь мейнкуна или норвежскую лесную кошку, всего наилучшего, клара
дорогая клара,
я тоже считаю, что норвежская кошка – это круто, но еще раз насчет твоей татуировки – возможно, через пару лет тебя уже не будет интересовать монстр хай – где ты его вообще хочешь сделать? оревуар, Мишель
дорогая Мишель,
даже если через три года мне будет столько же лет, как и тебе, сумерки меня не интересуют – спасибо за совет, но это выглядит глупо,
всего наилучшего, клара
дорогая клара,
спасибо за фотографии, но у тебя на плече не так много места, поверь мне, там эмблема не поместится, лучше на попе, честно, *ха-ха* оревуар, Мишель
дорогая Мишель.
на попе, с ума сошла? я наклеила стикер и сфотографировала телефоном – выглядит не очень, сама посмотри,
всего наилучшего, клара
Беседа еще какое-то время вращалась вокруг фотографий, пирсинга и мотивов для татуировок. Однако разговор не вязался с Кларой – в любом случае мейлы десятилетних девочек выглядят по-другому.
– Что вы об этом думаете?
Хаузер собрал листы.
– Я не верю, что Мишель четырнадцать лет.
– Фейковый аккаунт? – спросила Мелани.
– Может, за michellel7 скрывается взрослый, который через Фейсбук втирается в доверие к малолеткам и уговаривает их прислать свои фотографии.
– Возможно. – Мелани эта беседа тоже показалась довольно неестественной.
– Как вы думаете, зачем Клара установила в своей почтовой программе правило, чтобы никакие сообщения от Мишель не загружались на компьютере?
Мелани пожала плечами. Она могла лишь предполагать.
– Потому что хотела скрыть от матери, что обсуждает с кем-то подобные темы?
В этот момент на ноутбуке Хаузера засветился символ входящего сообщения.
– Вас это может заинтересовать, – сказал он. – Техники-криминалисты вместе с Телекомом смогли восстановить два файла из переписки. Взгляните.
Хаузер открыл первую фотографию. На переэкспонированном снимке виднелось голое плечо и голая спина девочки. Это без сомнения была Клара – что можно было узнать по нижней части лица.
– О, нет, – застонала Мелани, потому что сейчас стало понятно, что Клара отправляла по мейлу свои фотографии. – Похоже, она сфотографировала себя в зеркале в ванной комнате.