Утреннее солнце нагрело асфальт на парковке. По дороге к своей машине Сабина прочитала первое из писем.
«Уважаемый доктор Белок,
я рад, что мы и дальше можем оставаться в контакте, хотя время не позволяет мне чаще посещать вас в Вайтерштадте. Я не могу оставлять свою практику без важной причины – вы сами знаете это по прежним временам, когда еще жили в Лейпциге.
Вы написали, что мои письма не вскрываются тюремным персоналом и не перехватываются и что вы затем сможете их все уничтожить.
Это письмо я запечатал восковой печатью, которую сложно подделать.
Если вы подтвердите мне целостность письма, я пришлю вам свое предложение.
С глубоким почтением, доктор Ян».
Сабина ничего не поняла из письма. Во-первых, Белок утверждал, что никогда ни с кем не переписывался, однако текст напоминал ответное письмо. Но ответ на что? И во-вторых, это была неправда, что никто, кроме Белока, не вскрывал письма. Администрация тюрьмы даже делала копии.
Она развернула второй листок, датированный июнем того же года.
«Уважаемый доктор Белок,
для меня большая честь называться вашим «учеником», хотя я считаю себя скорее коллегой, который пытается усовершенствовать ваше творение. Но вы правы. До сих пор я лишь выслал вам несколько фотографий, не больше и не меньше. Это может каждый.
Вы, конечно, правы и в следующем моменте: речь никогда не шла о том, чтобы продолжить вашу работу неуклюжим плагиатом, а о доведении ее до конца.
Посмотрим, способен ли я на это, хотя вы и не уверены. Признаться, причиняют боль ваши слова, что вы видите во мне только врача, не способного мыслить широко и нестандартно. Но я возвращаю вам этот мяч, потому что настоящий мастер порождает не учеников, а новых мастеров. Пусть это будет патовая ситуация!
Вы убедили меня внимательнее изучить ваше творение. Спасибо за фотографии, которые вдохновляют меня, и за ваше встречное предложение.
Это действительно привлекательное место с подходящими статистами.
Я буду держать вас в курсе.
С глубоким почтением, доктор Ян».
Сабина сложила листок и села в машину. Если во встречном предложении Белока речь шла о берлинской семье, это означало, что жертвы были выбраны уже за несколько месяцев до преступления… и выбраны Белоком. Это противоречило ее предположению, что убитая семья была лишь средством в достижении цели и что настоящей жертвой являлся гинеколог, несправедливо подпавший под подозрение.
Сабина еще не разобралась, кто и кем здесь манипулировал, – что вызывало следующий вопрос: где остальные письма, которые написал гинеколог? И где ответы, которые он получил?
Она завела мотор и выехала с парковки.
Она обязательно должна поговорить со Снейдером.
В десять часов утра над озером Нойзидлер парили лишь отдельные лоскуты тумана, медленно проплывая над поверхностью воды, как кораблики-призраки.
Мелани бродила по влажной траве и бросала палочки, которые Шейла радостно приносила обратно. Собака нисколько не уставала от постоянной беготни туда-сюда. Иногда, когда Мелани работала в Вене, Шейле не хватало активности, потому что она целый день проводила в бюро и переговорных комнатах. Тем сильнее она наслаждалась днями, как сегодня, когда Мелани работала дома, – и пока не было ни одного звонка от Хаузера и ни одного нового трупа в Венском Лесу.
Геральд рано утром уехал на гидроцикле в неопреновом костюме и с подводным металлоискателем, потому что хотел проверить ил в самых глубоких местах озера. В принципе, его хобби походило на работу: он ковырялся в грязи в поисках чего-нибудь дельного. Иногда Мелани выезжала вместе с ним на озеро, но сегодня ей нужно было работать.
Она присела на скамейку на берегу и окинула взглядом водную поверхность. Длиной в тридцать шесть километров, самое большое озеро в стране простиралось до самого горизонта и напоминало море. Но максимальная глубина достигала лишь двух с половиной метров. Герхард знал все участки, где стоило нырять в поисках металлолома, который он мог использовать для своей работы.
Шейла перепрыгнула через камыши, подошла к Мелани и встряхнулась, обрызгав Мелани с ног до головы.
– Плохая собака, – отругала ее Мелани и вытерла лицо. Потом вытащила ноутбук из сумки, подключила радиомодем и занялась непрочитанной почтой, накопившейся за прошедшие дни. Время от времени делала глоток какао из термоса. Свой сотовый она намеренно оставила дома, потому что хотела спокойно поработать хотя бы до полудня.
Но из этого ничего не вышло, так как спустя пятнадцать минут замигал значок скайпа. Звонил Хаузер. С нехорошим чувством она ответила на звонок.
– За вами голубое безоблачное небо, – удивленно произнес он. – Вы на пляже?
– Если бы, я работаю дома, – ответила она.
– Завидую. – Судя по дрожащему видеоизображению, Хаузер был у себя в бюро. В пепельнице дымилась сигарета.
Мелани представила, как бы это выглядело, позвони он ей по скайпу из дома – два уродливых геккона в красную крапинку бегали бы по его письменному столу или лазили бы по его голове.
– Почему вы смеетесь?
– Да так, не важно, – ответила она. – Есть какие-то новости?
– Экспертно-криминалистическая служба обнаружила на пластиковом корпусе компьютера Ингрид множество отпечатков пальцев. Клары, ее матери и приемного отца.
Сердце Мелани забилось сильнее. И моего мужа!
– Остальные мы не смогли определить. Но самое интересное: на магнетроне мы нашли один особенно четкий отпечаток пальца Рудольфа Брайншмидта. Остальное, к сожалению, смазано.
Брайншмидта! Интуиция не обманула ее, как только она впервые его увидела.
– Понимаю. Но одно меня озадачивает, – рассуждала она вслух. – Если он действительно произвел какие-то манипуляции с компьютером, почему не демонтировал те части после смерти Ингрид или вовсе не избавился от компьютера?
– Я это выясню, – сказал Хаузер. – В любом случае этого отпечатка должно быть достаточно, чтобы отправить его в следственный изолятор по подозрению в убийстве жены. Что вы думаете?
Мелани только об этом и мечтала, но оставалась реалистичной.
– Судье этого будет недостаточно. Сначала мы должны доказать связь между магнетроном и смертью Ингрид.
– Команда врачей-экспертов уже занимается этим.
– Хорошо. Изучите прошлое Брайншмидта. Насколько я знаю, он уже был женат и после смерти первой супруги получил кругленькую сумму. Проверьте этот момент и выясните, не добрался ли он до страховки Ингрид в связи с ее смертью. Потом доставьте его в комнату для допросов.
– Будет сделано.
– И, Хаузер… не надо с ним нежничать.
– Не беспокойтесь. – Сеанс связи завершился, и изображение Хаузера исчезло.
Она уничтожит Брайншмидта в суде, так что любой присяжный потребует для него минимум высшей меры.
Лай Шейлы вывел Мелани из задумчивости. Собака носилась по берегу взад-вперед. Издалека Мелани услышала тарахтение мотора гидроцикла: Герхард приближался к ним. На буксире он тащил большой вещевой мешок, который подпрыгивал на волнах. Мелани закрыла ноутбук и наблюдала, как Герхард пристал к причалу и с вещмешком за плечами, металлоискателем и ластами в руке направился к ней.
– Разве не чудесный день сегодня? – Он расстегнул молнию неопренового костюма и поцеловал Мелани.
Она поморщилась, хотя любила запах озера.
– От тебя пахнет рыбой.
– Называй меня животным, – проурчал он.
– Морской конек! – Она заулыбалась. – В следующий раз я поеду с тобой. Какой сегодня улов?
– Велосипедная рама, два колпака на колеса и термос. – Он потер мокрые волосы ладонями и наклонил голову набок, чтобы вытряхнуть воду из уха. – А у тебя?
– Вместо похищения ребенка мы теперь имеем дело еще и с убийством.
– Звучит скверно. Речь идет о матери Клары?
Она кивнула.
– Мне очень жаль. Если захочешь поговорить…
– Я знаю, спасибо.
– О’кей, пойду в душ, потом установлю новые москитные сетки и допишу реферат для пресс-конференции во вторник. После обеда я собираюсь прокатиться на велосипеде до яхтенной школы. Ты с Шейлой со мной?
– Конечно, – сказала она. – Свежий пирог на кухне, если хочешь.
Он поцеловал ее и зашагал с вещмешком к дому.
Мелани едва принялась за непрочитанные мейлы по ее другим делам, как снова высветился значок скайпа. Опять Хаузер! Мелани ответила.
– Просто скажите, что вы по мне скучаете.
Хаузер остался серьезным.
– Вы можете приехать в Вену?
– Сегодня и сейчас? Почему?
– Вы знаете адвоката, которого зовут доктор Михаэль Лазло? – спросил Хаузер.
Мелани чувствовала его напряжение.
– Лично нет, но я слышала о нем. Еще тот тип! Берется за безнадежные уголовные дела. Только не говорите, что Брайншмидт взял его себе в адвокаты.
– Нет, – возразил Хаузер. – Двое коллег как раз поехали за ним, чтобы привезти на допрос, и он еще ни о чем не догадывается.
– Тогда как это связано с доктором Лазло?
– Мы выяснили настоящие данные IP-адреса, с которого Мишель отправляла свои последние мейлы. Реальное имя пользователя доктор Лазло, а адрес – его вилла в Нойваль-дегге.
– Хотите сказать, что Мишель – это именитый венский адвокат?
– Похоже на то.
Что за черт! В отличие от маленькой рыбешки типа Брайншмидта доктор Михаэль Лазло был акулой, пожирающей других на завтрак. Обвинить его в чем-то будет нелегко.
– Вы правы, мне стоит приехать в Вену. – Мелани завершила разговор, и Хаузер снова исчез с экрана.
Если доктор Лазло был как-то связан с похищением Клары, возникал вопрос, откуда он знал, где она будет находиться в день своего исчезновения. Он наблюдал за ней все три недели их электронной переписки? Выяснить это было задачей Хаузера. Ее ожидали совсем другие проблемы. Будет сложно получить от суда ордер на обыск виллы доктора Лазло.
«А теперь что скажешь о своем улове?» – саркастично подумала она.