– И вы говорите мне об этом только сейчас?
– Вы же сами запретили мне самостоятельное расследование, – напомнила она.
– Да, но все равно – вы… стали бы хорошим следователем.
– Возможно, но решение Хесса оправданно. Между тем он уже в курсе, что я получила доступ в тюрьму строгого режима в Вайтерштадте и разговаривала с Белоком.
– Я знаю, бывший следователь по этому делу звонил мне. Законченный идиот! – Снейдер покачал головой. – Вы знаете мое мнение. Для раскрытия убийства все средства хороши. Мое благословение у вас было.
Сабина решила, что ослышалась.
– Вот так вдруг? Два дня назад вы еще предостерегали меня от самостоятельных действий.
Снейдер шумно выдохнул.
– Это был ваш совет, если вы забыли! Я должна была вернуться в реальность и не гоняться за призраками, – добавила она. – Так что не говорите теперь, что были довольным моим вмешательством.
Он понизил голос:
– Вы возненавидите меня за то, что я вам сейчас скажу.
Сабина посмотрела на него прищуренными глазами и уже знала, что не хочет слышать того, что последует.
– Я прошу у вас за это прощения, но я должен был раскрыть ваш потенциал.
– Что?
Снейдер выпрямился, держа собаку на коленях.
– Я предостерегал вас от собственных инициатив, потому что знал: только так я смогу мотивировать вас на креативные действия и наивысшие результаты.
Сабина была в шоке.
– Вы?.. – задохнулась она.
– Эрик Дорфер вышел на что-то крупное, но не посвятил меня в детали, а потом в него стреляли. Я знал, что существует только одна возможность выяснить взаимосвязи. Поэтому поставил на вас.
– Значит, вы все время знали, что эти дела связаны, и поэтому мы разбирали их на занятиях?
– Я подозревал это, – исправил он ее.
– Черт подери! – воскликнула Сабина так громко, что бассет испуганно поднял голову.
– Да, признаюсь, я бессердечная свинья.
– Вы бессердечная, бесстыжая свинья! Манипулятор! – выкрикнула она.
– Да ради бога. Человек без плохих привычек вряд ли является личностью.
– Тогда из вас личность просто бьет ключом. Все равно вы не имеете права играть со мной в такие игры!
– В конечном счете мне было важно найти убийцу и схватить того, кто стрелял в Эрика – не важно каким способом.
– И я стала одним из ваших средств.
– Вам около тридцати, вы рисковая, любопытная, упрямая и к тому же подруга Эрика – мне нужно было просто нажать на правильные кнопки.
Сабина не могла в это поверить. Она приехала сюда, чтобы извиниться перед Снейдером и попрощаться, а теперь ей хотелось задушить его.
– Черт возьми, зачем нужно было прибегать к такому средству? Вы просто могли бы организовать нам, студентам, доступ к онлайн-архиву.
– Это было невозможно. Уже много лет действует строгое распоряжение Хесса – все студенты находятся на низшем доверительном уровне, но я знал, что вы найдете способ.
– Но почему вы не играли в открытую?
– Я вас умоляю! – Снейдер изменил голос и залепетал: – «Фрау Немез, я хотел бы попросить вас помочь мне в сборе информации и расследовании, вот все имеющиеся материалы. Пожалуйста, выясните, как данные убийства связаны между собой». – Он помотал головой. – Я достаточно хорошо вас знаю, чтобы понимать: это не сработало бы. Вы упрямая и настойчивая. Я должен был спровоцировать вас, чтобы вы начали активно действовать. Тогда вы показываете результаты, о которых другие могут только мечтать.
– Но почему именно я? Потому, что я подруга Эрика?
– Это оказалось просто на руку, так сказать, вспомогательный эффект.
«Вспомогательный эффект?»
– Тогда что было причиной? – напустилась она на Снейдера. – Но, пожалуйста, в трех кратких четких предложениях! – Она подняла три пальца.
– Мне хватит и двух: когда в прошлом году мы гонялись за убийцей, я заметил, что вы, как никто другой, умеете поставить себя на место преступника. У вас дар, талант.
– Которым вы злоупотребили! И поэтому через четыре дня после покушения на Эрика решили устроить меня в академию без вступительных экзаменов! – возмутилась она.
– Нет. В ту же ночь.
Если бы на коленях у Снейдера не спал верный бассет, а сам Снейдер не был бы ранен, она бы ему врезала.
– Великолепно! – Сабина вскинула руки. – Значит, вот настоящая причина, почему вы меня сюда вызвали. Не потому, что я талантливая или мечтала попасть в команду БКА. Нет! Потому, что вы хотели использовать меня.
– Нет, потому, что я нуждался в вас.
– Теперь мне ясно, почему вы так хотите, чтобы я осталась в академии. Вас мучают угрызения совести!
Теперь голос повысил Снейдер.
– Вы знаете, что я никогда бы не признал этого, но вы правы. Да, я нуждался в вас – и да, мне жаль! Потому что вы одна из лучших, кого я знаю. Ради бога, что мне было делать? В сотрудника федеральной полиции стреляли. Он был моим коллегой и вашим другом. Вы осуждаете меня только потому, что я хотел раскрыть это дело?
Сабина показала на него пальцем.
– Нет, но я осуждаю вас, потому что вы не посвятили меня.
– Иначе ничего не вышло бы, и вы знаете это не хуже меня. Когда я говорю своим студентам: «Вход строго запрещен», вы первая и единственная, кто немедленно направляется туда.
«Умник вонючий!» Но при всей злости, которая в этот момент закипала в Сабине, она должна была согласиться с ним.
Они немного помолчали. Наконец Снейдер вытащил из кармана рубашки косяк.
– Не против, если я закурю?
– Мне все равно, даже если вы загоритесь!
Он сунул в рот сигарету.
– Больше никогда мне не лгите!
– Обещаю.
Она опустилась в плетеное кресло.
– Вы, по крайней мере, продолжите заниматься этим делом и попытаетесь найти того, кто покушался на Эрика?
– Я? – спросил Снейдер. – А с вами что? Выходите из игры?
– А что со мной? Я должна покинуть академию, – удивленно ответила она.
– Но лишь в понедельник утром, сказали вы. А сегодня суббота. У нас еще два дня.
Он сказал «у нас».
– Что вы предлагаете? – спросила она.
– Что вы предлагаете? – спросил он в ответ. – Вы были в Вайтерштадте. Это того стоило? Что вам удалось выяснить в тюрьме?
Сабине понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями, затем она рассказала о Белоке.
– Он утверждал, что не состоял ни с кем в переписке. Но существуют два письма, которые тогдашний главный подозреваемый, берлинский гинеколог доктор Ян, написал Белоку.
– Я читал их, – сказал Снейдер.
– Тогда вы тоже знаете, что писем должно быть больше чем два. Кроме того, это ответы на письма, которые получил доктор Ян. Если не от Белока, тогда от кого?
– Но Ян не был убийцей, – напомнил Снейдер. – Его оправдали за недостатком улик.
– Однако кто-то хотел, чтобы мы поверили, что преступление совершил Ян. Где могут быть другие письма?
Снейдер подумал.
– Судья Ауэрсберг председательствовала тогда на слушаниях по делу Яна. Она живет в Висбадене. Если кто и знает, то она. – Он спихнул бассета с коленей и поднялся.
Пес поднял преданный взгляд и наблюдал, как Снейдер сунул сим-карту в карман брюк, а затем спрятал удостоверение и ключ в ящик комода в прихожей.
– Как нам с ней связаться? – спросила Сабина.
Снейдер запер входную дверь.
– Мы навестим ее на вилле.
– Вот так просто?
– У меня в Висбадене не много друзей, но Ауэрсберг входит в их число.
– Это вы от меня скрыли.
– Не хотел заниматься саморекламой. – Снейдер взял телефон и набрал номер. – Я предупрежу ее о нашем визите.
– Прямо сейчас? – прошептала Сабина.
– Если не сейчас, то когда? Составьте мне компанию! Полагаю, в академии вас все равно уже не хватятся.
– Вы прямо само обаяние!
Ожидая ответа от Ауэрсберг, Снейдер спрятал ключ от дома в днище одной из керосиновых ламп, висящих у входа. Заметив удивленный взгляд Сабины, он похлопал по кобуре пистолета.
– Если разболтаете этот секрет, – прошептал он, – мне придется вас убить.
Хаузер дожидался Мелани перед комнатой для допросов. Очевидно, он слушал их разговор с доктором Лазло по громкой связи, потому что стоял, недовольно поджав губы.
– Было не очень умно сообщать Лазло, в чем мы собираемся его обвинить, и одновременно признать, что у нас против него ничего нет.
– Я считаю иначе, – парировала Мелани. – Мы надавили на него, и, если моя тактика сработает, он сейчас будет нервничать и начнет постоянно задавать себе одни и те же вопросы. «Я обо всем подумал? Все учел? Или забыл уничтожить какую-нибудь улику?» Одновременно пустит в ход все средства, чтобы вернуться домой.
– Это в любом случае.
– Но мы должны удерживать его здесь как минимум двадцать четыре часа. До завтрашнего утра он не должен покинуть здание. Это наш единственный шанс.
– Как вы себе это представляете?
– Придумайте что-нибудь. До завтрашнего утра я хочу получить ордер на обыск его дома и не позволить ему переформатировать жесткий диск компьютеров, облить их бензином и поджечь или уничтожить прочие улики. Один-единственный ДНК-след Клары у него в доме или машине может уничтожить его.
– А если у него есть сообщник, который уничтожит улики вместо него?
– Тогда не позволяйте ему звонить по телефону и постарайтесь, чтобы СМИ ничего не узнали о наших подозрениях. – Мелани открыла папку и пролистала дело Лазло, пока не наткнулась на его фотографию – в пальто и с портфелем на улице. – Я одолжу ее на один день.
– Ради бога.
Мелани вынула фотографию из прозрачного файла и долго рассматривала ее, прежде чем спрятать в кармане блейзера. Пока было непонятно, кто подсунул доктору Михаэлю Лазло сообщения и фотографии Клары, чтобы, возможно, мотивировать его на похищение девочки.
– Ах да, пока вы были у Лазло, мне позвонили из отдела криминалистической техники, – сказал Хаузер. – Наши люди проверили жесткий диск компьютера Ингрид на вирусы.
– И как? Был доступ извне?