Сабина вытерла дождевую воду с лица и прижала телефон к уху.
– С небольшим опозданием. Есть какие-то новости?
Связь была плохая, да еще мимо промчалась машина, которая окатила ее фонтаном.
– Через неофициальный контакт с Дойче Телеком мы выяснили географи… расположение IP-адре…
– Это действительно в Висбадене? – крикнула Сабина.
– Капелленвег, 3.
Капелленвег! В голове у Сабины зазвенели тревожные звоночки.
– Вы уверены?
– Да, вы знаете этот адрес? – спросила Мелани.
В тот же момент у Сабины перед глазами сложилась картина: ужасная потеря… мать-одиночка… вилла в лесу.
– Вы еще там? – спросила Мелани.
– Да… я знаю этот адрес, – ответила Сабина. – Следующие полчаса я буду в машине, по дороге в Висбаден. Вы могли бы попытаться за это время кое-что для меня выяснить?
– Выкладывайте.
– Из документов с вымаранными фамилиями мы знаем лишь то, что третья жертва Вандера – это ребенок, которого воспитывала мать-одиночка. Вы можете выяснить у немецкого БКА фамилию этой женщины?
– Будет непросто, но мы… постараемся… – Мелани положила трубку.
Сабина схватила чемодан и побежала под дождем к своему автомобилю.
Федеральный троян, с помощью которого манипулировали Михаэлем Лазло, чтобы похитить Клару, был отправлен с компьютера на вилле судьи Ауэрсберг.
По дороге в Висбаден Сабина позвонила в бюро Дитриха Хесса. Ей пришлось ждать пятнадцать минут, прежде чем он наконец ответил.
– Вы уже вернулись? – прогремел голос президента БКА из колонок устройства громкой связи. Он был разочарован, что не смог избавиться от нее на более долгий срок. – Вы звоните, чтобы сообщить мне о своем поражении?
Ему бы этого так хотелось!
– Наоборот, – ответила она. – Мне нужна ваша помощь.
– Зачем? – буркнул он.
Если она сейчас скажет, что хочет срочно допросить судью Ауэрсберг по подозрению в пособничестве убийству, Хесс объявит ее сумасшедшей, и она останется наедине со своими подозрениями.
Поэтому она рассказала ему все по порядку: что адвокат доктор Лазло похитил в Вене девочку и целый год татуировал ее спину ужасными мотивами. Хесс слушал, хотя и нетерпеливо, и Сабина рассказала, каким образом австрийская прокуратура выяснила в результате побега Клары, как доктора Лазло подтолкнули на это преступление.
– Данный компьютерный вирус был отправлен с IP-адреса в Висбадене, – закончила Сабина свой рассказ.
Дворники бешено работали, и Сабине пришлось еще включить печку, чтобы стекла не запотели.
– Хорошо, и что? – раздраженно спросил Хесс. – Венское БКА сделает нам официальный запрос, и мы выясним, кто за этим стоит. Вы поэтому мне звоните?
– Федеральный троян был отправлен из дома судьи Евы-Марии Ауэрсберг.
На другом конце провода наступило молчание.
– Повторите, – наконец сказал Хесс.
Сабина повторила, но, видимо, ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы переварить эту информацию.
– Вы вообще понимаете, о ком говорите? Зачем ей это делать?
– Десять лет назад приемный отец похищенной Клары был присяжным на процессе против Томаса Вандера.
– Я… – Хесс задумался. – Я знаю это дело. Вандер убил в Вене ребенка, его оправдали, но он продолжил убивать в Германии. Насколько я знаю, сейчас он сидит в Вайтерштадте. Какое отношение это имеет к судье Ауэрсберг?
– Возможно, одной из его жертв была дочь Ауэрсберг, и теперь…
– Возможно? – воскликнул Хесс. – Что вы болтаете? Я знаю судью Ауэрсберг. Она воспользовалась методом искусственного оплодотворения и одна растила ребенка. Он умер в возрасте шести лет от менингита.
– Менингита? – повторила она.
– Правильно!
Сабина почувствовала себя одновременно беспомощной и глупой. Ей нужно было выяснить это самой, прежде чем надоедать Хессу по телефону. Теперь он сотрет ее в порошок.
– Я надеюсь, вы не опозорили нас в венских органах! – закричал он. – Господи, когда я думаю, что отправил вас одну за границу… Нужно было…
– Но IP-адрес…
– Забудьте про IP-адрес! – рявкнул он. – Неизвестно, из какого источника эта информация! То, что вы там выстраиваете, просто ваша выдумка.
Сабина как раз ехала по центру Висбадена. Мокрый от дождя асфальт сверкал как зеркало.
– У меня есть для вас плохая новость. – Его голос теперь звучал спокойно.
– Снейдер? – спросила она.
– Нет. Сегодня вечером скончался Эрик Дорфер.
– Что? Этого не может быть. – У нее оборвалось сердце.
– У него произошла остановка дыхания и работы сердца.
– Но доктор Белл хотел повторно ввести его в искусственную кому. Почему…
– Было слишком поздно. Врачи полчаса пытались его реанимировать, к сожалению, безуспешно. В настоящий момент проводят вскрытие.
Сабина вцепилась пальцами в руль. Казалось, что она проглотила разбитое стекло и сотни осколков впиваются изнутри в ее тело. Странно, но слез не было. Только боль в желудке и ужасный холод, сковавший ее руки.
– Немедленно приезжайте ко мне в бюро и сдайте удостоверение и служебное оружие, – приказал Хесс. – На этот раз вы окончательно уволены. Я поручу нашему международному отделу проверить дело Клары.
Сабина ничего не ответила. Она была не в состоянии ясно мыслить. Лишь знала, что Снейдер тоже умрет, потому что в последний раз она видела его у Ауэрсберг, прежде чем он якобы сел в такси и исчез.
– Вы меня поняли? – спросил Хесс.
– Я вас… плохо… слышу, – промямлила Сабина и поцарапала ногтем по микрофону у зеркала заднего вида.
– Прекратите заниматься ерундой. Я сказал, вы должны немедленно…
– Как? – переспросила Сабина и дала отбой.
Когда в следующий момент телефон зазвонил снова, она уже не ответила. На красном светофоре она остановилась. Ее подташнивало. Перед ней, за пеленой дождя, возвышалась гора Гайсберг, на которой стояло здание БКА. Направо дорога вела к больнице, где лежал труп Эрика, а налево к горе Нероберг, где жила судья Ауэрсберг. На дисплее мигал номер телефона Хесса. Куда ей лучше поехать?
Она еще не получила официального уведомления об увольнении… и все еще имела при себе оружие.
Звонки прекратились, на светофоре загорелся зеленый. Сабина проехала мимо Гайсберга и больницы и направилась к станции горного трамвайчика, откуда дорога вела на Нероберг, к вилле Ауэрсберг.
На горе царила глубокая ночь. Только луна освещала деревья, которые бросали тень на дом Ауэрсберг. Окна фасада выглядели как черное зеркало. Вилла казалась пустой. Идеально!
Но Сабина все равно выключила фары, преодолевая последние метры по дорожке. Она припарковалась за кустарниками, деактивировала освещение в салоне, вышла из машины и тихо закрыла дверь. Сейчас она решила отказаться от наплечной кобуры. Вместо этого достала из багажника полицейский пояс, сунула пистолет в кобуру и прицепила к поясу маленький фонарик, два запасных магазина и взяла набор отмычек.
Затем под дождем перебежала по гравийной дорожке к дому. Задыхаясь, остановилась у ступеней перед входной дверью. В подвальном окне загорелся свет, но тут же погас. Сабина закусила губу. Теперь от ее плана – проникнуть в виллу и осмотреться там – придется отказаться. Кто-то был дома. Но за молочным стеклом двери ничего не было видно.
Значит, это будет официальный визит. Сабине придется еще раз поговорить с этой женщиной. Но уже более настойчиво, возможно, придется даже надавить, чтобы выяснить, знает ли судья Томаса Вандера. Только Сабина поднесла палец к кнопке дверного звонка, как загудел ее сотовый.
– Господи! – вырвалось у нее. Неужели опять Хесс? Она посмотрела на дисплей. И с облегчением ответила.
– Я помешала? – спросила Мелани Дитц.
– Нет, – шепотом ответила Сабина и прижалась к колонне под козырьком крыши, чтобы на нее не капала дождевая вода.
– Хаузер воспользовался связями в немецкой уголовной полиции, и мы выяснили личность последней жертвы Томаса Вандера. Шестилетняя девочка, которую он целый месяц удерживал в подвале рядом со своим садовым хозяйством. Мать малышки зовут Ева-Мария Ауэрсберг.
Скользя спиной по стене, Сабина опустилась на ступени под козырьком крыши. Мокрые волосы липли к лицу.
– Я этого опасалась.
Вот тебе и менингит!
– Полагаю, Капелленвег, 3 – это адрес Ауэрсберг? – спросила Мелани.
– Я как раз здесь нахожусь.
– Только не предпринимайте ничего в одиночку! – предостерегла ее Мелани.
Сабина вспомнила одно из последних высказываний Снейдера. «Когда я говорю своим студентам: «Вход строго запрещен», вы первая и единственная, кто немедленно направляется туда».
– Вы должны еще кое-что для меня сделать, – прошептала Сабина. – Проинформируйте президента Дитриха Хесса обо всем, что вы выяснили. Но будьте настойчивы. Вы должны убедить его, что это правда. Просто Хесс утверждает, что дочь Ауэрсберг умерла от менингита.
– Я понимаю. Хорошо, я об этом позабочусь. А вы не предпринимайте необдуманных поступков!
Сабина закончила разговор. Этого она Мелани Дитц обещать не могла. Возможно, это Ауэрсберг стреляла в Эрика.
Сабина вытащила отмычки из кармана. Она не будет ждать приглашения от Ауэрсберг.
Задняя дверь оранжереи открылась намного проще, чем замок массивной входной двери. Сабина прикрыла за собой стеклянную дверь и прикрепила отмычки к поясу.
Взяв в рот фонарик, осветила пол: от ее ботинок на светлых плитах остались грязные следы. Но было уже все равно. Когда она разберется с Ауэрсберг, грязная оранжерея будет наименьшей проблемой.
Следуя за световым кругом от фонарика, она на цыпочках прошла в дом. Сверкнула молния и на несколько секунд озарила комнату. Затем последовал раскат грома. Акварели на стенах выглядели в темноте угрожающе. Как и открытый камин, рядом с которым висело несколько кочерёг. Через гостиную Сабина прошла в прихожую. Отсюда лестница вела на верхний этаж. Новая вспышка молнии осветила большое мансардное окно, по которому барабанил дождь, и выхватила из темноты предметы мебели, напоминавшие застывших существ. Сутулый диван, кривой напольный светильник и пузатый комод. Половик извивался по полу, как пятнистая рептилия.