Вернувшись поздно ночью в посольство, Богданов отправил шифровку в Центр с описанием того, что увидел во дворце Арк. И сам отправился спать.
Спецсредство подействовало. Но странным образом — только в отношении племянника. Утром 14 декабря выяснилось, что во дворец вызывали врачей, в том числе наших — из военного госпиталя. Связавшись с ними, узнали, что Асадулла отправлен в госпиталь с признаками сильного пищевого отравления. К вечеру было принято решение эвакуировать его для дальнейшего лечения в Москву.
В то же время Центр дал команду на вылет Бабрака Кармаля из Ташкента в Баграм. Фактически это означало, что второй этап операции начался.
Иванов по телефону доложил начальнику ПГУ о ситуации:
— Асадулла Амин находится в больнице, под капельницей. Ему пытаются делать промывание желудка, чистят кровь, чувствует он себя неудовлетворительно. Что касается Хафизуллы Амина, то по данным, которыми мы располагаем на этот час, его состояние не внушает никаких опасений. Он на своем рабочем месте, действует в привычном режиме.
— Почему? — резко спросил Крючков. — Вы мне можете объяснить, что это означает? Где ваш человек, который присутствовал во время обеда? Что он говорит?
Оперработник Михаил Т. — а это его имел в виду Крючков — в это время вновь находился там, где ему и полагалось, на аминовской кухне. Его еще утром из Баграма срочно перебросили обратно в Кабул, поскольку никаких претензий к нему у Амина не было. «Повар» все сделал, как задумывалось: незаметно добавил свое зелье в кувшин с кока-колой и лично проследил за тем, как Амин выпил целый стакан отравленного напитка. О чем Иванов и сказал шефу разведки.
— Тут возможны два варианта, — пояснил он. — Либо спецсредство еще не подействовало, то есть надо ждать. Либо кока-кола нейтрализовала свойства спецсредства[56]. Тогда ситуация коренным образом меняется, и в этой связи надо принимать какое-то решение.
Крючков, которого было трудно вывести из себя, молчал, но за этим молчанием угадывалось многое.
— Вы понимаете, что мы уже подняли всех? — наконец сказал он. — Что из Ташкента к вам вылетел самолет с товарищем К.? Что спецназу дана команда на выдвижение?
— Мы будем информировать вас о ситуации во дворце, — пообещал Иванов.
— Информируйте, — недовольно буркнул Крючков и бросил трубку.
Тем временем в Баграме бойцы «мусульманского батальона», зенитовцы и десантники действительно получили команду занять места в боевых машинах и приготовиться к марш-броску на Кабул.
О том, что вся заваруха, ради которой их привезли в Баграм, начнется вот-вот, Валерий Курилов узнал случайно. Прогуливаясь как-то вечером неподалеку от своей палатки, он обратил внимание на то, что соседние капониры вдруг обнесли колючей проволокой, а над входами в блиндажи растянули маскировочные сети. Значит, приехало высокое начальство, решил Валерий. Когда он подошел поближе, то увидел: на огороженной территории вокруг капонира прохаживаются странные личности в длинных, явно с чужого плеча, солдатских шинелях без погон и без хлястиков. В одной из фигур Валерий угадал своего старого знакомого — Сарвари. А рядом был Гулябзой. Бывший начальник службы безопасности тоже узнал одного из своих недавних спасителей, обрадовался:
— Ты вернулся? А остальные ваши товарищи тоже здесь?
— Все здесь, — успокоил его Курилов. — Полный комплект.
— Очень хорошо, — засмеялся Сарвари. — Тогда победа будет наша. Смерть кровавому Амину!
Курилов хотел было возвратиться в палатку, но тут к нему подошел незнакомый спецназовец, огромного роста, вооруженный до зубов. Валера тогда еще и не догадывался о существовании элитного подразделения антитеррора «А», так же как и альфовцы ничего не знали о группе спецназа внешней разведки «Зенит». Познакомились. Верзила, как оказалось, отвечал за безопасность членов будущего афганского правительства.
— Ты уж больше к ним не подходи, — попросил он Курилова, кивнув в сторону афганцев. — И никому не говори, что их видел. Тут начальство в такие секреты играет!
«Ага, — сделал вывод Курилов, — значит, скоро пойдем с боем на Кабул. Амина будем свергать».
На следующий день его догадка подтвердилась. Сначала Титыч распределил бойцов своей группы по боевым машинам «мусульманского» батальона и велел быть готовыми к марш-броску на Кабул. Затем пришел командир одной из групп «Зенит» Яша Семенов и сказал, что ближе к вечеру приглашает в командирскую палатку на совещание. Странную картину представляли участники этого совещания, проходившего под хилым брезентом, при скудном свете слабой электрической лампочки. Все — и люди, сидевшие за столом «президиума», и простые участники — были одеты в одинаковые солдатские шинели и шапки. Начальство можно было отличить только по лычкам на погонах: сержантские означали, что это полковник или подполковник, ефрейторские носили те, кто был младшим офицером. Почти все был небриты, с печатью усталости на заросших лицах. Собрались командиры рот и взводов «мусульманского» батальона, офицеры-десантники и зенитовцы.
Один из незнакомцев, пожилой, с лычками старшего сержанта («Не иначе, как генерал», — подумал Курилов) прочел целую лекцию на тему, какой плохой человек Хафизулла Амин, что он, возможно, связан с ЦРУ и действует в интересах США. По всему выходило — Амина надо убирать. Что и подтвердил выступивший следом Яша Семенов, поставивший конкретную боевую задачу. Он называл номера бэтээров и объекты в Кабуле, которые эти машины должны будут атаковать. Куриловский БТР попал в самую «почетную» группу, брошенную на захват дворца Арк.
Планом предусматривалось, что пять бронемашин на полном ходу протаранят ворота Арка, влетят на дворцовую территорию, там стремительно подавят главные огневые точки, а переводчик через громкоговоритель объявит, что антинародный режим Амина пал, и предложит гвардейцам сдаться без боя. И они, разумеется, выйдут навстречу освободителям с поднятыми руками.
Валерий незаметно обвел взглядом лица своих товарищей. Все они выглядели растерянными. Семенов и Голубев старательно отводили глаза в сторону, им тоже было явно не по себе.
— А можно ли увидеть схему расположения помещений дворца? — крикнул кто-то из задних рядов.
Начальники за столом переглянулись, потом пожилой с лычками старшего сержанта[57] неуверенно пообещал:
— Мы познакомим вас с этой схемой позже.
— А что делать с Амином после захвата дворца? Брать его в плен? Казнить на месте?
— Это не ваша компетенция, — объяснил Титыч. — Там будут люди, которые займутся Амином. В том числе члены политбюро ЦК НДПА. Они знают, что делать.
— А если гвардейцы окажут ожесточенное сопротивление, а на помощь к ним придут подразделения коммандос из крепости Бала-Хиссар? — спросил один из зенитовцев, явно бывавший в Кабуле раньше.
— По данным разведки гвардейцы настроены позитивно по отношению к советским военнослужащим и не будут в вас стрелять, — заверил «старший сержант».
— Ну, а если все-таки будут? — зашевелились, загудели голоса в палатке. — Тогда как?
— Тогда, — жестко ответил «старший сержант», — вам придется продемонстрировать все, чему вас учили. И любой ценой выполнить боевую задачу. — Он встал и окинул взглядом офицеров. — Даже ценой собственной жизни. Есть еще вопросы?
Теперь вопросов у участников совещания уже не было. Расходились молча.
На бетонку Баграма стали один за другим садиться самолеты с личным составом 345-го парашютно-десантного полка: к уже имевшейся роте старшего лейтенанта Востротина прибыло подкрепление в составе батальона и разведроты. И все равно сил было маловато для захвата целого города.
Примерно в то же самое время главный военный советник генерал-полковник Магометов связался по телефону с маршалом Устиновым:
— Товарищ министр, я разобрался в ситуации и со всей ответственностью заявляю вам: у меня в настоящее время нет достаточных сил и средств для успешного выполнения поставленной задачи, а также для последующего поддержания порядка в Кабуле.
— Вы что, трусите? — Устинов был настроен решительно.
— Товарищ маршал Советского Союза, я думаю только об одном — как успешно выполнить поставленную задачу, — советник мгновенно взмок от волнения.
— Вот и выполняйте!
Связавшись с Гуськовым и получив от него подтверждение о прибытии десантников, главный военный советник дал команду начать выдвижение колонны к Кабулу.
Однако, едва первые бронемашины выехали за ворота базы, по рации поступила команда: «Отбой!»
В Москве синклит из военных и руководителей КГБ, еще раз проанализировав складывающуюся обстановку, получив информацию о дееспособности Х. Амина, проконсультировавшись с представителями, находившимися в Кабуле, решил операцию отложить. Фактически это означало принятие второго, нигде не прописанного на бумаге, но принятого устно на ПБ варианта: сначала ввод «ограниченного воинского контингента», затем штурм правительственных объектов и смена власти.
Решающую роль сыграл страх перед возможной неудачей. А неудача, по общему мнению, означала крах советских позиций в Афганистане, потерю этой страны, окончательное уничтожение НДПА и очень вероятный разгром советского посольства в Кабуле. При этом, судя по всему, руководители операции и в Москве, и в Кабуле практически не возлагали никаких серьезных надежд на поддержку местных членов партии. Организованного подполья не было. Были отдельные группы парчамистов и недовольных Амином халькистов — разрозненные, не имевшие связи между собой, да и не стремившиеся особенно к тесному взаимодействию. И героев, готовых пожертвовать собой ради спасения революции, тоже, скорее всего, было мало.
Ближе к полуночи генерал Кирпиченко собрал в кабинете резидента старших офицеров разведки. Он был заметно раздражен. Только что состоялся очередной разговор с Центром: сначала Крючков, а затем Андропов выразили свое недовольство тем, что планы по устранению Х. Амина имеющимися в Кабуле силами провалились.