ли Кештманду и другим видным парчамистам поручалась работа с гражданским населением, они должны были по сигналу вывести людей на улицы в знак солидарности с противниками Тараки и Амина. Все склоняются к тому, что главным режиссером-постановщиком очередной политической драмы на кабульской сцене надлежало снова стать Абдулу Кадыру. Однако сам он в разговоре с нами отверг такое предположение. Зато доподлинно известно следующее: 17 августа 1978 года, то есть спустя 112 дней после Апрельской революции, один из главных исполнителей этой революции был брошен в тюрьму.
Накануне вечером министру обороны принесли телефонограмму от командира 20-й дивизии, которая дислоцировалась на севере страны в Кундузе. Там было сказано: «Силы мятежников захватили аэродром, просим оказать помощь».
«Что-то тут не так», — подумал Кадыр и велел дежурному офицеру еще раз связаться с Кундузом и попросить подтверждения. Через несколько минут ему кладут на стол еще одну телефонограмму — с подтверждением просьбы о помощи. Кадыр идет к Тараки: «Вот такая ситуация. Предлагаю перебросить туда полк коммандос из крепости Бала-Хиссар». В это время в кабинет к главе государства заходят Амин в компании с другими героями революции — Гулябзоем и Ватанджаром. Тараки показывает им телефонограмму из Кундуза и говорит о предложении Кадыра перебросить полк коммандос. Амин берется за телефон, сам звонит в Кундуз. Потом кладет трубку:
— В Кундузе все спокойно. Там нет никаких мятежников. Это все интриги Кадыра. Наверняка хотел поднять спецназ, чтобы еще один переворот устроить. Он ведь у нас мастер по этой части.
Кадыр вытянулся перед Тараки:
— Кого вы пригрели? Этот человек очень опасен. Он опаснее любого врага, — сказав это, министр отдал честь, повернулся и вышел из кабинета. В тот момент ему было абсолютно ясно, что произойдет дальше. Он понял, как его «развели» с Кундузом. Брат Амина Абдулла накануне был назначен уполномоченным Революционного совета по зоне «Север» — наверняка это он организовал ложные сообщения о захвате мятежниками аэродрома.
На следующее утро, как всегда, перед началом рабочего дня, к министру обороны заглянули Горелов и Заплатин. Абдул Кадыр бодро доложил им, что никаких особых происшествий ночью не произошло, все войсковые части на месте и занимаются плановыми учениями. И вдруг звонок. Он снимает трубку: «Понял, уже иду». И советникам: «Президент вызывает. Если хотите, ждите здесь моего возвращения». Потом помолчал немного, глядя куда-то в сторону, и добавил: «Но на всякий случай хочу вам сказать: прощайте». Отдал Горелову секретные советские карты и ушел.
Прошел час, второй. Наконец в кабинете появился адъютант Кадыра:
— Министр обороны арестован по подозрению в государственной измене.
— Что! — побагровел лицом Горелов. — Да как они посмели? Это же мой друг. Герой революции. — И трехэтажным матом в адрес руководителей афганского государства.
Заплатин его едва успокоил. Но через минуту Горелов снова:
— Они там все с ума посходили. У них что ни министр обороны, то обязательно заговорщик или шпион. Немедленно идем к Амину.
— Не сейчас, — остановил его Заплатин. — Ты не в себе. Сгоряча такого наговоришь, что потом скандала не оберешься. Давай возьмем паузу, а после обеда сходим к товарищу Амину.
Амин встретил их так, словно ничего не случилось. Демонстративно обращаясь к Заплатину, а не к старшему по званию и по должности Горелову, он сразу опередил все вопросы:
— Догадываюсь, зачем вы пришли, дорогие советские друзья. Да, — он сокрушенно развел руками и сделал скорбное лицо, — просмотрели мы врага. Прямо под самым носом просмотрели. Хочу официально вам сообщить: бывший министр обороны Абдул Кадыр оказался предателем, главарем заговора против партии и революции.
— Не слишком ли много заговорщиков, — запальчиво возразил Горелов. — Два дня назад вы арестовали начальника Генерального штаба по такому же обвинению…
— Хочу и вам, дорогой товарищ генерал, сообщить, — холодно прервал его Амин, — что начальник Генштаба Шахпур и его сообщник доктор Али Акбар уже дали признательные показания в своей измене. Оба они — агенты ЦРУ и по приговору революционного суда будут расстреляны. Не сомневайтесь, признается и Абдул Кадыр.
— Я и не сомневаюсь, — опять с горячностью произнес Горелов. — Знаю, как вы умеете выбивать любые признания. Но сейчас мы обращаемся к вам с официальной просьбой — предоставить конкретные доказательства вины министра обороны. Ведь у вас же должны быть какие-то серьезные основания для ареста?
— Они у нас есть, — Амин опять остановил взгляд на Заплатине. — И передайте своему руководству: в кратчайший срок мы их обязательно предъявим.
…Едва Кадыр вошел в одно из помещений дворцового комплекса Арк, как сзади на него набросились четыре бугая из службы безопасности, повалили на пол, скрутили и отволокли в подвал. Вечером забрали у него генеральскую форму, одели в простое солдатское белье. И провели первый допрос, причем сразу «с пристрастием». Кадыру раньше рассказывали, как происходят такие допросы, он уже был к этому готов. Это называлось «пригласить Владимира»: электроток от полевого телефона пропускали через конечности, и человек, каким бы сильным он ни был, начинал корчиться, как на горячей сковородке. Его бывший подчиненный, недавний летчик, а ныне шеф службы безопасности Асадулла Сарвари лично крутил ручку полевого телефона:
— Ну, признавайся в своей измене. Рассказывай, как хотел нашу революцию американцам продать.
От боли Кадыр чуть не до потолка взлетел.
— Что хотите, — закричал он, — то и пишите в протоколе. Я все подпишу. Со всеми обвинениями соглашусь.
— Кто за тобой стоит? Кто твои сообщники?
— Я сам по себе. Ты же меня знаешь, я ни к каким фракциям не принадлежу.
Через несколько дней Кадыра перевезли в тюрьму Пули-Чархи, расположенную в двадцати километрах от города. Вскоре он узнал, что в соседнюю камеру брошены видные парчамисты Кештманд и Рафи. По версии следователей, Кадыр проходил как военный руководитель заговора, а остальные были зачислены в политическое руководство.
Член политбюро, министр планирования Султан Али Кештманд был арестован в тот день, когда он во главе официальной правительственной делегации собирался вылететь в Венесуэлу, на форум развивающихся стран. Ему позвонил секретарь Амина: «Приезжайте в Арк, вас срочно хочет видеть товарищ Тараки». Ничего не подозревая, министр явился во дворец. Встретивший его майор Тарун объявил: «Ты арестован». — «За что?» — «Потом узнаешь».
Кештманду надели мешок на голову, долго возили в джипе по городу, потом бросили в подвал. В полночь пришли соратники по партии — Сарвари, Тарун, начальник контрразведки Азиз Акбари, племянник Амина Асадулла. Кештманд и не думал отрицать то, что в отсутствие Бабрака Кармаля он оставался главным у парчамистов, что руководство фракции тайком собиралось и обсуждало текущую ситуацию. Тайком — потому что любые открытые совещания такого рода были уже невозможны, схватили бы сразу всех. Но, утверждал Кештманд, никакого заговора они не планировали, никаких действий против власти не осуществляли. Напротив, говорил Кештманд, он призывал своих соратников быть благоразумными, не дразнить власти. Но тем, кто его допрашивал, такие признания были не нужны, им требовалось другое.
С первого же допроса министра стали пытать электротоком. Сарвари и здесь не отказывал себе в удовольствии проверить на человеке действие электричества, вырабатываемого полевым телефоном. Кештманд корчился от боли. Уже на вторую ночь он попросил мучителей убить его.
— Всему свое время, — рассмеялся Сарвари. — Сначала ты нам расскажешь, как готовил заговор против партии. Ведь ты ненавидишь нас, так?
— Теперь ненавижу, — соглашался Кештманд. — Потому что вы называете себя коммунистами, а на самом деле вы — настоящие фашисты.
— Расскажи о своем личном участии в вооруженном заговоре.
— Но ведь я гражданский человек. Какое личное участие? Кто этому поверит?
Десять ночей подряд Кештманда жестоко избивали и терзали электротоком. Один из охранников шепнул ему, что в соседней комнате пытают его жену Кариму. Теперь Кештманд был готов подписать любые признания. И подписал. В протоколе допроса говорилось, что он собирался вывести своих сторонников на улицы и организовать демонстрации против режима[19].
Волна арестов захлестнула страну. Планировавшийся переворот — неважно, готовили его на самом деле или нет, — пришелся как нельзя на руку Амину. Прекрасный повод для того, чтобы окончательно поквитаться с внутренней оппозицией. В конце лета и в начале осени более 3000 парчамистов и людей, заподозренных в сочувствии им, были брошены в тюрьмы, расстреляны без суда. Всего же, как свидетельствуют официальные афганские источники, в период с апреля 1978 года по сентябрь 1979 года были арестованы и затем уничтожены более 12 тысяч человек.
В сентябре афганские СМИ опубликовали материалы допросов арестованных и их «признания». Судя по ним, целью готовившегося переворота было свержение «халькистского» правительства, которое «сошло с пути социализма», создание режима, «который смог бы удовлетворить чаяния широких народных масс и обеспечить ему поддержку всех государств мира». Все руководители заговора, включая Кадыра, Кештманда, Шахпура и других, были приговорены к смертной казни, остальные к длительным — до 20 лет — тюремным срокам.
Бравый десантник Горелов был не единственным из советских, кто пытался спасти или хотя бы облегчить участь «заговорщиков». Однако, сталкиваясь с аргументами Тараки и в особенности с твердой позицией Амина, наши люди обычно тушевались, от их былой уверенности не оставалось и следа. Они уже поняли, кто в доме хозяин, и не желали ссориться с этим хозяином: одни — из соображений собственного благополучия, другие — исходя из тезиса о невмешательстве во внутренние дела чужой страны.
Когда посол Пузанов в очень осторожной форме поинтересовался у главы афганского государства, каковы причины ареста министра обороны, то Тараки в ответ на это разразился гневной тирадой. По его словам, в Кабуле был раскрыт антиправительственный заговор с участием США, Китая, Ирана, Саудовской Аравии и ФРГ. Заговорщики хотели ликвидировать Тараки и Амина. Откуда об этом стало известно? Начальник Генерального штаба Шахпур и доктор Али Акбар во всем признались и выдали имена остальных предателей, среди которых министр обороны Абдул Кадыр и еще целый ряд известных лиц.