— Дети приносят столько волнений и опасений! Я не буду рожать детей! — начитавшись пришедших в мой адрес писем, предупредила я родителей.
— А кого ты будешь рожать? — поинтересовался папа.
— Свои фантазии, выдумки…
— Важно, от кого рожать!
Папа таким образом напомнил, что от него родилась я.
— Не ранова-а-то ли ты вступил с дочерью в эту дискуссию? — вмешалась мама.
— Из-за детей очень много непредвиденностей, метаний, — еще раз обосновала я свое заявление.
— Но и счастья от них тоже мно-о-го! — Мама в знак значительности фразы протянула гласную букву.
— От них много счастья? Ты имеешь в виду меня?
— Почему исключительно тебя? — одернула она меня, вернувшись к своей педагогичности.
«Ушинский ты наш! Песталоцци ты наш домашний!..» — сравнивал маму с великими педагогами папа. Себя он с ними не сравнивал.
Необходимо было оправдать папино доверие к моему «особому» дарованию и что-то изобрести.
«Телефильм, сериал… Не завалят ли меня гонорарами? — обеспокоилась я. — Стану ими делиться. У меня уже был опыт. И он мне понравился…»
Я углубилась в самые драматичные письма. И вдруг, как всегда внезапно, меня осенило! Фактически меня осенил режиссер, для которого озарять меня находками и поступками стало второй профессией. Сразу после того, как я помогла мальчику, он спросил:
— Тебе нравится весьма почитаемая мной киноактриса Одри Хепбёрн?
— Та, которая играет в давней-предавней картине «Римские каникулы»? И еще более покорила меня в роли Наташи Ростовой в фильме «Война и мир»? Бабуля, помню, сказала, что Лев Толстой был бы доволен.
— Трогательно, что ты это помнишь! — Режиссер прокатил по дивану два своих шара.
— Я смотрю эти картины каждый раз, когда они снова появляются на экранах. И непременно что-то новое в них нахожу.
— Я знал, что у тебя тонкий вкус.
Хваля человека, разбирающегося в искусстве, подчеркивают, что у него «тонкий вкус». Тогда, порицая неразбирающегося, надо говорить, что у него «толстый вкус». Но так ведь не говорят.
Я удивлялась, когда натыкалась на «языковые» странности. Удивляться меня научила бабуля.
— А ты не ведаешь, что в чем-то близка Одри Хепбёрн?
— Ну это слишком…
— Одри заботилась о детях в международном масштабе.
— А я помогла всего одному мальчику…
— Не помогла, а спасла его. И еще спасла его маму. Уточню: вернула к жизни двух человек! Все равно ты права: сравнивать тебя с Одри Хепбёрн нелегко. Но что-то общее есть. Ты всерьез задумала своими заработками делиться?
— Догадываюсь, что… всерьез.
— И мама с папой тебя поддержат?
— Они согласятся.
— Тогда замысел свой уточни. Помогай не вообще, а в экстренных случаях. Как было со спасенным мальчиком. На большее твоих гонораров не хватит. К тому же я не допущу, чтобы ты осталась без заработка за свой — ох какой трудный! — труд. Прости за тавтологию. — Что такое «тавтология» мне когда-то объяснила бабуля. Нет, она не покидала меня! — Сумей сделать так, — продолжал режиссер, — чтобы и другие, которые побогаче, чем ты, следовали твоему примеру.
— Но как это сделать?
— Уж ты-то сумеешь придумать. Я тебя знаю! И не называй свой дом ни коттеджем, ни виллой, а называй его так: «Отзывчивый дом Смешилки».
— Как же я сама?..
— Это я подскажу, что твой дом заслужил такое имя. Поначалу можешь проявить застенчивость и «отбрыкиваться». Но в меру. Чтобы мне вскоре удалось тебя убедить!
— Постараюсь…
— В письмах, которые ты читаешь и перечитываешь, матери сетуют на то, что обращались к «денежным мешкам», но никто на их просьбы пока не отозвался. А ты уже отозвалась. И будешь впредь отзываться: я тебя знаю! Но не в одиночку. А и других вдохновишь. Если же не захотят вдохновляться… придумай, как «денежные мешки» потрясти. Тут уж в советах ты не нуждаешься! Но помни, что сама ты на «денежный мешок» не тянешь. А тянешь на вместительную элегантную сумку. Не сумочку, конечно, а сумку. Однако не более того. Ну а ежели задуманный студией сериал согласятся посвятить твоему дому, я соглашусь снимать его без раздумий.
Не дожидаясь, когда нам предложат сценарий, я придумала его сама. Воспользовавшись и мыслями режиссера… Вот как это случилось.
Мама почему-то не переставала с беспокойством отмечать, что я слишком часто «догадываюсь», «подмечаю», «обращаю внимание». Ей представлялось, что в этом есть какой-то непредсказуемый риск. Но разве человек в силах себя переделать? Он способен лишь делать вид, что переменился. А я и вида не делала. Поскольку делай не делай, но обязательно поступком каким-нибудь обнаружишь, что «каким ты был, таким ты и остался».
Пишу об этом, так как — прости меня, мамочка! — подметила, что люди разных характеров, нравов в некоторых ситуациях — вот, например, на торжественных приемах, презентациях — ведут себя одинаково. Можно подумать, что все они счастливы, все безмерно благодарны судьбе, когда друг с другом встречаются. Даже если встретились первый раз в жизни.
Но меня-то узнавали на самом деле! А узнав, изображали восторг. В тех ситуациях многое изображалось, а не происходило естественно. Восторженно встречали меня и бизнесмены. Предприниматели были разные, но манера общаться со мной — одинаковая. Все напяливали на лицо такую радость, точно наша встреча была одной из главных устремлений их жизни. Все они были явно не дворянского происхождения: жали мне руку с такой силой, что потом впору было обращаться к врачу. Бабулины друзья по дворянской линии делали это иначе. И хохотали иные из них — часто без всякого на то повода — столь оглушительно, что люстры под потолком, мне казалось, начинали подрагивать. И все протягивали мне не только восторг, но и свои визитные карточки. Вручение такого «подарка» сопровождалось одними и теми же обещаниями: «Если понадоблюсь, буду всегда готов!» Хотели наладить со мной отношения. На всякий случай?
— Вот сейчас, господа, вы мне и пригодитесь! — потирая ладони, произнесла я. — Вы мне чрезвычайно понадобитесь!
Если сам режиссер во мне не сомневался, могла ли в себе сомневаться я? Сомнения замедляют действия. А медлить я не собиралась.
Я вытащила из ящика письменного стола сразу пятьдесят пять визитных карточек, набранных изысканными шрифтами и как бы отполированных. На пятерки я не училась: на это у меня не было времени. А тут сразу пятьдесят пять! В тетрадках я нередко наталкиваюсь на странные ассоциации…
Но возвращусь к визиткам. Они подсказали мне сразу пятьдесят пять телефонных номеров. Среди них были и «доверительные» номера личностей не просто состоятельных, а тех, кого именуют магнатами. На обороте многих визиток были добавлены и имена жен. «Вслушаюсь-ка я чутко и в ваши голоса, госпожи жены! Чтобы после безошибочно воспроизвести! И на диктофон ваши голоса запишу, чтоб не забылись!..» Голоса самих бизнесменов я воспроизводить не собиралась (они, как правило, были мужскими). «А вот голоса их жен использую обязательно», — пообещала я самой себе.
Все же одна представительница «большого бизнеса» была женского пола. И я задумала с нее начать… режиссером придуманную затею.
Богачка подошла к «доверительному» телефону сама. Верней, включила мобильник, потому что находилась в автомобиле.
— Сама Смешилка удостоила меня звонком! — наигранно восхитилась она.
О, сколько я наслушалась таких восклицаний! (А может быть, они были искренними?) Отвечала же я на них не с восторгом, а со спокойным достоинством: «Да, это я».
Запись голоса бизнесменки на диктофоне и в моей памяти началась.
— У вас есть дети? — спросила я.
— У меня уже пятеро внуков!
— Тогда вы, безусловно, отзоветесь на мои предложения.
— Какие предложения? — насторожилась она.
И сразу же, без промедлений, я попросила ее подать благородный пример всем остальным состоятельным людям: пожертвовать средства на срочную помощь девочке, страдающей одним из коварных недугов.
— Какой кошмар! Я постараюсь сейчас же, немедленно!..
Ее «постараюсь» мне не понравилось. Чтобы отступать бизнесменке было некуда, один из ведущих радиоканалов назавтра же запустил нашу беседу в эфир. Так все же было надежнее.
Бизнесменка, имевшая пятерых внуков, спасла незнакомую ей «внучку». В финансовом союзе со мной…
Удача подхлестнула мою изобретательность, и я надумала мобилизовать бизнесменов как бы «оптом», а не в «розницу».
Позвонила по всем остальным номерам. Нескольких солидных предпринимателей в стране не оказалось, остальных я пригласила в ту самую телестудию, с которой началась моя дорога в известность. Я так волновалась, что пообещала каждому: «Вас ждет нежданный сюрприз!» Как будто сюрпризы бывают «жданными». Все до единого пообещали явиться. И не в одиночестве, а со своими женами. Если кто-то и предпочитал явиться не со «своей», то уж, безусловно, не под юпитеры телестудии.
С телеканалом мной и режиссером все было договорено: мы разъяснили, что придуманная мной затея телеканал обессмертит. А кто же не хочет бессмертия? Для бизнесменов же само появление на экране было рекламой. Да плюс еще и обещанный мной сюрприз!
Но сюрпризы бывают и неприятными… Об этом бизнесмены, похоже, забыли. Так или иначе, но в студии их с женами с ходу начала увековечивать кинокамера. Она на миг задерживалась на каждом бизнесменском челе — и каждое отвечало улыбкой. Еще более широкой, чем на приемах и презентациях… Можно даже сказать, ликующей. Жены вторили ликованию мужей. Никто не догадывался, что их ждет дальше. Магнаты выделялись приветливостью покровительственной, но заранее многообещающей. Хоть и они ни о чем не догадывались.
— Вот с этого и начнется телесериал, посвященный «Отзывчивому дому Смешилки»! — торжественно сообщил режиссер. — Да, таким будет старт… А затем последуют пятьдесят серий: по числу присутствующих здесь мастеров бизнеса. Каждая подробно сосредоточится на судьбе юного человека, нуждающегося в гуманной поддержке, которую каждый из вас, мы уверены, и окажет. Итак: пятьдесят документальных фактов, пятьдесят ваших благотворительных дел и улыбок. Кстати, улыбки камерой зафиксированы… Поздравляю всех с тем, что съемка многосерийной телевизионной картины сделала первый шаг!