– А я думала, к вам очередь, – не поверила Татьяна Петровна.
– Не всякого возьмут, – сказал он. – Вы за паспортом пойдёте или нет?
– Придётся, раз полиция настаивает.
Когда она ушла, я спросил:
– Вы насчёт мотоциклиста?
– Уже все знают? – удивился лейтенант.
– Я свидетель!
– Что с того, что ты свидетель, если допрашивать тебя я не имею права.
– Почему?
– Потому что тебе нет ещё четырнадцати лет.
– А ещё говорите, что редко рифмуете, – заметил Олег.
Лейтенант промолчал.
– Разве вам не интересно, что видел мой брат? – спросил Олег.
– Я хочу это знать, – ответил лейтенант. – Но допрашивать детей до четырнадцати лет можно только в присутствии педагога или психолога.
– Вы не допрашивайте. Он сам всё расскажет!
– Хорошо, – кивнул лейтенант и внимательно посмотрел на меня.
Так внимательно, что я поёжился. Видимо, в полиции их учат каким-то специальным психологическим приёмам.
– Давай! Только начни с того, как тебя зовут.
Он включил диктофон в мобильнике и повернул его в мою сторону.
И я почти во всех подробностях рассказал вчерашнюю историю. Почти – потому что пропустил, как я шёл и плакал.
Со своим паспортом прибыла Татьяна Петровна. Она встала в сторонке и слушала, беспрестанно кивая.
Лейтенант выключил диктофон и спросил:
– А этот Емельян Максимов может сюда подойти?
– Не Емельян Максимов, – обиделся я за друга, – а Максим Емельянов!
– Извини, – сказал он. – Так может или нет?
– Уже темнеет, – уклончиво ответил я. – Его не отпустят. Тем более – после вчерашнего.
Макс вчера не только локти оцарапал, но и колено разбил, когда от этого сумасшедшего отскакивал.
– Ладно, – вздохнул лейтенант, – завтра я вас обоих в школе допрошу. В присутствии педагога или психолога.
Он повернулся к Татьяне Петровне:
– А сейчас – ваша очередь.
– Хорошо, – ответила Татьяна Петровна. – И дочери мои скоро подойдут. Они свидетели. Старшая даже не свидетель – она героиня!
Пожар на седьмом этаже
Дома Олег задумчиво повторил эти слова:
– «Дочери мои подойдут»… Вера подойдёт, если уже не подошла. А вот Надя… Мы с тобой так ничего и не узнали.
– Бабушка расскажет всё, и даже больше.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Интересно, а почему?
– Ясновидение.
– Ну-ну… – улыбнулся Олег. – Посмотрим.
– Послушаем, – уточнил я и добавил: – Олег, что-то мне тревожно.
– С тобой ни встать ни сесть! – взвился Олег. – Мы идём за бабушкой или нет?
– Да не из-за бабушки мне тревожно…
– А что такое?
– Мне кажется, что-то горит.
Олег потянул носом воздух и почувствовал то же самое, что и я, – запах гари. Он быстро открыл окно и высунулся в оконный проём так, что я похолодел: вдруг упадёт, разобьётся!..
– Олег, ты что? – прошептал я.
Родители запрещают нам открывать окна. Что в старой квартире, что в новой. Нельзя – и всё.
Но Олег крепко держался за оконную ручку и подоконник.
– Сверху пожар, седьмой этаж горит! Звони по мобильнику сто один, вызывай пожарных, а я – наверх!
Он закрыл окно, сунул ноги в кроссовки и выскочил из квартиры.
Пожарные у меня спросили адрес.
Я громко назвал адрес, но мне ответили ещё громче:
– Это высотка, там сработала сигнализация, «огнеборцы» едут к вам.
– Кто едет? – не понял я.
– Пожарные едут. Слушай, мальчик, а ты не в горящей квартире?
– Нет, у меня туда брат побежал! И я хочу тоже…
– Будь дома, не надо рисковать…
Но я всё-таки помчался за Олегом.
Он определил, из какой квартиры шел дым, и позвонил в квартиру напротив. Открыла молодая женщина, и он закричал:
– Пожар, соседи горят, дайте топор или молоток, надо выбивать дверь!
Женщина в испуге отпрянула, зато из-за её спины вырвалась другая.
Она едва не сбила Олега. В три прыжка оказалась у квартиры, откуда шёл дым, дрожащими руками вставила ключ в замок, открыла дверь и без чувств упала на спину.
Из другой квартиры выскочила соседка. Она бежала к Олегу с топором и молотком. Но Олег сказал:
– Всё, уже не надо. В квартире кто есть?
– Там ребёнок! – закричала соседка. – Три года!
– Мокрое полотенце, быстро! – рявкнул Олег и приказал мне: – А ты – на первый этаж, пусть Татьяна Петровна поднимает наш дом!
Я бросился к лифту. И только в лифте сообразил, зачем Олегу мокрое полотенце. Он обмотает им лицо и побежит вытаскивать из огня ребёнка.
А вдруг с Олегом в это время что-то случится? Вдруг загорится, вдруг задохнётся?
– Пожар! – закричал я Татьяне Петровне и лейтенанту полиции. – Седьмой этаж, квартира справа! Татьяна Петровна, поднимайте весь дом! Там ребёнок, ему три года, Олег побежал его спасать!
Я даже не заметил, как лейтенант оказался в лифте.
– А ты будь здесь! – попытался вытолкнуть он меня.
Но я бульдогом вцепился в его рукав.
– Отпусти! – приказал он, когда лифт пошёл наверх. – Форму порвёшь. – Он снял китель и дал его мне: – Будешь охранять, не испачкай.
У порога горящей квартиры лежали три человека: ребёнок – тот самый вчерашний Шурик, Кудряшка, его упавшая в обморок мать и мой брат Олег. Он успел вынести из огня Кудряшку и потерял сознание. А вот как здесь оказалась Вера Лазарева? Она делала искусственное дыхание Олегу – рот в рот.
Олег зашевелился, я обрадовался: живой!
– Не останавливайтесь, спасайте ребёнка! – приказала Вера молодой женщине из квартиры напротив.
Лейтенант вызвал «скорую помощь», но бригада медиков уже выбегала из лифта. Наверное, они выезжают на пожар вместе с «огнеборцами».
В горящей квартире раздалось гудение и шипение. «Огнеборцы» проникли туда по специальным лестницам и залили огонь то ли водой, то ли пеной. Из квартиры повалил едкий дым.
Несчастного Кудряшку и его мать медики унесли в свой автомобиль. Олег привстал, глянул на Веру и слабым голосом произнёс:
– А где эта девочка? Она живая?
– Это мальчик, – уточнил я.
– Кудрявый, я думал, девочка.
– Я тоже так подумала, когда с велика его сдёрнула перед мотоциклом, – сказала Вера.
– Невезучий, – улыбнулся Олег.
– Наоборот, – сказал я. – Вчера его спасла Вера, а сегодня ты.
Снова появились медики. Хотя Олег улыбался, они положили его на носилки и понесли к грузовому лифту.
– Несите домой на пятый этаж, – попросил Олег. – Со мной всё в порядке.
– Не разговаривай, – сказал врач-бородач. – В карету!
«Спасибо за искусственное дыхание!»
«Каретой» он назвал машину «скорой помощи». Она была вторая. Первая – с Кудряшкой и его мамой – под вой сирены умчалась в больницу.
Медики посмотрели и послушали Олега. Мы с Верой и Татьяной Петровной стояли у машины и всё слышали.
– Хорошо, – сказал бородач. – Всё почти в норме. Как себя чувствуешь?
– Готов к труду и обороне! – пошутил Олег.
– Нет, иди домой и отдыхай.
Вера поспешила за нами: в квартире Надя одна.
В лифте Олег сказал:
– Стоило тащить меня на носилках, чтобы даже укол не сделать.
Вера кивнула:
– Да, если нет аллергии, не помешала бы инъекция кордиомина, кофеина, эфедрина. По две ампулы.
Олег вскинул брови:
– Хочешь поступать в медицинский?
Мы вышли из лифта.
– Попытаюсь, – опустила глаза Вера.
– Вместе будем пытаться, – сказал Олег.
– Я не против, – улыбнулась Вера. – У нас отец врач.
И вдруг осеклась, как в тот день с происшествием возле лифта, когда она не захотела говорить про отца.
– А у нас мама главный врач! – сказал я и назвал мамину поликлинику.
Вера посмотрела на меня и пробормотала:
– Он тоже там работает.
– Ваш отец? – спросил Олег.
– Да.
– Скажи, Вера, он чем-то виноват перед вами?
– Виноват. Перед Надей. Всё, ребята, я побежала: она там одна!
– Спасибо, Вера! – крикнул я, когда она вставила ключ в дверной замок.
– За что спасибо?
– За искусственное дыхание Олегу!
Вера засмеялась, а Олег легонько шлёпнул меня по затылку.
«Ты не дура и не старая!»
Мы хотели пойти домой, но идти было некуда. Квартира цела и невредима, но попасть в неё мы не могли. Олег побежал на пожар и забыл свои ключи. Я помчался следом – и тоже без ключей. Захлопнул дверь и не подумал о том, как будем возвращаться.
– Может, бабушка вернулась, – сказал Олег и стал звонить в дверь.
– Успокойся, – посоветовал я. – Если бы она пришла, нам бы Татьяна Петровна сказала. И она бы уже дежурила внизу.
Из лифта кто-то выскочил. Запыхавшаяся баба Люба. бросив взгляд на меня, убедилась, что я в порядке. И тут же обняла, обхватила Олега, насквозь пропахшего едким дымом, и запричитала:
– Кинулась, дура старая, чужих выручать, своих оставила!..
– Баба Люба, – сказал я, – ты не дура. И ты не старая. Наши ключи в квартире. Олегу врач сказал отдыхать.
– Войти не можете! – догадалась она. – И телефоны ваши в квартире, раз не отвечают! На пожар бежа-ли – всё позабывали!
В квартире Олег, выйдя из ванной, показал себя заправским хитрецом.
– Бабушка, я не хочу рассказывать про этот пожар одно и то же: сначала тебе, потом – маме. Лучше ты нам расскажи про свой поход.
Но хитрость не удалась.
– Там Татьяна за меня дежурит, – сказала баба Люба. – Мне бежать надо. Давайте все разговоры отложим.
– Тогда маме про пожар не говори, – предложил Олег и добавил: – Ты бы хоть поела.
– Я уже поела. Вы давайте ужинайте. А маме всё расскажете сами!
И она, взяв сумочку с бутербродами и термосом, вышла из квартиры.
– Маме про пожар не говори, – приказал Олег. – Ей хватает волнений.
– Слушаю и повинуюсь, – сказал я, в шутку вытянувшись по швам.
– Джинн, свари пельмени, – зевнул брат.
– Бабушка сварила.
– Когда она всё успевает?
Мы ещё не знали, что бабушка не сразу пошла на дежурство. Она оставила чай и бутерброды Татьяне Петровне, а сама двинулась в полицию.