Олицетворением русского декадентства была З. Н. Гиппиус. Будучи еще никому не известной восемнадцатилетней девушкой, она отличалась нестандартным сексуальным поведением. О первых своих плотских отношениях Зинаида писала в «Дневнике любовных историй»: «Страшно влекло к нему. До ужаса. До проклятия. Первая поцеловала его, хотя думала, что поцелуй и есть – падение. Непонятно без обстановки, но это факт… Относясь к себе как к уже погибшей девушке, я совершенно спокойно согласилась на его предложение (как он осмелел!) влезать ко мне каждую ночь в окно… Почему же и не влезать? Я ждала его одетая (так естественно при моей наивности), мы садились на маленький диванчик и целовались»[1130]. Учитывая, что описанные события датировались концом 1880‐х годов, когда социальные нормы жестко подавляли девичью сексуальность, то поведение девушки являлось вызовом существующим моральным ценностям. Строки дневника свидетельствуют о явной сексуальной просвещенности его автора. Действия Зинаиды настолько отличались от типичного поведения благовоспитанных девушек, что избранник воспринял их как девиацию. «А вот я один раз его испугала. После одного поцелуя (уж не помню его) он отшатнулся и прошептал боязливо: „Кто вас научил? Что это?“ (Он мне почти всегда „вы“ говорил, а я ему „ты“, я так хотела.) Я и не поняла его, только сама испугалась: кто мог и чему меня выучить?» – писала З. Гиппиус[1131].
Среди юных представительниц интеллигентного сословия появились те, которые не прикрывали собственную сексуальность, выставляя ее напоказ. Для многих из них объектом для подражания становились эпатировавшие публику яркие представительницы русского символизма – З. Н. Гиппиус, Л. Д. Зиновьева-Аннибал, М. И. Цветаева. Дореволюционный исследователь Г. Гордон в своей книге, посвященной отношению молодежи к браку и проституции, указывал на то, что многие юные дворянки признавались в желании иметь реальные сексуальные отношения. В частности, одна из его респонденток отмечала, что «страстно» хочет замуж, так как для нее основная цель брака прежде «удовлетворение половых», а затем уже «материнских инстинктов»[1132]. Характер повествования в девичьих дневниках с конца XIX века существенно меняется. Интимные темы выходили из разряда сакральных и запретных для письма. Несмотря на то что юные дворянки часто не осознавали характер переживаемых ими процессов, они вполне откровенно повествовали о желаниях близости с мужчинами, страстных мечтах о поцелуях. Девочки все меньше пытались придать нарочито платонический характер своим симпатиям, все чаще акцентируя внимание на ощущениях собственного тела. Рецепция противоречивых женских образов из доступной для девушек литературы приводила к тому, что они балансировали между стремлением быть «святыми» и безгрешными, отстраненными от всего плотского и желанием быть «роковыми», независимыми и даже «дрянными» женщинами.
На протяжении 1900–1910‐х годов эротика становилась важнейшей составляющей повседневной жизни. Газеты пестрели объявлениями с предложениями интимных знакомств. Новые театральные постановки содержали откровенные, эротические сцены; в кинематографе, согласно рекламным объявлениям, преобладали любовные сюжеты. В магазинах наравне с детскими игрушками продавались так называемые «игрушки для взрослых». «В витринах, назначенных для чистых детских глаз, наряду с игрушками, выставлены самые возмутительные фарфоровые фигурки, с соской на верхушке: мальчики, державшие в кулаке свой половой член, оголенные женщины, выставляющие напоказ свои половые части», – писала врач Е. С. Дрентельн[1133]. Рекламные объявления, размещаемые на страницах столичной и провинциальной прессы, содержали откровенную информацию о женских и мужских предохранительных средствах, о способах лечения венерических заболеваний, о предметах интимной дамской гигиены. В аптеках свободно продавались специальные средства контрацепции[1134]. Параллельно с пропагандой идей полового воздержания среди городской молодежи возникали сексуальные объединения и клубы, направленные на развитие половых желаний участников. Наибольшую известность приобрела «Лига свободной любви»[1135].
Несмотря на десакрализацию вопросов, связанных с сексуальными взаимоотношениями, благовоспитанные девушки должны были всячески скрывать свою просвещенность в данной сфере. Информация об особенностях интимной жизни представительниц слабого пола также относилась к разряду запретной. Показательным явился случай, приводимый в книге Л. Энгельштейн[1136]. В начале XX века Пироговское общество врачей инициировало серию обследований сексуального поведения университетского студенчества. Все попытки включить женскую часть учащихся в научное исследование не увенчались успехом. Результаты опросов, проведенных в Томске, так и остались необнародованными, так как были запрещены полицией. Власти опасались, что результаты опросных листов могут повредить неокрепшие женские умы.
Врачи все еще относили проявление девичьей сексуальности к форме девиации, но интуитивно осознавали, что эти случаи приобретают характер всеохватывающей тенденции. Их оценки во многом были продиктованы подходом, заложенным Ч. Ломброзо, согласно которому чрезмерная женская сексуальность – патология, «нравственный идиотизм» и «нравственное помешательство»[1137]. Он был убежден в существовании «врожденной» женской испорченности, следствием которой становились отклонения в сексуальной сфере даже у благовоспитанных девушек[1138]. Фактически женщины с развитой сексуальностью приравнивались к проституткам.
Женщина-врач Е. С. Дрентельн из собственной врачебной практики описывала многочисленные случаи «нетипичного» поведения барышень пубертатного возраста. Она приводила примеры сексуальной девиации четырнадцати-шестнадцатилетних девочек из интеллигентных семей. В качестве иллюстрации несколько описанных автором случаев: «1) Дочь врача Р., что называется, из хорошей семьи. Отец и мать, любящие, слабые родители. С 14 лет девочка обнаружила свои половые склонности – имела особые влечения к мужчинам и потихоньку от матери уходила, иногда даже ночью… В 16 лет она связалась с каким-то молодым человеком… 2) Дочь коммерсанта Т., француженка, нервная, взбалмошная, истеричная девушка. Слабое воспитание. В 16 лет влюбилась в какого-то офицера и отдалась ему. Он вскоре оставил ее, она утешилась с другим. Будучи послана для лечения в Крым, она привезла оттуда с собой татарина… 3) Дочь профессора N. Родители добрейшие, прекрасные трудящиеся люди. В своих детях… не чаяли души… Старшая их дочь М., хорошенькая, живая, способная девочка, в 13–14 лет обнаружила большую склонность к мужскому полу, выражая ее забавным кокетством и шалостями… Училась М. хорошо, но кружить головы мужчинам сделалось ее страстью. Поведение М. с мужчинами было в высшей степени агрессивно: она прижималась к ним, возбуждающе глядела на них, допускала объятия и поцелуи»[1139]. Большое число девочек, которых исследовала врач, имели хорошую осведомленность в вопросах, касающихся половых отношений. В то же время они пытались демонстрировать своим родителям абсолютную невинность и непонимание того, что с ними происходит. Одна из девушек устроила хитрую инсценировку перед матерью. Юная барышня описала якобы факт ее изнасилования, при этом уверяя родителей в своей непросвещенности. Родители вместе с девочкой обратились к врачу. Е. С. Дрентельн повествовала об этом случае: «Однажды М. вернулась из гимназии домой в страшном волнении и рассказала, что, проходя по скверу, она встретила каких-то босяков, которые напали на нее, повалили ее, причинили ей боль и чем-то замочили ее»[1140]. Как впоследствии оказалось, эта история была придумана шестнадцатилетней девушкой с одной лишь целью: убедить родителей в факте потери девственности и угрозе беременности, дабы те поскорее выдали ее замуж за возлюбленного гимназиста. Девушка не только хорошо представляла суть полового акта, но и умело демонстрировала в глазах родителей невинность собственных представлений.
Другой случай также наблюдался Е. С. Дрентельн в аристократической семье. Мать семейства – благовоспитанная, верная мужу, создавшая условия традиционной дворянской атмосферы со свойственным ей семейным уютом и внимательным отношением к воспитанию детей. Однако ее дочь в откровенных беседах с матерью признавалась, что ее мучают «чисто физические стремления», в буквальном смысле девушка грезила близостью с мужчинами. Мать была возмущена до глубины души. В попытке излечить болезнь дочери мать стала обращаться к всевозможным специалистам. «У меня никогда ничего подобного не было», – признавалась она врачам. Все без исключения доктора уверяли мать в серьезных отклонениях в развитии девочки, будучи убежденными в противоестественности ее наклонностей.
Известный врач-просветитель и феминистка М. И. Покровская в статье 1910 года писала, что учащиеся средних учебных заведений, как мальчики, так и девочки, в свои тринадцать-четырнадцать лет отдаются различным по характеру половым наслаждениям, в то время как взрослые пытаются ограничить их сексуальную просвещенность. По ее утверждению, девочки прибегали к услугам подруг, родственниц и даже учителей. В качестве примера она приводила резонансный случай четырнадцатилетней гимназистки из интеллигентной семьи, которая по собственному желанию целую неделю провела на квартире классного наставника