Среди тех, кто поддерживал распространение контрацепции, были в основном женщины. Мужчины же со страниц прессы, с трибун съездов набросились с ярой критикой на возможность самих женщин контролировать детородный процесс. Елена Александровна Колтоновская, русская писательница, литературный критик, журналистка, под впечатлением разгоравшихся дискуссий в своей статье «Медицина и жизнь» приводила доводы в пользу того, что беспрерывное деторождение – непосильная тяжесть для современной матери. Ее точка зрения состояла в том, что женщина не должна подчиняться природе, а способна ее подчинить своим целям и идеалам[1392]. Е. А. Колтоновская в 1912 году опубликовала публицистическую работу, посвященную «новой женщине» – деятельной, свободолюбивой, способной восстать против природной предопределенности и «зова природы». К данной категории женщин она относила ученых, писательниц, артисток (С. В. Ковалевскую, В. Ф. Комиссаржевскую, Н. Д. Хвощинскую, М. В. Крестовскую, Л. К. Туган-Барановскую и др.), вокруг которых и строилось повествование книги. Она была убеждена, что «женщина-мать и жена – неизбежно консервативна и враждебна всякой созидающей стремительной деятельности»[1393]. В ее представлениях творческая деятельность женщины и материнство никак не сочетались, их соседство она называла «роковым». Несмотря на собственное замужество, Колтоновская так и не стала матерью.
Слабый голос в защиту абортивных практик стал раздаваться среди правоведов. В условиях уголовного преследования за совершение плодоизгнаний либерально настроенный юрист И. Б. Фукс, известный также изучением правовой стороны гомосексуализма, стал приводить доводы в пользу легализации абортов. Он не считал плодоизгнание преступлением против человеческой жизни, так как не идентифицировал плод как человека. В связи с этим юрист допускал возможность существования правом закрепленной свободы в данной сфере[1394].
Обоснование идеи «свободного материнства» было сделано известной русской феминисткой, основательницей журнала «Женский вестник», учредительницей Женской прогрессивной партии Марией Ивановной Покровской. Изучение ее взглядов по поводу материнства с конца XIX века до начала Первой мировой войны дает общее представление о том, как трансформировались представления либеральной части российского общества в этой области. Если в начале XX века она воспевала «сознательное материнство», то к 1910‐м годам стала склоняться в пользу контролируемого деторождения. К этой мысли М. И. Покровская пришла в результате изучения такого социального явления, как проституция. Она обосновала необходимость введения в жизнь женщины права на контроль за рождаемостью. Ее удивлял тот факт, что люди считают преступным вмешательство разума в сферу половых отношений, хотя в других областях жизни призывают не быть животными. «Вмешательство разума признается необходимым при удовлетворении разнообразных потребностей человека: потребности в дыхании, в питании, в известной температуре, в деятельности. Тут разум полезен и необходим. Но когда заходит вопрос о вмешательстве разума в половую жизнь человека и в деторождение, то делают испуганные глаза и начинают уверять, что тут всецело надо подчиняться природе», – писала она[1395]. М. Покровская относила стихийное деторождение не только к факту, ограничивавшему женскую свободу, но и к причине других социальных зол: отягощенной наследственности, роста беспризорности, разорения семей, ранней материнской смертности, проституции. В понятие «осознанное материнство» она вкладывала несколько иной смысл, нежели адепты данной концепции. Во-первых, «сознательная мать» должна явиться воспитательницей своих детей в лучших благородных чувствах[1396]. Во-вторых, являясь защитницей равенства половой морали[1397], она была убеждена, что женщина не только обязана отдаваться заботе о своем потомстве и воспитывать достойных граждан, но и иметь возможность самостоятельно контролировать процесс деторождения. Неконтролируемое деторождение, по мнению феминистки, – приговор женской свободе и один из видов «общественного зла», который превращает женщину из личности в «половой родильный аппарат». Возможность контролировать деторождение М. И. Покровская считала важнейшим принципом расовой гигиены. Доказывая свою позицию, она приводила примеры из древних обществ, где люди разными способами ограничивали деторождение[1398]. Право рожать или не рожать, беременеть или не беременеть феминистки стали относить к разряду важнейших женских прав, без которых невозможна женская эмансипация и изменение положения женщины в обществе. «Если человечество хочет совершенствоваться, хочет доставить всем своим членам известную долю духовных и материальных благ… хочет уничтожить многочисленные виды зла, господствующие в современном обществе, оно должно отказаться от стихийного деторождения. Тогда женщине не придется быть беременной и кормящей грудью беспрерывно, и у нее будет достаточно времени на все остальное», – писала М. И. Покровская[1399]. В этом она видела реализацию женской свободы и проявление «эффективного материнства»: меньшее количество детей при наибольшей материнской заботе и участии. Ей удалось совместить, казалось бы, противоположные по своей сути идеи – «сознательного» и «свободного материнства» («ограниченного материнства»). Особую позицию она заняла в отношении половой жизни населения, считая важным избегать крайностей. Мария Ивановна одинаково критиковала как принцип полового воздержания, так и чрезмерную половую активность[1400].
В статьях 1910‐х годов она уделяла материнской теме большее внимание, полагая, что общество должно в корне пересмотреть свое отношение к нему. Ее идеи значительно опережали время, в котором она жила. В частности, ей принадлежал тезис о том, что новое материнство подразумевает и новое отцовство. Она впервые обратила внимание на значительную роль мужчины в освобождении женщины от кабалы материнства. М. Покровская предписывала отцам более активную позицию в деле ухода за ребенком: «Совершенно несправедливо отцы взваливают на матерей все заботы, весь уход за маленькими детьми. Тут должно быть разделение труда… Отец не может родить ребенка и кормить его грудью, но он может и должен делить с матерью уход за ним и вместе с ней воспитывать его с самого раннего возраста»[1401]. М. Покровская выступала против разделения сфер на женскую (быт, дети) и мужскую (профессиональный труд, культура). Она была убеждена, что женщина имеет полное право заниматься еще чем-то (профессиональным трудом, общественной деятельностью), кроме рождения и воспитания детей. М. Покровская считала, что в либеральном обществе, правовом государстве институт материнства также должен трансформироваться. В связи с этим она критиковала заявления мужчин, которые стояли на страже патриархальных ценностей.
Идею «свободного материнства» отстаивала известная деятельница российского феминизма, писательница Ольга Андреевна Шапир. Она критично отзывалась о «принудительном материнстве» в «нерасторжимом браке»[1402]. Феминистка считала крайне несправедливым, что, выходя замуж, женщина лишается всяких прав, приобретая громаду обязанностей, долженствований, и на протяжении всей семейной жизни вынуждена заниматься исключительно самопожертвованием. О. Шапир полагала, что обязательное, неконтролируемое деторождение, которое делало женщину зависимой от собственной природы, было одной из основных причин существующего острого полового неравенства[1403]. Она красноречиво писала о том, что «невозможно удержать женскую душу в ребяческих свивальниках, сотканных для нее мировой историей»[1404]. По мнению писательницы, материнство должно войти в определенные границы, которые предоставят женщине свободу личную и социальную. В своих литературных произведениях она культивировала новый идеал женщины: не жертвенный и женственный, а свободный, стоящий на пути самоопределения и самореализации[1405].
Женщина-врач, феминистка по своим взглядам Евгения Кулишер также выступала в защиту женской репродуктивной свободы и ограниченного материнства. Она была убеждена, что каждая женщина должна самостоятельно решать дилемму иметь или не иметь детей, а если иметь, то в каком количестве. Сторонницы свободного осознанного материнства были убеждены, что оно окажет позитивное влияние на положение женщины в обществе, давая ей возможность быть матерью и заниматься профессиональной деятельностью, оздоровит отношения между супругами и плодотворно скажется на воспитании детей.
Таким образом, именно российские феминистки впервые открыто стали защищать право женщины самостоятельно распоряжаться своими репродуктивными способностями. Среди них – плеяды женщин-врачей, активно выступавших с трибун известного Пироговского съезда, на котором поднимался вопрос о контроле общества над рождаемостью. Ярый противник абортов и контрацепции, врач, в прошлом народоволец, эсер С. Елпатьевский писал об этих женщинах: «И на Пироговском съезде, и на съезде криминалистов участвовали женщины наиболее интеллигентные, так сказать, отобранные женщины и, нужно думать, не первой юности. И нет основания думать, что то были какие-то изуверки, женщины с извращенными чувствами, – то была, несомненно, женская интеллигенция, до известной степени защитница женских интересов»