Практики ограничения деторождения при помощи специальных средств существовали во все времена и у всех народов. Народная медицина, традиционные верования знают многочисленные способы, направленные на предотвращение зачатия. В народной традиции предупреждение беременности в какой-то мере оправдывалось для бедных семей, излишняя плодовитость могла осуждаться. Согласно народным представлениям, семьи, лишенные средств вскормить и вырастить детей, должны ограничивать их численность. Известны поговорки: «Вот, жрать нечего самим, а она, как кошка, плодит», «наживать ребят умеете, а кормить, так нет вас»[1574].
Опираясь на этнографические источники, описания народной медицины, можно выделить три группы народных средств, направленных на предотвращение беременности: совершение механических действий со своим организмом, направленных на причинение увечий и дальнейший выкидыш, символические действия и практики, использование различных «зелий». В народе были распространены всевозможные суеверия в отношении предотвращения беременности. Как правило, они предполагали совершение определенных практик обрядового характера. Необходимо было употребить в пищу нечто, имевшее особое символическое значение, либо совершить определенные действия того же характера. Эти данные были собраны этнографами, бытоописателями, публицистами, представителями медицинского сообщества.
Существовало большое количество оральных контрацептивов. Зачастую употребляемое средство было основано исключительно на символическом значении. Девушки Владимирской и Пензенской губерний пили «временное», собирали кровь «месячных очищений» в бутылку, затем зарывали ее в землю или под печной столб. При этом считалось, что до тех пор, пока бутылка в земле, «как бы девка не вешалась», беременность не наступит[1575]. Предупреждению нежелательной беременности служило сожжение в бане сорочки после первой брачной ночи. С этой же целью женщины вырезали из рубашки пятна от «месячных очищений», сжигали ткань, а образовавшийся пепел разводили в воде и выпивали. Особой силой, по мнению женщин, это средство обладало, если его выпить в церкви «во время пения херувимской»[1576]. Среди средств, предупреждающих беременность, – употребление в пищу воды, собранной из сорока ключей. Суеверные представления проникали в религиозную жизнь. Именно определенные действия, совершенные в церкви, по мнению народных представлений, могли влиять на количество (или их отсутствие) деторождений в жизни женщины. Считалось, что вовсе избежать беременности и рождения детей можно, если в церкви при венчании как бы случайно погасить свечи со словами: «Огня нет и детей нет» (Вологодская губерния)[1577].
Среди контрацептивных практик присутствовало много действий, совершаемых с животными, которые были неразрывно связаны с крестьянским бытом. К суеверным народным практикам можно отнести употребление в пищу шерсти яловой коровы, овцы (неспособность животного к оплодотворению после произошедшей случки рассматривалась в качестве символа защиты от нежелательных беременностей). Крестьянки употребляли в пищу воду, в которой обмывали куриные яйца. Девушки Пензенской губернии использовали черную курицу для предотвращения беременности, с которой в полночь обходили осиновый кол, вбитый посередине двора[1578].
Народная медицина знает множество средств (как травяных настоев, так и химических соединений), направленных на борьбу с нежелательной беременностью (см. таблицу «Cредства абортирования»). Следует отметить, что народная традиция не разделяла данные средства на те, которые предупреждают беременность, и те, которые с ней борются. Употреблялись аналогичные средства.
Одним из наиболее распространенных и приемлемых с позиции христианской морали было супружеское (половое) воздержание. «Модель воздержания», «диета удовольствий», по мнению М. Фуко, является традиционной практикой, олицетворяя со времен Античности «моральную рефлексию в отношении полового поведения»[1579].
Традиционное средство предотвращения нежелательных беременностей – супружеское воздержание – активно стало поддерживаться представителями медицинского сообщества, к которым обращались женщины для решения своих проблем, связанных с состоянием здоровья и деторождением. На страницах медицинской литературы, в высокохудожественных произведениях и публицистических работах авторы начала XX века в буквальном смысле воспевали практики полового воздержания, возводя их в ранг культа. Они призывали интеллигентные круги общества сознательно относиться к «своей половой потребности и ее упорядочению»[1580]. Особо увлеченные сторонники объединялись в организации под общим названием «Союзы воздержания», проповедовавшие принцип ограничения сексуальных отношений прежде всего в жизни мужчин[1581]. В условиях активного обсуждения полового вопроса, кризиса традиционной морали, трансформации семейных ценностей, эволюции гендерных отношений половое воздержание становилось своеобразным способом нравственного самоочищения интеллигенции. Л. Энгельштейн видела в этих процессах морально-политический подтекст: «…принадлежавшие к высшим классам ревнители морали и культурной иерархии, получив доступ к институтам власти, стали опасаться, что и они сами могут не устоять перед силой желания и соблазном личных удовольствий, и поэтому начали фокусировать свое внимание на проблеме мужского самоконтроля и самоограничения»[1582].
В отношении использования контрацепции врачебное сообщество раскололось на два лагеря. В защиту «абсолютного полового воздержания» в качестве профилактики беременности выступали консервативно настроенные врачи, отражавшие официальную позицию власти. В начале XX века доктор Л. Якобсон провел опрос своих коллег, выясняя их отношение к данной практике. Подавляющее большинство из них поддержали абсолютное половое воздержание, полагая, что оно благоприятно сказывается на состоянии физического и психического здоровья супругов[1583]. Их аргументы были обширны – от христианской добродетели до профилактики половых болезней. Врачи-акушеры на страницах своих работ подчеркивали, что умеренность в половых отношениях – «вернейшее и безвреднейшее» средство против зачатия: «Супруги, имеющие основания бояться увеличения семьи, должны соблюдать крайнюю умеренность»[1584].
Все иные средства контрацепции признавались ими как противоестественные и безнравственные. «Что мы разумеем под „половым извращением“, не трудно понять. Вообще каждый вид сношения, уклоняющийся от нормы, и вреден, и безнравственен», – писала врач А. Фишер-Дюккельман[1585]. Умеренность в их трактовках предполагала совершение coitus не более одного-двух раз в месяц. Пределом нормальной половой жизни являлись сексуальные отношения два-три раза в неделю. Все, что превышало заявленные цифры, являлось, по мнению специалистов, отклонением от нормальной половой жизни. Невоздержанностью супругов они объясняли истощенность женского организма и трудность последующих беременностей и родов.
Многие российские гинекологи в официальной риторике в мужском самоконтроле видели физическое, психическое и духовное оздоровление общества (В. М. Бехтерев, Г. Роков, В. М. Тарновский, М. И. Покровская и др.). Известная врач-феминистка М. И. Покровская связывала вопрос о супружеском воздержании с правами женщин. Несмотря на свои либеральные взгляды, она, как и консервативно настроенные врачи, оправдывала исключительно репродуктивный секс. В популярном в начале XX века журнале «Женский вестник» Покровская отмечала, что исчезновение в супружеской жизни секса ради удовольствия спасет женщину от полового рабства[1586]. Однако впоследствии, видимо, опираясь на конкретный эмпирический материал в виде живых историй ее пациенток, она отказалась от защиты абсолютного полового воздержания. Покровская стала указывать на то, что любые крайности (как абсолютное воздержание, так и неумеренность в данном вопросе) вредны для организма и психики человека[1587]. Отстаивая права женщин на половую неприкосновенность, феминистки лишали их свободы в сфере сексуальных отношений. Отмечу, что для большинства «экспертов» сексуальная жизнь и сопровождаемые ее удовольствия считались исключительно мужской прерогативой. Традиционный дискурс рассматривал женщину вне сексуальных отношений, олицетворяя ее с жертвенной и асексуальной женщиной-матерью. Бурная сексуальная жизнь представительниц слабого пола относилась к девиантному поведению. Об этом, в частности, писал известный врач В. М. Тарновский, который, как и Ч. Ломброзо, сравнивал женщин с сильным половым инстинктом с проститутками.
В супружеском воздержании видел добродетель Л. Н. Толстой: «…воздержание, составляющее необходимое условие человеческого достоинства при безбрачном состоянии, еще более обязательно в браке»[1588]. «Крейцерова соната» стала гимном писателя половому воздержанию. «Во имя нравственности» он призывал супругов пересмотреть свою половую жизнь[1589]. Великий писатель убеждал читателей, что высокая любовь истощается удовлетворением чувственности. В провокационном произведении он стремился показать, как влюбленность молодоженов после первой брачной ночи превращается в ненависть, злобу и неудовлетворенность собой, второй половинкой и жизнью в целом. Л. Н. Толстой оправдывал исключительно репродук